Смеющийся Христос - де Куатьэ Анхель - Страница 12

— Освободите ее, — повторил Марк, и впервые Данила услышал в его голосе вздрагивающие нотки отчаяния.

Марк просил Данилу. Просил! Но о чем?!

— Марк, я ничего не понимаю, — Данила растерянно смотрел на своего собеседника. — Что я должен сделать?! Как я могу ее освободить?! Что вы имеете в виду?..

— Ребенка, — тихо ответил Марк.

— Что — ребенка? — не понял Данила и от удивления выгнул шею.

— Она должна родить ребенка.

— Ребенка?..

— Девочку.

— Что?!! — крикнул Данила, но звук застрял у него горле, превратившись в болезненный сип.

— Тогда я смогу позволить ей умереть, — голос Марка дрогнул, глаза наполнились слезами. — Спасите ее. Вы предназначены…

— Стать отцом ее ребенка?! — Данила почувствовал, как у него подкосились ноги и закружилась голова…

— Кто-то должен нести этот крест…

Данила стоял на песчаном берегу. Прямо перед ним в окружении желтоватых гор и цветущей сочной зелени лежало огромное прозрачное, как капля росы, озеро. В нем отражалось высокое небо. Пели птицы. Где-то вдалеке журчала вода…

Ощущение безмятежного рая. Хотелось улыбаться, даже нет — больше! Хотелось кричать от счастья, бежать, заливаясь счастливым безудержным смехом! Так хорошо было душе, так радостно!

«Но почему озеро?.. — удивился Данила. — Откуда?» И тут же вспомнилась Мария, гуляющая по сумрачному саду камней и жалких деревьев. И в эту же секунду Данила понял, что, несмотря на всю свою радость, он не может улыбнуться. Стоит, радуется, но на его лице нет улыбки. Словно в свинцовой маске. И тоска, холодная-холодная тоска…

Как будто Данила весь леденеет снаружи. Покрывается инеем и мерзнет. И этот холод идет внутрь, все глубже и глубже, подбирается к самому сердцу…

— Какои жаркий день! Какой жаркий день! Это надо же! — причитал кто-то позади Данилы.

Обернувшись, Данила увидел целую группу людей, расположившихся в тени огромных валунов и ветвистых кипарисов.

— Да прекрати ты уже, Симон! — взмолился бородатый мужчина средних лет в пестрых одеждах. — Ни о чем другом подумать не хочешь?!

— Подумать?.. — неуверенно протянул Симон. — О чем, Иуда?!

— О том, как мы объясним людям, что их Царь не в ладах с рассудком! — прошипел тот и раздраженно покрутил руками вокруг своей головы.

— На все воля Господа, — сказал самый молодой из всей этой группы человек лет двадцати трех—двадцати пяти.

— Иоанн, — оборвал его еще один из сидевших здесь людей. — Господь ничего не делает, если Ему не помогают.

— Ты прав, брат, — ответил Иоанн. — Но что мы можем сделать с тем, что Иосия смеется?.. И ты же знаешь, я люблю его смех. Какая мне разница — Царь он или не Царь…

— А Пилата ты любишь?! Любишь?! — закричал Иуда, размахивая перед лицом сжатыми кулаками. — Любит он, видите ли! Хорошенькое дело! Рабом любишь быть, да?! Пилату ноги лизать, да?!

— Не передергивай, — попросил Иоанн. — Рабом я быть не хочу. — Иоанн отвернулся и тихо повторил, словно бы про себя: — На все воля Господа.

— Влюбленный дурак! — выругался Иуда, раздраженно плюнул, встал и пошел к воде.

Данила следил за этой беседой и никак не мог понять, что же здесь происходит. Неужели он снова в древней Иудее? Ему это снится? Опять?! Но все вокруг него было настолько реальным, настоящим, настолько живым…

— Римлянин? — спросил Иуда, поравнявшись с Данилой. — Шпион или перебежчик?

— Что? — не понял Данила.

— Говорю — шпион или перебежчик? — пренебрежительно ухмыльнулся Иуда.

— Перебежчик? — переспросил Данила. — У вас что здесь — война?..

— Ты с неба упал, что ли? — высокомерно расхохотался Иуда. — «Война» — тоже спрашивает! Нет, мир! Второй год уже! М-и-и-и-и-р…

По тону Иуды можно было заключить, что мира на земле обетованной нет. В Иудеи война. Ровно эти два года. Но что случилось два года назад?

— Вот как помазали Иосию на царство в водах Иордана, так и м-и-и-и-и-р… — продолжал Иуда, разговаривая уже сам с собой.

Целый ворох мыслей вихрем пронесся в голове Данилы. «Воды Иордана» — крещение? Это было не крещение, а помазание на царство?! Христа помазали на царство, быть Царем Иудейским, как и рассказывал Даниле Марк! Иосия возглавляет освободительную войну иудеев против римских захватчиков?! Марк был прав?!

«Римлянин — шпион или перебежчик?», «Война — тоже спрашивает!», «М-и-и-и-р!», «Пилата любишь?!», «Рабом любишь быть, да?!» — обрывки подслушанного разговора нервным гвалтом звучали в голове Данилы.

— Иуда Кариот! — раздалось откуда-то справа.

— Да, Петр! — отозвался тот. — Наконец-то!

— Иди сюда! — поманил его рукой Петр.

— Надо пошептаться…

Данила в ужасе смотрел на удаляющуюся спину Иуды, который шел «шептаться» с Петром. Через минуту они двое скрылись за деревьями. Но о чем они могут шептаться — Петр и Иудой — с глазу на глаз?! Обсуждать планы боевых действий?! Или, может быть, о том, как уговорить Иосию не смеяться, потому что смеющихся царей не бывает… И за смеющимся главнокомандующим никто в бой не пойдет… Так?!

— Вы вообще понимаете, что он Бог? — сказал вдруг Данила, глядя в сторону сидящих в тени апостолов. — Понимаете?..

Эти слова сами сорвались у него с языка. Данила и не думал произносить их, но сказал. И его взгляд тут же встретился с глазами Иоанна — любимого ученика Иосии.

— Кто — Бог? — удивленно спросил тот. И Данилу поразило то недоумение, которое читалось в глазах Иоанна.

— Эй! — послышался голос Петра. Сидевшие в тени кипарисов апостолы встрепенулись. — Пойдемте! Пойдемте! Скорее!!!

Смеющийся человек поднимался по склону, приветствуя собравшихся взглядом и прикосновением. На склоне разместилось несколько сотен человек, быть может тысяча или даже больше того.

— Чему он радуется? — недовольно шептали люди. — В Иерусалиме сидит прокуратор, льются реки крови избранного народа — чему он радуется?!

— Может, он и вправду одержим, как говорят? — спрашивали другие и недоуменно пожимали плечами. — Где же это видано, чтобы царь в изгнании, чей народ страдает от захватчиков, радовался и смеялся?

— Проклят народ иудейский! Проклят! — восклицали третьи. — Когда это было, чтобы смеялись цари и пророки — Авраам и Моисей, Саул и Самуил, Илия и Давид?! Горе нам, горе! Смутные времена! Бог потешается над избранным племенем, посылая ему такого царя! Горе, горе!

Тем временем мужчина поднялся на вершину склона и большими лучащимися глазами смотрел на собравшихся. Рядом с ним были его ученики. Данила узнал Иуду, Симона, Петра и Иоанна, чьи имена он слышал на берегу.

— О чем ты будешь говорить с нами, царь Иосия? — спросил его Петр.

— О человеке, — ответил он и улыбнулся. Петр немного скривился, но постарался не показать, что он недоволен словами учителя.

— Царь Иосия будет говорить о нас! — провозгласил Петр, окидывая взглядом толпу. — Народ Израиля, слушай слова царя-освободителя!

— Думаете вы, что пришел я нарушить закон, но не нарушить пришел его я, а исполнить. Истинно, истинно говорю вам: доколе не услышите вы слов Божьих, не увидите вы и мира и не обретете свободы. И кто нарушит заповеди мои, не узнает, что есть истинное Царство, где нет ни царя, ни слуги, но только цари, ибо там все свободны. Многие слышали вы наставления от книжников, многие соблюдали заветы прежних пророков и тем обрели вы доброе имя среди людей, что вокруг вас. Но нашли ли вы праведность перед самими собой? Вот о чем спрашиваю вас я, царь истинного Царства, что одно на всех, на земле и на небе.

Данила смотрел на Иосию, боясь пошевелиться. Невысокий человек — удивительно красивый, с длинными вьющимися волосами, аккуратной бородой и лучащимися глазами. Улыбка не сходила с его уст, играла, танцевала на губах. Данила вглядывался в нее, любовался этой улыбкой, словно она могла сказать ему больше, чем любое из слов, что слетает с уст Спасителя.