Легенда о Чёрном ангеле (СИ) - Манило Лина - Страница 22

— Я понял. Ладно, будут тебе приличные и надёжные ребята.

— Спасибо.

— Когда им заступать?

— Вон, хозяйка охраняемого объекта, — указываю на болтающую по телефону Марго, — с ней согласовывайте.

— Хозяйка, да? — задумчиво говорит Вик и смотрит, прищурившись, на Марго. — Красивая баба.

— Вы сговорились с Роджером?

Я снова раздражён, словно орёл, готовый выклевать печень любому, кто не так посмотрит на Марго. Чёрт, нужно отдохнуть, совсем с катушек слетаю.

— Ого, даже так, — усмехается Викинг, переводя на меня взгляд и оглаживает русую бороду. — Ок, всё понял, не психуй.

Я вижу, что его распирает от тысячи вопросов, но Вик не первый день знает меня, чтобы понимать: я не готов со старта обнажать нутро. Не баба же, чтобы подружкам сразу хвастаться.

— Постараюсь. Марго, иди сюда.

Маргаритка споро прощается, убирает телефон в карман и подходит к столу. Она не кажется растерянной или напуганной. Злой разве что чуть-чуть. И расстроенной.

— Марго, сейчас я позову начальника своей службы безопасности, — начинает Викинг, мягко улыбаясь, — вы с ним пообщаетесь и решите, сколько моих ребят вам нужно будет для охраны.

— Хорошо.

Марго не спорит, потому что никто её возражений слушать не станет. И она это чувствует, моя мудрая Маргаритка.

А я смотрю на неё и понимаю, что пропал. Окончательно и бесповоротно.

11. Марго

Всё это похоже на дурной сон. Какой-то Спартак, сложности, проблемы… всё наваливается сверху кучей, придавливает, мешая дышать полной грудью. Да, я сильная женщина, привыкшая долгие годы со всем справляться сама, но сейчас отдаюсь во власть Карла и его быстрых решений, потому что понимаю: так правильно.

Когда мне исполнилось шестнадцать, тётя заболела. Долго ходила по врачам, которые ставили ей самые разнообразные диагнозы: от диареи до бубонной чумы. Чем только не лечили, но с каждым днём ей становилось всё хуже, но она была необыкновенной женщиной: улыбалась, держа голову высоко поднятой, всегда встречала меня после школы сытным обедом, постоянно интересовалась моими делами. Она не хотела, чтобы я видела, насколько ей плохо.

С каждым днём огонь в её глазах всё тускнел, пока вовсе не потух. Я понимала, что всё может закончиться в любой момент, но два лишних года, подаренных ей судьбой, тётя буквально вырвала зубами.

В год, когда мне исполнилось восемнадцать, она умерла. Я осталась одна, но не сломалась. Наверное, с каждой смертью и потерей я становилась всё сильнее, закалённее. Правда, мечты об институте на время пришлось забыть, потому что нужно было искать работу.

Умирая, тётя попросила меня сходить в одно место, где мне бы обязательно помогли. Шептала, что её старинный приятель с радостью поможет мне. Я не верила, что какому-то незнакомому мужчине придёт в голову помогать девчушке вроде меня. Да, я хорошо училась в школе, была шустрой, пытливой и расторопной, но неизвестность пугала. Да, я боялась, но мысль, что тётя никогда не отправила бы меня на заклание, успокаивала.

Тётя умерла декабрьской ночью, а я ещё долго не могла поверить, смириться не получалось. Всё время казалось, что это чья-то злая шутка, розыгрыш — что угодно, но только не моя новая реальность. Но оставшись в одиночестве, поняла, что больше никому я не нужна в этой жизни. Страшное чувство полной никчемности закрутило в вихре, и мне даже на миг захотелось, чтобы головой вниз и с концами.

А потом я вспомнила об обещании, данном умирающей, и поняла, что не смогу ослушаться. Просто потому, что для людей, которых любишь, сделаешь, что угодно, даже если их нет рядом.

И так я познакомилась с Валерой.

Не знаю, почему вспомнила об этом сейчас, но начальник службы безопасности Бразерса — Иван — чем-то напомнил бывшего мужа, и это показалось важным. Словно, Валера, ушедший за незримую черту, дал знак, что всё обязательно будет хорошо. А мужу своему покойному я привыкла доверять.

С Иваном — он ещё просил Волком себя называть, а я и не возражала — мы договорились, что мне вполне будет достаточно двоих охранников. Не хотелось слишком утруждать людей и отрывать от работы. Да, двоих ребят, чтобы заступали на смену — каждый через день — будет вполне достаточно.

— Марго, у меня сейчас дел куча накопилась, — говорит Карл, когда выходим наконец на свежий воздух. — Да и тебе не мешает отдохнуть.

Киваю, только после его слов понимая в полной мере, насколько всё это вымотало меня. Устала не столько физически, сколько морально. Всё-таки не каждый день я попадаю в такие странные ситуации.

— Если срочно нужно ехать, я возьму такси, не волнуйся.

Я правда, не хочу обременять Карла ещё больше. У него своя жизнь, в которой, уверена, сложностей и проблем хватает и без благородных порывов. А я чудесно доберусь и на такси.

— Прыгай в седло, кому говорят?! — усмехается Карл, потирая глаза. — Мне всё равно по пути.

Что-то слабо верится, и я, было, открываю рот, чтобы возразить и настоять на своём, но Карл хватает меня за руку и резко притягивает к себе. Не успеваю вздохнуть, а Карл уже целует меня, напористо и жадно. Если это способ пресечь разговоры, то он мне определённо по душе.

— Марго, мать их, у меня от тебя голова кругом… а мне ещё работать.

Но Карл не даёт мне хоть что-то ответить, вновь целуя, а я чувствую его пальцы на коже поясницы. Острый контраст яростного, лишающего воли, подчиняющего поцелуя и нежных неторопливых касаний сводят с ума, и я, забыв обо всём на свете, стону, выгибаясь. Хватаюсь за плечи, почти падая вниз с головокружительной высоты, и только Карл не даёт рухнуть, удерживая в коконе объятий.

— Блядь, Маргаритка, — хрипит, разрывая всё-таки поцелуй, хоть мне и хочется его за это стукнуть. — Не знаю, какие у тебя планы на завтра, но лучше бы никаких. А иначе я взорвусь.

— Не взорвёшься, — говорю, с трудом успокаивая сбившееся дыхание. — Найдёшь себе кого-то в крайнем случае.

Карл замирает на мгновение, а потом с силой обхватывает мой затылок, почти причиняя боль.

— Слушай меня внимательно, — его глаза горят в темноте, а меня пригвождает этим взглядом к земле. — Ещё раз я услышу вот эту хреноту, выпорю. Больно. И я не шучу.

Внутри что-то надувается мыльным пузырём — радужным, переливающимся сотнями оттенков радости — и лопается, затапливая меня каким-то почти детским счастьем.

Не знаю, что между нами происходит, но эта новая история совсем не похожа на всё, что было у меня раньше. Словно она глубже и серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Уяснила? — усмехается, оглаживая большими пальцами мои скулы. Киваю, а ухмылка на его лице становится ещё шире: — Умница, Маргаритка.

Всё-таки успеваю в бар до закрытия и рассказываю сотрудникам новости. Не всё, конечно, лишь то, что с завтрашнего дня в “Приюте” появится охрана. Архип кивает, как всегда согласный на любой кипиш, а официантка Катя слегка краснеет. Она у нас девушка свободная, открытая к новым отношениям, а ещё до одури хочет замуж. Нет, она не вертит задницей перед гостями, но претендентов на свою руку и сердце высматривает непрерывно. Поварам вообще всё равно, лишь бы работать не мешали. Вот и чудесно.

— Маргарита Олеговна, — зовёт меня Архип, когда все производственные вопросы, вроде как, решены.

— Что-то случилось?

Архип быстро оглядывается по сторонам, хотя, кроме нас, в баре уже и нет никого. Мне неясно, с чего такая таинственность, но бармен ныряет под стойку и достаёт оттуда большую коробку.

— Это вам, — говорит, хитро при этом улыбаясь, и ставит коробку на один из столиков.

Однако… это ещё что за новости такие?

В свете последних событий мне мерещится, что там бомба или чья-то голова. Нет, всё-таки нужно отдохнуть.

— Что это? — спрашиваю у Архипа, не торопясь вскрывать непонятную посылку.

— Это от Вани, — отвечает Архип и смеётся. Бросаю на него быстрый взгляд, и бармен тушуется, прекращая веселиться. — Ой… в общем, он приходил, вас ждал. А потом это оставил. Ладно, я пойду. До завтра.