Назад дороги нет (СИ) - Манило Лина - Страница 63

Роджер смеётся, указывая рукой на углубление, где мне положено сидеть, а весь корпус украшен белыми лентами и цветами. Красиво…

Подъезжает Брэйн, и Полина садится за его спиной, обхватив своего мужа руками за талию. Она улыбается, счастливая и весёлая, а я с помощью Роджера всё-таки усаживаюсь. Господи, страшно-то как! Впервые еду в коляске, и это считается вроде бы как безопасным способом передвижения, но я сегодня вообще всего боюсь. Скорее бы уже всё прошло, чтобы хоть немного, но успокоиться.

— Держись, валькирия, — улыбается мой водитель, а я храбро киваю. — Едем медленно и аккуратно, ребёнок — самое важное.

— Шлем не надену! — заявляю категорически, указывая пальцем на причёску.

— Ох, Вик меня грохнет, — сокрушается, но знает, что спорить со мной бесполезно. — Ладно, уговорила!

Мотор издаёт оглушительное рычание, я крепко хватаюсь за специальные ручки, и через мгновение байк срывается с места. Роджер не соврал — едет медленно, почти плетётся, но зато я в полной безопасности, потому что, случись что, Викинг всем голову открутит. Никто с Витей не хочет связываться, и правильно. Хотя я могу представить, как сильно Роджера напрягает такая осторожная езда.

Подставляю лицо встречному ветру, закрываю глаза, и так хорошо сейчас, так радостно, что хочется петь. И я не сдерживаюсь, начинаю напевать, а Роджер хохочет и включает музыку. Оглушительные басы разрывают тишину сонной пригородной трассы, перекрывают звуки движков, и вскоре мы орём какую-то песню, совсем не зная слов, в четыре горла. Просто потому, что хорошо.

Поднимаю букет вверх, и фиолетовые ленты вьются по ветру, а кто-то, проезжающий мимо, сигналит, и через мгновение со всех сторон несётся звук клаксонов, словно кто-то сошёл с ума.

— Аська, ты слышишь?! — орёт Полина, но я почти не слышу её голоса в этом шуме, только по губам читаю. — Это всё для тебя!

Хочется встать на ноги, раскинуть руки и лететь… но понимаю, что не в моём положении этими фокусами заниматься. Наиграюсь ещё.

Когда лес показывается на горизонте, сердце замирает. Там, вдоль узкой тропки, на нашей поляне ждёт меня Викинг. Даже представить страшно, что буквально через полчаса я стану его женой. До сих пор не верится, что жизнь настолько круто изменилась, а человек, когда-то случайно встретившийся на пути, стал самым близким и родным. И сын у нас обязательно родится, на УЗИ подтвердили ведь мои догадки.

Парни тормозят, не доезжая до поляны, Роджер помогает мне вылезти, и отставляет локоть, предлагая свои услуги посажёного отца. Он нарядный, в расшитом какими-то знаками кожаном жилете, белоснежной футболке и левайсах. Красивый мужик, порядочный, одинокий только очень.

Полина бежит вперёд, чтобы проверить, готово ли всё к нашему приходу, а у меня уже ноги трясутся, двигаться отказываются. Чёрт возьми, что ж я так нервничаю?! Кладу руку на живот, поглаживаю его сквозь тонкую кожу платья и, кажется, именно это придаёт мне сил. Постепенно успокаиваюсь, и каждый новый шаг даётся уже гораздо легче.

Музыка играет всё громче, но у меня в ушах шумит, потому мотива не разобрать, но точно не Мендельсон, что-то явно потяжелее. Ох, уж эта страсть к тяжёлой музыке, ничем её не перебить.

— Вон он, муж твой будущий, — смеётся Роджер, указывая подбородком вперёд.

Когда встречаюсь взглядом с грозовыми  глазами, дух перехватывает от того, насколько Витя красивый сейчас: волосы распущены, мощные плечи обтянуты чёрной рубашкой с вышитыми на спине эмблемами разных легендарных байкерских клубов. Две верхние пуговицы расстёгнуты, и я замечаю вьющийся узор татуировки. Кожаные брюки и высокие сапоги довершают образ.

— Валькирия, — говорит он,  и улыбка расцветает на его лице.

Хочется броситься к нему со всех ног, повиснуть на шее и кружиться, кружиться, но всё должно быть правильно.

— Ты просто… охренеть можно, — выдыхает Викинг мне на ухо, когда становлюсь напротив. — Я люблю тебя.

— И я тебя.

Мы стоим под аркой, украшенной тёмно-фиолетовыми, в цвет моего платья, цветами, а вокруг те, кто, так или иначе, причастен к нашей с Витей истории. Все счастливы настолько, что даже Карл улыбается. А это, надо сказать, не очень частое зрелище.

Работница ЗАГСа произносит стандартную речь, но я почти её не слышу, потому что тону в серых глазах, отдавая и получая взамен намного больше, чем могла себе когда-нибудь представить.

Я не знаю, что такое счастье, но я знаю, без кого уже не смогу быть счастливой — без Викинга.

Спустя год

— Я прошу тебя, аккуратнее! — говорю, когда Викинг вытаскивает Рому из коляски и поднимает в воздух.

— Не нужно паниковать! — смеётся гордый отец и кружит на вытянутых руках нашего сына. — Уже взрослый пацан!

— Ага, взрослый! — бухчу, но всё равно смеюсь, глядя как забавно сучит ножками и ручками Викинг младший.

Ребёнок наш весь в отца: сероглазый и решительный, способный добиться всего, что ему в этой жизни нужно одним движением светлой брови.

Качу вперёд коляску, а в летнем парке народ наслаждается долгожданной вечерней прохладой, оккупировав лавочки и ныряя периодически в фонтан. Так хорошо и спокойно, словно я застряла в счастливой неге, словно жук в янтаре, и мне совершенно не хочется думать, конечно ли наш покой. Я научилась наслаждаться каждым днём, не думая о плохом. Научилась верить и доверять, а это уже дорогого стоит. А неприятности? На то они и нужны, чтобы периодически случаться, но теперь моя жизнь наполнена смыслом, а большего и не нужно.

— К Роджеру завтра поедем? — спрашивает Викинг, неся Рому на руках вперед лицом, чтобы тот видел, что происходит вокруг.

— А что у него?

— У него Ева, а у Евы день рождения, потому там затевается что-то грандиозное. Роджер тряс меня за грудки вчера и вопил, что проклянёт, если мы не приедем.

Смеюсь, представив эту картину, и хлопаю Викинга по плечу.

— Фантазёр!

— Есть немного.

— Ладно, раз тряс, то поедем, конечно.

— Правильно, там все будут, даже Волк выходной взял, так что нельзя такое пропускать, недопустимо просто.

Мы гуляем дальше, нарезаем круги, вдыхая сладко пахнущий липами воздух, и молчим, потому что нет тех слов, чтобы описать состояние покоя и неги, которое испытываю рядом с Викингом.

Наша жизнь не самая простая: Витя много работает, посвящает время друзьям и их проблемам, клиникам, но я знаю, что в любой ситуации он всегда рядом. Я верю ему, потому что не умею иначе, а он доверяет мне своё сердце и всю боль, что скопилась в нём. А большего мне и  не нужно.

Вдруг вдалеке замечаю знакомую худощавую фигуру, в первое мгновение испытываю острое желание развернуться и бежать отсюда, но потом останавливаю себя. Да какого, собственно говоря, чёрта!

— О, суслик, — хмыкает Викинг, тоже заметив моего бывшего мужа, — гляди на него, какой важный.

— Не издевайся! — смеюсь реакции Вити на моего бывшего. Ни тени ревности или собственнической истерики. За это я и ценю своего мужа — за здоровое самомнение в том числе.

— Пойдём, поздороваемся? — подначивает меня Викинг, а я шиплю на него. Делать мне вот сейчас просто нечего, как с бывшим мужем здороваться. Я и так десять лет на него потратила,

Но Саша уже замечает нас, медленно кивает, будто бы мы — случайные знакомые. Просто чужие люди, волею судьбы, проведшие вместе десять лет.

Саша тем временем озирается и расплывается в кислой улыбке, когда Наташенька берёт его под руку.

— Смотри, забрюхатил-таки свою ненаглядную, — многозначительно замечает Викинг, указывая подбородком на сладкую парочку. — Только чего-то счастье из него не брызжет во все места.

— Потому что это Саша, он всегда чем-то недоволен.

— Ужасный тип! Хорошо, что ты себе другого нашла, нормального мужика. Я так рад за тебя!

— Вот же сумасшедший!

Смеюсь и принимаю на руки сладко спящего ребёнка, удивительно похожего на своего отца. Он тёплый и родной, смешно хмурится, когда спит и смотрит на этот мир удивительно серьёзными грозовыми глазами. Кажется, наш сын уже прожил несколько жизней, вобрав в себя мудрость и опыт прошлого. Он будет счастлив, я верю в это, а мы будем счастливы просто потому, что он есть.