Назад дороги нет (СИ) - Манило Лина - Страница 32

Поворачиваюсь, укладываясь удобнее, и прижимаю Асю к себе. Она ворочается, не просыпаясь, и что-то тихо болтает. Такая смешная, когда спит — совсем девочкой кажется, трогательной и беззащитной, и я понимаю, что готов многое сделать, чтобы она была счастлива со мной.

Меня мучает рассказанное Асей. О ребёнке, которого она так отчаянно хотела родить, но не срослось. Муж её, определённо, козлина, но лучше ли я его? Я, который не может представить, что кто-то займёт место Яна. Однажды ведь твёрдо решил: никаких жён, детей и домашнего очага, потому что нахлебался этого до тошноты, но появилась Ася, с которой удивительно тепло и уютно, и мне захотелось что-то в своей стылой жизни изменить.

Вопрос только в том, смогу ли?

Отец часто говорил, что для его сына нет ничего невозможного, и, наверное, он был прав — всегда добиваюсь того, что хочу, чего бы это мне ни стоило. Вот и сейчас я хочу Асю, хочу быть с ней — значит, и всё остальное приложится, пусть, возможно, далеко не сразу.

Вдруг на тумбочке рядом с кроватью принимается трястись точно в лихорадке мой мобильный, и я аккуратно слезаю с кровати, чтобы не разбудить Асю. Выхожу на улицу, мягко прикрыв за собой дверь, и нажимаю зелёную кнопку на экране.

— Что стряслось? — спрашиваю, садясь на белый пластиковый стул на террасе.

Такая хорошая тёплая ночь, наполненная ароматами хвои и терпкой смолы, шорохами и тихими вздохами ветра, запутавшегося в соснах. Но покой мне может только снится: то из клуба наяривают с ежечасными отчётами, то вот Карлу не спится.

— С Волком виделся? — интересуется, а на заднем фоне играет тихая музыка и слышится голос Роджера. Значит, в "Магнолии" сидят, бухари.

— Нет, он после операции, к нему не пускают.

— Какие прогнозы?

— Утешительные, — говорю, а Карл выдыхает. Каким бы сухарём он ни был, волноваться о друзьях ещё способен.

— Ты один?

— Нет.

Карл хмыкает в трубку, но точно знаю: ему не нужны подробности моей личной жизни, ему хватает того, что готов сам рассказать. Об отношениях с Асей я пока говорить не собираюсь. Не потому, что хочу оставить их в тайне, но потому, что не вижу в этом необходимости. Официальные выходы в свет под руку с новой спутницей, смотрины — не мой профиль. Просто Ася появилась в жизни, стала неожиданно частью меня, а болтовня об этом — лишняя.

— Я, собственно, почему звоню. Менты в больницу к Волку приходили. Сам понимаешь, там явный криминал, потому без них никак.

А то я не в курсе. Удивительно, что они раньше объявились.

— Понятное дело. — Вытягиваю босые ноги, потягиваюсь, слушая наставления Карла.

— В общем, имей в виду, что могут тебя расспрашивать.

— Мне ментов бояться причины нет, у меня бизнес чистый, париться не о чем.

— А то ты ментов не знаешь, — смеётся в трубку, а на заднем плане громогласно соглашается Роджер. Придурки, не иначе. — Им только повод дай уцепиться.

В итоге сходимся на том, что я буду осторожен, и Карл вешает трубку.

— Всё нормально?

Оборачиваюсь и встречаюсь с встревоженным взглядом голубых глаз. Ася появилась на пороге домика бесшумно, замотанная в бледно-зелёную простыню, а светлые волосы спутаны после сна и обрамляют до чёртиков красивое, почти совершенное лицо.

— Иди ко мне, — говорю вместо ответа, и Ася делает шаг в мою сторону, вцепившись в простыню, как за спасательный круг. — Присядь.

Похлопываю себя по бедру, а Ася, не раздумывая, принимает приглашение. Обнимает меня за шею, сворачивается калачиком, кладёт голову на плечо.

— Почему проснулась?

— Замёрзла. — Трётся щекой о моё плечо, щекоча дыханием кожу, а я блаженно прикрываю глаза. — Проснулась, похлопала по кровати рядом, а тебя нет.

— Испугалась, что я сбежал? — усмехаюсь, а Ася фыркает.

— Вот ещё… испугалась. Просто встревожилась.

Ну-ну, врёт и не краснеет.

— Ага, и пошла меня искать.

— Я пить захотела! — возмущённо вскрикивает и хлопает меня ладонью по плечу, а я смеюсь во всё горло, запрокинув голову. — Фантазёр какой.

— Не без этого.

Когда мы с Асей вернулись вечером из поездки по окрестностям, первым делом перетащил её вещи в свой домик, не обращая внимания на возмущения и протесты. В итоге, вроде как, живём вместе, пусть и всего несколько дней, но мне хочется, чтобы она была рядом, хотя бы какой-то отрезок моей непутёвой жизни. Не знаю, как всё сложится дальше, но пока я почти счастлив — буду бессовестно этим пользоваться.

Смотрю в ночное небо, считаю звёзды, а Ася молчит и тихо дышит. Уметь бы читать чужие мысли, чтобы не питать напрасных надежд. С таким талантом можно не страшиться обмана и подлости — хоп! и узнал, что о тебе думает другой человек. Ложные иллюзии — то, что способно разрушить человека до основания. Я однажды уже был дураком, больше не хочется, спасибо, но с Асей, мне кажется, всё будет по-другому.

— Видишь вон там, над нами созвездие Гончих Псов? — вдруг спрашиваю, указывая рукой в чёрное майское небо.

Ася ёрзает на моих коленях, усаживается и, прищурившись, следит за моим движением. Когда понимает, о чём я радостно кивает.

— Мой отец был физиком, преподавал школьникам, помимо прочего, астрономию. С раннего детства он звал меня с собой на крышу, где ставил телескоп, и почти до самого утра, пока не занимался рассвет, мы рассматривали звёзды.

Ася слушает меня, затаив дыхание, а я снова ныряю в те времена тридцатилетней давности, когда проводил летние ночи в обнимку с массивным телескопом. Сейчас кажется, что это было не со мной. Карл прав: куда делся тот мальчик со светлой чёлкой и горящими глазами, чувствовавший в себе силы перевернуть мир? Наверное, и правда сдох. Я давно уже не поднимаю голову, не любуюсь звёздами, но память эта всегда во мне.

— Знаешь, почему-то именно это созвездие стало очень символичным для меня. Одна галактика называется Подсолнух — это мой друг Роджер, рыжий и вечно тянущийся к свету. Самая яркая звезда Гончих псов — видишь, вон та яркая и двойная? — называется Сердце Карла.

— Это тоже что-то значит? — тихо спрашивает, а я усмехаюсь.

— Второго моего друга зовут Карл. Он холодный, как свет звезды, но у него, наверное, и правда два сердца, хоть он меня, скорее всего, за яйца к забору приколотит, если узнает, что я позволил себе такую сентиментальную хрень о нём городить.

Ася смеётся:

— Такой грозный?

— Карл — очень специфический человек, но у него огромное сердце и слишком много внутреннего света, с которым он всю жизнь борется, сопротивляется своей хорошести. В общем, это долгий и странный разговор, потом как-нибудь.

— А ты? Есть в этом созвездии ты?

— А я — Водоворот.

— Многих засосало? — улыбается и садится лицом ко мне, обнимая ногами за талию.

— Судя по тому, что рядом со мной практически никого не осталось, то почти всех.

Ася вздрагивает, но тему не развивает. Мне нравится это в ней — не бить по больному и обходить острые углы.

— А вместе вы, значит, Гончие Псы? — Лукаво смотрит в глаза, проводя ладонями по плечам, поглаживая.

— Именно, — киваю, а она целует меня за ухом, — всю жизнь гонимся за чем-то, втянув животы и нюхая встречный ветер.

— Ты хороший человек, — вдруг говорит, заглядывая, кажется, в саму душу, а я сглатываю подступивший к горлу ком. — Я в это верю. А ты в это веришь?

— Рядом с тобой мне очень этого хочется.

— Я сегодня попросила маму выставить наш с мужем дом на продажу. — Кладёт голову мне на плечо и прижимается грудью, всё ещё обмотанной в простыню. Так странно сидеть в ночной тишине рядом с женщиной и просто разговаривать, очень необычное ощущение, почти уже забытое, а может быть, ни разу и не познанное. — Не хочу туда больше возвращаться, хочу начать новую жизнь.

Мне нравится, что она делится со мной сокровенным — тем, что мучает и болит.

— Тебе там было плохо? — Глажу её по волосам, целую в макушку, а она тихо вздыхает.

— Иногда хорошо, жизнь она ведь разная. Но однажды стало пусто и неуютно, и я рада буду избавиться от этого дома. Куплю себе квартиру на последнем этаже, с миленьким балкончиком, посажу цветы в широкие вазоны, поставлю в углу книжный шкаф и буду по утрам пить кофе, глядя на шумный город с высоты. Красотища… — мечтает, а я улыбаюсь. — Кофе, книжка, свежий воздух, цветы — что может быть лучше?