Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Назад дороги нет (СИ) - Манило Лина - Страница 26


26
Изменить размер шрифта:

Пока иду через широкий двор к мотоциклу, думаю о том, что Ася удивительно влияет на меня — рядом с ней до странного легко дышится. И ради этого ощущения — весьма, кстати, эгоистичного — готов на многое. Даже поменять свою жизнь.

Я однажды стал фаталистом — так проще живётся, потому отвык загадывать на будущее. Каждый день — как последний, чем не философия? Но, встретив Асю, мне впервые захотелось думать о будущем, а не только раз за разом переваривать прошлое и спасаться работой.

***

Невысокое двухэтажное здание почти затерялось среди деревьев, и, глядя на него, так сразу и не скажешь, что это больница. Выкрашенный бледно-голубой краской фасад, колонны по обе стороны от входа, несколько ступенек с облупившимися краями — здесь всё говорит о запустении, и только сосны, стремящиеся ввысь до бесконечности, умиротворяют. И как Волк здесь оказался? Понимаю, что он за свою жизнь, полную кровавых сражений и свиста пуль над головой видел госпитали разной степени неустроенности, где главным было — выжить, и спасали лишь руки врача, а не респектабельность клиники, но сейчас мы не на войне.

— Мужчины, вы куда? — раздаётся скрипучий женский голос за спиной, когда я иду по коридору мимо ряда дверей, разыскивая хоть одну живую душу в этой юдоли здоровья. — Часы посещения ещё не начались!

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и вижу перед собой невысокую пожилую женщину в кипенно-белом халате. Её седые, точно снег, волосы собраны в тугую гульку на макушке, а в бледно-голубых глазах с покрасневшими веками плещется живой ум и любопытство.

— Мне к Волкову Ивану, — говорю, а женщина — врач, наверное, — хмурится и внимательно смотрит на меня, сохраняя молчание.

Неприятное подозрение царапает горло, но я молчу, потому что не хочу говорить о том, что тревожит. Понимаю, что чужая смерть — вещь неизбежная, но я устал хоронить тех, кто мне дорог.

— А вы ему кем приходитесь?

— Друг и начальник.

Кивает своим мыслям, продолжая внимательно меня рассматривать, а я чувствую себя, словно под лучами мощного рентгена.

— Но не родственник?

— Нет, у него и нет никого.

— Когда нет никого, это плохо. Но к пациенту нельзя сейчас, он после операции, — говорит наконец, а у меня такая радость бешеная на душе, что хочется подпрыгнуть до потолка.

Значит, жив, чертяка! Жив!

— Тогда мне нужно поговорить с его лечащим врачом, хирургом, анестезиологом — с кем угодно.

Она тихо смеётся, а вокруг глаз собираются морщины и разбегаются в стороны лучами внутреннего солнца.

— Я вам подойду? — спрашивает, устало вздохнув. — Ярославцева Нина Павловна, хирург, оперировавший вашего товарища, собственной персоной.

Улыбаюсь и потираю ноющую шею. Только сейчас понимаю, до какой степени был напряжён, аж все мышцы свело. А ещё мне нравится эта Нина Павловна — бойкая старушка, по всему видно.

— Ещё как подойдёте, — отвечаю, и делаю шаг вперёд. — Я Виктор Андреевич Жданов.

Она пожимает мою ладонь. Весьма, кстати, крепко, почти по-мужски — несмотря на почтенный возраст, у этой женщины силы и энергии хватит на десятерых, без вариантов.

— Тогда, Виктор Андреевич, прошу следовать за мной. — Нина Павловна указывает рукой на одну из дверей. — Тяжёлая нынче смена выдалась, можно и посидеть немного в тишине кабинета.

Она говорит ещё о чём-то, но я почти не слушаю, потому что мне не терпится узнать, как там Волк. Я же ради этого приехал, а не ради болтовни с приятной старушкой. Хотя, глядя на эту женщину, о старости даже не задумываешься, настолько она полна кипучей энергии, а светло-голубые глаза с покрасневшими от вынужденной бессонницы веками светятся, кажется, изнутри.

— Присаживайтесь, молодой человек, — говорит, проходя за заваленный бумагами стол. Ха, давно меня так никто не называл.

Принимаю приглашение и вмещаю зад на узком стуле, а Нина Павловна надевает очки в роговой оправе и принимается перекладывать одну папку за другой. В итоге, найдя нужную, раскрывает и несколько минут читает, а я складываю руки на груди, закидываю ногу на ногу и жду, когда она прервёт молчание. Я давно уже очень взрослый мальчик, но старших привык уважать. Тем более, что от этой женщины зависит судьба моего друга.

— Итак, Волков Иван Алексеевич, сорок три года, — задумчиво произносит и кидает на меня быстрый взгляд поверх очков.

— Он самый.

— Открытая черепно-мозговая, множественные ушибы мягких тканей, раздробленная берцовая кость, и ну и ещё, по мелочи.

Она продолжает перечень увечий на теле пострадавшего, а я закипаю внутри, представив, что пришлось пережить Волку в мирное время. И какая собака это с ним сделала, скажите на милость? Кулаки чешутся — хочется вскочить и что-нибудь разбить. Или кому-нибудь проломить череп — желательно тому, кто причастен, чтобы на своей шкуре испытал всё, что наворотил.

— Молодой человек, вы меня слушаете?

Фокусирую взгляд на уставшем лице Нины Петровны и снова замечаю сеточку глубоких морщин вокруг глаз и губ. Ей лет семьдесят, наверное, но о пенсии, наверное, и не размышляет.

— Задумался, простите.

— Мы сделали всё, что в наших силах, но, сами понимаете, финансирование провинциальных клиник очень скудное…

И да, я понимаю, куда она клонит, но не могу осуждать — к сожалению, в нашей жизни деньги решают если не всё, то очень и очень многое.

— Об этом не беспокойтесь, возмещу все затраты на медикаменты и материалы. Выпишите счёт или наличку привезу, сколько требуется.

Мне действительно не жалко этих чёртовых бабок, лишь бы они помогли поставить Волка на ноги.

— Хорошо, — кивает, нимало не смущаясь, и что-то быстро размашисто пишет на листе бумаги. — Я бы, конечно, рекомендовала вам перевезти пациента в клинику классом повыше, но, боюсь, пока это исключено — слишком уж слаб, может не пережить. Потому ещё пару недель он проведёт у нас, а там посмотрим.

Принимаю из рук врача бумажку с написанной в специальной графе суммой. Ха, я думал, больше запросит, ещё божеские расценки здесь, в провинции.

— Нина Павловна, скажите честно: есть у Волка шансы?

— Не знаю, как там, у опасных лесных хищников, а у вашего друга прогнозы весьма утешительные. — Она мягко улыбается, снимает очки и кладёт их на стопку папок. — У меня сорок лет непрерывного стажа, и я ни разу ещё не ошиблась, когда дело касается вариативности смерти пациента. Да, к сожалению, не всех удалось в этой жизни спасти, но ваш друг вряд ли пополнит моё личное кладбище.

Благодарю за хорошие новости, а Нина Павловна отмахивается, точно в её работе нет ничего особенного. Просто спасает каждый день людей, какая ерунда. В самом деле.

Обещаю в ближайшие пару часов перевести нужную сумму на счёт больницы — ты гляди, официально всё как — и интересуюсь, когда можно будет увидеться с Волком.

— Думаю, не раньше чем через пару дней. Всё-таки в реанимацию даже министра не пущу, у нас с этим всё строго. Да и в ваших, думаю, интересах, Виктор Андреевич, чтобы друг как можно скорее на ноги встал. Потому запаситесь терпением и ждите звонка — вам сообщат, когда посещение представится возможным.

Поднимаюсь на ноги, понимая, что больше мне здесь делать нечего.

— Виктор Андреевич, — окликает меня в шаге от выхода, — всё обязательно будет хорошо.

И, чёрт возьми, этому божьему одуванчику со стальным стержнем внутри я верю.

Всю обратную дорогу до “Солнечных просторов” не могу выкинуть из головы навязчивые мысли, что Волк не просто так оказался в этой сосновой глуши — что-то его сюда привело. Разговор с кем-то? Важная встреча? Свидание?

От последнего предположения улыбаюсь про себя — никогда Волк не проедет ради бабы, даже самой бриллиантовой, дальше ста метров, не тот склад характера. Тогда что? И эта чёртова неизвестность мучает и свербит внутри. Как бы прожить эти несколько дней и не наломать дров? С психу я на многое способен.

Вдруг понимаю, что, если проведу эти несколько дней с Асей, возможно, ничего фатального делать-то и не захочется.