Ветер нашей свободы (СИ) - Манило Лина - Страница 25

— Тебе не нравится, когда я тебя ношу? — спрашивает, тоже поднимаясь и отряхивая штаны от невидимой в ночи пыли. Обиделся, что ли?

— Мне нравится, может быть, даже слишком, но я не хочу тебя эксплуатировать, понимаешь? Я же не ребенок и не твоя невеста, чтобы ты получал от этого удовольствие. Поэтому просто придержи меня за талию, а я уж как-нибудь доскочу.

— Ну, если нам обоим это нравится, то не вижу причин, чтобы прыгать, ты не находишь?

Он стоит совсем рядом, взяв меня за талию, и его дыхание обжигает. Мурашки, от которых нет спасения, скачут по моей коже галопом. Хочу успокоиться, привести мысли в порядок, но когда он настолько близко, что могу слышать сердцебиение, оставаться спокойной не получается. Он странно действует на меня — чувствую себя идиоткой. Я влюбилась в него, совсем голову потеряла, но зачем мне это? У нас все равно ничего не получится — слишком мы разные.

— Ты волнуешься? — тихо спрашивает, и от его хриплого голоса чувствую каждый нерв, будто это оголенные провода. Наверное, продолжи мы так стоять, я заискрюсь, как неисправная проводка. Надо отойти от него и бежать, куда глаза глядят. Возникшие внутри чувства никому не нужны, нужно работать, а не ерундой страдать. Любовь только помешает. — Не нужно, я не сделаю тебе ничего плохого, поверь. И вообще не сделаю ничего из того, что ты бы сама не хотела. Я могу быть в разной степени дерьмом, но девушек обижать не научен.

— Я совсем не боюсь, что ты меня обидишь, правда.

— Тогда почему твое сердце так сильно стучит?

— Не знаю.

Я не хочу ничего объяснять, не сейчас.

— Ладно, поехали, — со вздохом говорит, но руку с талии не убирает. От его прикосновения, даже через пальто, чувствую тепло. Теперь и не знаю, хочу ли уезжать отсюда, когда он так близко, прикасается так осторожно, будто боится повредить одним неосторожным движением. Мне хочется верить, что его забота обо мне — не только дань хорошим манерам, но и проявление заинтересованности во мне, как в девушке.

Чувствую, как он тихо вдыхает воздух, словно украдкой. Он, что — нюхает меня?

— Почему не едем? — нужно хоть что-то сказать, потому что, постой мы так еще хоть одну минуту, не знаю, чем это закончится. Как бы Фил мне не нравился, не готова к чему-то большему.

— Пошли, значит, раз не терпится, — отвечает с усмешкой и все-таки берет меня на руки.

— Фил, я же просила! Отпусти меня!

— Да? Не помню, извини, — смеется Филин, широкими шагами направляясь к парковке.

— Ты делаешь в этой жизни только то, что хочешь?

— Именно, — говорит и снова смеется, как будто его веселит одна мысль, что он может сделать что-то по принуждению. — Никогда не понимал, зачем себя заставлять что-то делать.

Проходит совсем немного времени, и мы мчимся на полном ходу, и ветер свистит, носится вокруг, завывает. Так и не надела шлем, как Фил не уговаривал, потому что хочу почувствовать свободу, жизнь.

Открываю глаза, оглядываюсь вокруг и понимаю, что мы едем совсем не в сторону моего дома, а в противоположном направлении. Страх, неприятный и липкий, ползет мурашками по спине. Я ведь совсем не знаю этого парня. Он странный, опасный, скрытный, у него необычные друзья, которые много пьют и заводят интрижки с легкодоступными девушками. Что от него ожидать не знаю, но он просил себе доверять, и я доверилась, хотя не имела для этого ни единой причины.

— Куда мы едем? — резко поворачиваюсь к нему и вижу абсолютно черные глаза, в которых плещется тьма. Мне не по себе от этого взгляда, в котором нет тепла, а только опасность. Какая же я дура! Сейчас он завезет меня в какую-нибудь посадку, убьет, поглумится и дело с концом. И даже брат-опер не поможет. Хочу закричать, спрыгнуть с этого чертового мотоцикла и бежать без оглядки. Но далеко ли смогу убежать? Отползти, разве что.

— Сюрприз, — ухмыляется Фил. — Ты же обещала не бояться, доверять, а сейчас паникуешь, как будто я тебе на шею удавку накинул.

— Я не люблю сюрпризы!

— Птица на снегу тебе, как я помню, понравилась. А чем не сюрприз? Так что не выдумывай и сиди спокойно.

— Тогда я была на своей территории, а сейчас ты везешь меня, черт знает куда, — стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойнее, но не выходит.

— Посмотри вокруг, мы же уже приехали, — улыбается Филин и тормозит.

Следую его совету, хоть от сковавшего страха почти ничего не соображаю. Но проходит секунда, и начинаю узнавать это место, знакомое каждому жителю нашего города.

— Узнала? — смеется Фил. — Не боишься больше? Это же не тёмный лес, не кукурузное поле и не пещера людоеда.

— Это парк, — выдыхаю, глядя на огромные кованые ворота, сейчас закрытые на большой замок. За ними виднеется фонтан, в это время года, конечно, неработающий. — Но зачем мы сюда приехали?

— Кататься на каруселях и заниматься прочей увлекательной ерундой, которой нормальные люди так любят заниматься в парках культуры и отдыха, — отвечает таким тоном, будто кататься в конце февраля на аттракционах в закрытом парке — самое обычное дело. — Ты любишь, Птичка, карусели?

— Люблю, но как мы внутрь попадем? Перелезем? Я не смогу, у меня травма, — сижу, решительно сложив руки на груди, чтобы Фил понял всю серьёзность моих слов, но в глубине души радуюсь, как маленькая.

— Знаешь, как бы мне не хотелось посмотреть, как ты с гипсом и в зимнем пальто будешь лезть через забор, но я все-таки не садист. Поэтому подожди немного, и выход найдется, а вход откроется.

Фил достает из кармана мобильный и быстро находит в телефонной книге нужный номер.

— Вечер добрый, уважаемый, — говорит невидимому абоненту и улыбается. — Не потревожил ли я ваш сон? Готовы ли вы к приходу гостей в столь поздний час?

В трубке что-то хрипит и булькает, но, судя по выражению лица Фила, нам здесь рады. Никогда бы не подумала, что в этот парк можно попасть ночью, не в сезон. Обычно, центральный парк города зимой закрыт для посетителей, но, как оказывается, полезные связи и здесь помогают.

— С кем ты разговаривал? — задаю вопрос, когда Фил убирает телефон в карман.

— Скоро сама увидишь, только не пугайся, — Фил подходит ко мне и снова останавливается в опасной близости. Если он и дальше продолжит так себя вести, не знаю, насколько хватит моей выдержки. Краснею, довольная тем, что на улице ночь и Фил не увидит моего смущения. В голове проносятся шальные мысли о его татуировках, что скрыты под одеждой. Мне все еще интересно рассмотреть их внимательно, сделать фото, узнать их значение. Особенно хочется узнать, что значит для него тату птицы на шее и имеет ли к ней отношение мое прозвище.

Боковым зрением замечаю какую-то тень с другой стороны ворот, и противный скрип открывающегося замка действует на нервы. Вздрагиваю от неожиданности, но Фил, стоящий рядом, кладет ладонь мне на талию.

— Я же говорил, чтобы ты не волновалась, — шепчет мне на ухо и прижимает к себе. Этот жест сбивает с толку и инстинктивно, поддавшись какому-то внутреннему порыву, кладу руки ему на грудь и утыкаюсь носом ему в ключицу. Знакомый запах, который уже успела полюбить, пьянит и выбивает почву из-под ног. Кажется, от нахлынувших эмоций меня может на части разорвать. Фил одной рукой обнимает меня за талию, второй поддерживает под задницу и снимает с мотоцикла, а я продолжаю висеть в воздухе, обхватив его бедрами. От двусмысленности этой ситуации краснею, но не решаюсь попросить поставить меня на землю. Сейчас мне настолько хорошо, так тепло и уютно, что думать о чем-то совсем не хочется. Да гори оно все синим пламенем, если он обнимает меня.

— Долго там обжиматься собираетесь? — скрипучий голос, каркающий какой-то, возвращает в реальность. А ведь так было хорошо, но снова мешают.

— Клоун, дружище, не злись, — говорит Фил, но меня не отпускает. — Уже идем.

— Сам же звонил, — бурчит тень. — Давайте быстрее, если кто-то увидит, что я ворота открываю, голову снимут. Не знаю, как тебе, а мне свою голову жалко, хоть она и не слишком симпатичная.