Путь над бездной (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 49

Ириус с трудом открыл глаза. Темнота. Он был в тюремной камере. То, что это была тюремная камера, он не сомневался: узкая полоска света, просачивающаяся под дверью, отражалась в ледяном камне — им были облицованы стены. Камень, словно зеркало, отражал магию, не позволяя применить заклинание. Не надо было быть негием, чтобы понять, что стены тоже облицованы этим камнем. Он знал только одно место, где строились такие камеры. Башня инквизиторов. Похоже, они опять были в Бжегоже.

Оставалось только ждать. Время тянулось невыносимо медленно. Иногда инквизитору казалось, что его глаза привыкли в темноте, и он различает очертания своей камеры, но в следующий момент он понимал, что это не так.

Крысы все шебуршились в соломе, и эти звуки постоянно возвращали его к реальности, заставляя вздрагивать всем телом.

Оставалось надеятся, что его спутники находятся в соседних камерах. Инквизитор запретил себе думать о том, что они могли погибнуть или ранеными остаться в горящем лесу. Во всяком случае, те, кто устроил ловушку, наверняка прекрасно были осведомлены о его спутнице. Более того, если его предположения были верны, а Ириус почти не сомневался в своей правоте, заговорщики прекрасно знали, с кем имеют дело.

Мысль о том, что Дарина вновь заперта в башне по его вине, заставляла инквизитора скрежетать зубами от своего бессилия. Те, кто захватил их, не будут склонны к милосердию, а уж тем более с ведьмой. Он почти не сомневался в личности возглавлявшего заговор: слишком уж легко их нашли, да и карта, которую держал в руках Гжесь, была привязана к его крови, крови Тавишей.

Ириус не знал, сколько времени он провел так, в темном подземелье. Неестественно вывернутые плечи сначала болели, затем боль прошла, что означало, что руки окончательно потеряли чувствительность.

Похоже, он впал в какое-то состояние, близкое к трансу, потому что скрип двери и шаги застали его врасплох. Свет от факела показался очень ярким. Инквизитор захлопал глазами, точно сова.

— Эй ты, вставай! — ощутимый пинок носка сапога под ребра заставил привычно закусить губу, сдерживая невольный стон. Солоноватый вкус собственной крови показался почти привычным. Пока он судорожно хватал ртом воздух, один из стражников грубо поднял его и поставил на ноги. Вновь пинок, на этот раз рукой в спину:

— Иди!

— Воды дай, — попросил Ириус и поморщился: в горле пересохло, и голос звучал хрипло. Стражники переглянулись.

— Держи, — тот из охранников, кто постарше, зачерпнул воду из бочки, стоявшей в углу, и поднес к губам пленника ковшик. Вода была мутной и отдавала плесенью, но Ириус жадно глотал ее, чувствуя, как в голове потихоньку проясняется.

Через ресницы он бросил быстрый взгляд на тюремщиков. Двое. Один, который старше, держал ковш с водой. Второй стоял в дверях с тем, чтобы при малейшей попытке пленника вырваться успеть выскочить и захлопнуть дверь.

Оба обычные, ничем не примечательные люди, у которых наверняка есть семьи и дети. Это настораживало его больше, чем если бы он увидел вооруженных наемников. Слишком уж они были спокойны, как бывают спокойны добропорядочные граждане королевства. К тому же на них была униформа.

Сосредоточившись, Ириус вспомнил, что именно такая же форма была на стражниках Бжегожа. Значит, их все-таки доставили в город. Инквизитор поморщился от досады на самого себя: надо же было так ошибиться. Если бы они не ушли из Бжегожа, то, возможно, узнали бы намного больше. Впрочем, он и так уже знал почти все.

— Ну что, идем? — стражник, стоявший рядом, наклонился и почти тупым кинжалом долго пилил веревки. Затем выпрямился и толкнул инквизитора в спину.

Прекрасно понимая, что упрямиться глупо, Ириус, нарочито прихрамывая, зашагал за одним из тюремщиков, второй замыкал шествие, иногда болезнеными тычками поторапливая пленника

Полустертые ступени винтовой лестницы скользили под ногами. От стен веяло холодом и сыростью. Постепенно темнота подземелья рассеивалась, и Ириус вдруг понял, что снаружи светит по-летнему яркое солнце.

Они прошли по залитой солнцем лестничной площадке, вступили в полутьму коридора и остановились у массивных дверей. Легкий стук, и створки распахнулись. Ириус смело шагнул и ослепительно улыбнулся:

— Ну, здравствуй, кузен!

Торсен стоял у окна Башни инквизиторов и лениво смотрел на главную площадь Бжегожа, где вовсю разворачивались ярмарочные гуляния. Комната, в которой он находился, была весьма аскетичной, как и положено было быть кабинету городского инквизитора: стол, стулья, несколько полок с папками. Стены были покрашены столь давно, что краска выцвела, а в углах еще и облупилась, по потолку ползла трещина. Маг медленно обернулся и внимательно посмотрел на инквизитора своими темными глазами.

— Ириус, какая встреча! — процедил он сквозь зубы.

— О, вижу, ты рад! Извини, не могу обнять — руки связаны!

— Обойдемся без этого! — Торсен брезгливо поморщился, рассматривая оборванного и грязного кузена, — Боги, во что ты превратился!

— Не всем так везет, как тебе, Торсен, что привело тебя в Бжегож? — Ириус подошел к стулу и сел, вольготно закинув ногу на ногу.

— Обстоятельства, — его кузен нахмурился, — и я не давал тебе позволения садиться!

Инквизитор лишь хмыкнул в ответ. Это разозлило Торсена. Он подскочил и с силой пнул стул, намереваясь выбить его из-под сидящего:

—Встать!

Стул оказался очень крепкий, а Ириус — достаточно тяжелый, и Торсен, шипя под нос ругательства, заскакал на одной ноге.

Инквизитор снисходительно наблюдал за ним, откинувшись, насколько позволяли связанные за спиной руки, на спинку стула.

— Когда закончишь изображать шута, можешь сказать, что тебе надо, — лениво обронил он, вызвав новый поток ругательств. Сознательно дразня Торсена, Ириус прекрасно понимал, что рискует, но, зная несдержанность кузена, надеялся, что тот, разозлившись и пытаясь доказать свое превосходство, обязательно расскажет все, что знает.

Тем временем охваченный яростью Торсен подскочил к кузену и размахнулся, намереваясь ударить.

— Ты все так же несдержан, Торсен, — раздался хриплый, каркающий голос, от которого по спине Ириуса побежали мурашки. Послышались слишком знакомый звук шагов по полу, словно идущий слегка подволакивал ногу. Впрочем, так он и было. Инквизитор повернул голову и с ужасом посмотрел на того, кто до сих пор являлся ему в кошмарах.

— Магистр Ровен! — кузен коротко поклонился и отошел, позволяя старику приблизиться к пленнику.

— Ириус Тавиш! — старик зло усмехнулся, напомнив оскалившегося волка, — какая дивная встреча!

— Ровен! Не ожидал вас здесь встретить! — он постарался, чтобы голос звучал как можно более спокойно, — я полагал, вы покоитесь в земле…

—Это было бы так удобно для вас и этого мальчишки, нынешнего короля! — прокаркал Ровен, подходя совсем близко. При столь знакомом звуке шагов Ириус невольно задрожал всем телом, это не укрылось от старика, и он довольно хмыкнул. Его насмешка задела инквизитора, и он взял себя в руки:

— Признаться, мы несколько рассчитывали на то, что вы упокоились. Но как вам удалось так провести всех?

— Все очень просто: тело везли из южных провинций, на нем было магическое заклятье, препятствующее разрушению плоти, и мне ничего не стоило вплести туда еще и маскировку внешности, никто из вас даже не удосужился проверить… — он наигранно вздохнул, — Вы всегда были небрежны, друг мой…

Он этого обращения инквизитора передернуло. Старик с задумчивой улыбкой наблюдал за ним, словно ученый за каким-то насекомым. Ириус вздернул голову и дерзко усмехнулся:

— Радость от вашего упокоения была слишком сильной!

Ровен с добродушной усмешкой покачал головой:

— Тавиш, я не рекомендую вам дерзить!

— Почему? — тот вновь откинулся на спинку стула, — мне уже нечего терять. Вряд ли вы отпустите меня живым…

— Да, но умереть можно по-разному… — вкрадчивый взгляд старика был слишком мягким. Ириус внутренне содрогнулся, прекрасно понимая его значение. Легкая усмешка тронула губы старого магистра. Он хорошо знал, что чувствует его пленник, и наслаждался этим. Торсен не вмешивался. Кузен отошел к окну, вновь наблюдая за площадью. Судя по звукам, долетавшим с оттуда, плотники строили новый помост для казней.