Не злите кошку! (СИ) - Романова Ирина - Страница 16

Я замерла.

Альфа.

Вернувшись в палатку, увидел, что самка обернулась, ее золотистые волосы разметались по одеялу, она свернулась в клубок. Не удержался, ее запах манил меня. Откинув одеяло, прижался к ее обнаженному телу и, обняв за живот, прижал к себе, на меня хлынула её боль, она застонала. Вот же дурак, перевернув ее аккуратно на спину, замер над ней, рассматривая ее лицо. Она прекрасна, такая, как она, не пара мне, уроду, из-за закрытых глаз скользнула слеза.

Переместился к ее щелке, трансформировал язык и принялся осторожно вылизывать, ныряя в жаркую глубину, ее аромат меня скрутил, вынимая душу. Пёс внутри заскулил от отчаянья. Почувствовал, как она расслабляется от отступивший боли. Ее взгляд прошелся по мне, я поднял глаза на нее, она рассматривала меня без страха и брезгливости, которую я видел даже на лицах шлюх. В ее взгляде что-то мелькнуло, сердце дрогнуло, я поднялся над ней давая рассмотреть меня, она спокойно смотрела мне в глаза. Повернув ее к себе, прижал, со вздохом уткнувшись в ее волосы.

Глава 24. Проклятье

Мария.

Пригревшись и не чувствуя боли, уснула с мыслью, что не все так плохо, я выжила, мужья спасены.

Просыпалась от запаха еды, на столе стояли миски с едой и блюдо с кусками мяса, живот урчал, требуя еды. В палатке я была одна, но решила не вставать, вдруг нарушу субординацию, нарываться не буду. Откинулся полог и зашёл Альфа. Он подошёл к кровати и положил на нее мою сумку и одежду.

— Тебе надо одеться и поесть, я налью тебе воды, чтобы ты умылась, — пройдя к дальнему углу, он отдернул штору. Там было что-то вроде умывальника, таз и кувшин. Я, натянув на себя одеяло, пошла к умывальнику, одеяло сползало. Он, остановившись, посмотрел на меня.

— Там, под столиком ведро, в него можно сходить. На улицу сейчас тебе нельзя, они думают, что ты сейчас без сознания от моих действий, — в его глазах мелькнула боль. Он снова вышел.

Быстро умывшись и сделав дела, я вытащила из сумки свою одежду и оделась.

Альфа вернулся, постоял, посмотрев на меня, взял гребень из моих рук и, придавив за плечи, посадил на табурет. Стал медленно разбирать мои спутанные волосы и заплел их в косу, завязав шнурком, снятым с его руки, на кончиках шнурка были камушки.

— Давай поедим, — взяв меня вместе с табуретом, приставил к столу.

— Ешь, пожалуйста.

Я осторожно взяла ложку и начав есть. Старалась есть быстро, не смотрела на хозяина.

— Сегодня, если получится, я тебя отпущу, — я вскинула на него взгляд, ища в глазах подвох. — Забери своих воинов и уходи из нашего мира. Таких как вы здесь нет. Я помню предания наших предков о других расах и о том, почему нас здесь оставили. Как только тебя увидят альфы из других стай, развернется война. Мы и так на грани вымирания, женщины давно рожают одного, двух щенков, а то и вообще бесплодны. Новая война уничтожит нас как вид. Хотя, то, как мы живём, грызясь без конца, наверно, закономерно, мы почти опустились на один уровень с животными: еда, самки, и власть — это все что нас интересует. Моя стая — это воины-изгои, мы никому не нужны. Нас нанимают сделать грязную работу.

Я замерла в ужасе. Мы уже поели, и я ждала, что будет дальше. Альфа вынул кинжал из ножен, тонкий, из черного металла, усыпанная камнями рукоять. Он положил его на стол и посмотрел на меня.

— На тебе проклятье, я могу его видеть, хочу сделать тебе доброе дело, за то, что я натворил раньше. За то, что смотришь на меня прямо. Это будет больно, но твои крики помогут убедить всех за пологом, что я тот же монстр, что насиловал тебя в круге, — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнула головой, хуже, думаю, уже не будет. Как же я ошибалась! Он подошёл ко мне, взяв меня за горло рукой, смотря мне в глаза, и воткнул кинжал в сердце. Мир мигнул, я закричала. Сознание выключилось, меня приняла мягкая темнота.

Я опять лежу в мягкой темноте. Что-то шепчет. Я прислушалась.

— Дитя, ты снова у нас! Этот мир был брошен ушедшими богами. С него поползла зараза и существа, населяющие его, устраивали набеги на мирные миры, убивая, грабя и забирая женщин. После зачистки драконами, было решено закрыть мир. И теперь он умирает. Но, мы как видим, не всех убили. То, что с тобой произошло, не было вплетено в твою судьбу, но кардинально ее изменило. Помни, что, прощая и спасая души, ты обретаешь потерянное, — голос затих. Из темноты вынырнул огонек, мигая и трепеща, подлетел ко мне. Я подставила ладонь принимая крошку. — Наш последний дар тебе, прости нас.

Темнота и покой укутали меня.

Альфа.

На ней было проклятье, кто-то очень хотел ухудшить ей жизнь. У меня был трофейный кинжал, он забирал проклятье, но только раз. Берег для себя, но она, словно наваждение пришла, забрала душу и обрекла меня на вечные страдания. Маленькая, крохотная девочка отняла у меня покой. Предложил, смотрела на меня, ожидая подвоха, согласилась. Подошёл, взяв за горло, чтобы не дернулась и вонзил кинжал ей в сердце, она закричала так страшно, и обмякла, сердце сжалось. Продолжая удерживать, отпустил кинжал, он налился силой, высасывая проклятье, а вобрав, рассыпался пеплом. На груди даже следа не осталось. Подняв ее на руки, снял одежду, переодел в свою рубашку уложил на топчан, провел по лицу, шее, высокой груди. Завернув в одеяло, вышел. Воины, стоявшие на страже с уважением на меня покосились. Подскочила шлюха, напитавшись вчера чужой болью, она была бодра, упав к ногам, потянулась к завязке штанов. Я брезгливо сморщился и оттолкнул ее от себя.

— Я не понял, почему шлюха не удовлетворенная ходит, вон, как трахаться хочет, сама просит! — три воина вышли из толпы. Я же присел на свое кресло в круге, я обязан присутствовать на таких зрелищах.

Воины сдернули платье со шлюхи, которая улыбалась довольно, вот же мерзкая тварь! Она уже текла, предвкушая. Один воин сел на телегу, стоящую в круге, и вытащил член, на который она села застонав, второй встав на ноги на телегу приставил член к ее рту и стал её трахать глубоко в рот, она в восторге стонала и извивалась. Третий подошел сзади и, размазав ее влагу по анусу, одним движением зашел в нее до упора. Тварь хрипела и извивалась, билась в экстазе, воины, рыча, вколачивались в нее, кончая.

Ненавижу все это, но без этих развлечений воинам скучно, начнут бить морды друг другу.

Стемнело, я зашёл в палатку, девочка спала, решил не будить, ещё одну ночь и день, иначе у нее не хватит сил уйти, проклятье забрало и почти весь резерв, а пополнить его можно только либо отдохнув, либо в соитии. Пусть спит. Скинув одежду, оставшись только в тонких штанах, лег рядом и прижался к ней. Хоть так побыть с ней.

Глава 25. Альфа

Мария.

Мне спалось тепло и уютно, рядом кто родной и близкий, словно я дома и рядом Эмиль, закинув ногу и руку прижалась к мужу, снова заснула. Просыпалась тяжело, словно спала долго или даже заболела. Резко нахлынули воспоминания, я вздрогнула, вцепившись в мужа, и тут до меня дошли последние воспоминания, нет рядом мужей. Я тихо поднялась, посмотрев на альфу, он лежал и смотрел на меня, так обжигая взглядом, что по мне прокатилась волна жара, грудь потяжелела, внизу живота вспыхнуло пламя, я повлажнела между ног. Альфа вдохнул воздух, его зрачки вытянулись, я перевела взгляд на его губы, мои внезапно высохли и я их облизала, вызвав вздох у него. Я потянулась за поцелуем, о том, что я сейчас творю, подумаю потом. Он со стоном прижался ко мне и, вобрав мои губы, жадно пожирал, царапая клыками. Перевернув меня на спину, замер надо мной, смотря мне в глаза. Того, что он там увидел, ему хватило, сорвав с меня рубашку и с себя штаны, снова впился в мои губы, жадно, словно дорвался до чего-то невозможного, я сама словно сошла с ума, вцепилась в его лицо потянув его на себя, гладила его шрамы, покрывая его лицо поцелуями. Он пошел поцелуями вниз по шее, припав к моей груди, жадно терзая ее, оставляя следы на коже, я, словно в бреду подбирающегося жара наступающего оргазма, стонала и требовательно двигала бедрами, он нырнул рукой в лоно, раздвинув складочки, сжал клитор, меня тряхнуло. Его пальцы нырнули в жаркую щель, которая требовательно их сжала. Он двигал пальцами во мне, заставляя мои струны звучать все гармоничнее. Затем, вынув пальцы, он перевернул меня, поставив на колени и сжав бедра, приставил головку члена к щели, тяжело дыша. Но я не дала ему времени на раздумья, сама насадилась на его член, он зарычал, двинувшись в меня. Я сжала член стеночками, чувствуя каждую жилку и наросты на нем. Если в животной ипостаси это было больно, то в человеческой его член задевал какие-то новые точки внутри меня. Он начал двигаться резко, грубо, так, как я и жаждала, оргазм нахлынул на меня, и я закричала. Он, ещё несколько раз дернувшись, сжал меня до боли, кончая в меня и рыча, его рычание отдалось в моем теле новой волной. Выйдя из меня, он лег и уложил меня сверху, слова были не нужны. Он гладил мое тело, бедра, ребра. Я, же не чувствуя успокоения заёрзала от этих поглаживаний, приподняв попу стала вбирать его член без остатка весь, застонав от наполненности. Его наросты прошлись по точкам внутри меня, зажигая новый огонь из не потухшей искры. Я посмотрела ему в глаза и была рада его горящему страстью взгляду, он принял мой ритм и, держа крепко меня за бедра, вбивался снова и снова. Я рычала, выпустив когти и впиваясь ему в грудь до крови. Было такое чувство, словно нас захлестнуло одной волной, мы предавались страсти, не отрывая взгляда друг от друга. Он сильнее сжал бедра и повернул голову, открывая мне шею, я почувствовала нашу общую волну оргазма и, не соображая что делаю, вцепилась ему в шею клыками, помечая его, кровь, попав мне в рот, добавила огня и мы сорвались в двойном оргазме, тьма накрыла меня.