Ягодка опять (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 47

— Прошу к столу.

Все начинают шумно отодвигать стулья и рассаживаться. Один Саша медлит. Смотрю на него. Он на меня.

— Надеюсь это приглашение незваных гостей тоже касается?

Киваю скованно, все еще не понимая, чего мне ждать от его появления. Он же, как обычно, никакого смущения не испытывает. Усаживается и окидывает стол жадным взглядом.

— Все эти штуки так пахнут! А я последний раз ел… — смотрит на часы и внезапно смеется. — Черт! В прошлом году!

Как только мы принимаемся есть, всё как-то сразу налаживается. Уходит жестокая неловкость первых минут, когда все мои поняли, кто именно к нам пожаловал. Правда нет-нет, да ловлю быстрые взгляды сыновей, которые сначала вопрошают меня, а потом стремительно выстреливают в нового гостя. Понять эмоциональную насыщенность этих взглядов не сложно: не в каждую семью под Новый Год является один из тех, кого принято называть «первыми лицами страны», вырядившийся к тому же Дедом Морозом.

Саша упорно делает вид, что взглядов этих не замечает. А может и правда так — наверно, привык уж быть в центре всеобщего внимания. Ест так, что за ушами трещит, пьет весьма сдержанно, а потом откинувшись на спинку стула некоторое время старательно таращит глаза, но сон его, видимо, в конце концов побеждает.

Когда мальчишки уходят на лестницу составить компанию курящему Митьке, а я отправляюсь на кухню, чтобы загрузить в посудомойку первую партию посуды, он просто исчезает. Сначала пугаюсь, что непутевый любовник мой в очередной раз сбежал. Но потом обнаруживаю его в той комнате, где уже спит Данька — расслабленно вытянувшимся на моей кровати поверх покрывала. Глаза закрыты. Дрыхнет?!! Наглец! Нет ну какой наглец! Качаю головой и, помедлив, все-таки накрываю Сашу пледом. Тут оказывается, что заснул он еще не до конца. Приоткрывает глаз, перехватывает мою руку, быстро целует и просит сонно:

— Можно, я посплю немного? Устал я, Надь, как собака. Разбудишь меня, когда все твои уйдут?

— Ладно.

— Только обязательно разбуди. Сразу. Мне тебе кое-что сказать нужно…

Это точно. Сказать и объяснить ему мне много чего надо. Ну да, так и быть, подожду еще немного. После того, как я ждала его столько времени, пара-тройка часов погоды не сделают.

Мальчишки мои встречают меня все теми же вопросительными взглядами.

— Спит.

— О-фи-геть… А Президент с Премьером к тебе тоже наведываются? Ну, вздремнуть немного…

— Вить, иди к черту.

— Нет, а что такое? Ну негде людям поспать — все радеют о государстве, вот и поиздержались… Теперь приходится по гражданам побираться: дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде…

Все принимаются шикать на моего старшего сына, нервно косясь на дверь во вторую комнату. Но Витька не успокаивается.

— Ну что вы расшипелись-то? По-моему, это наглость — явиться в гости и, наевшись, залечь спать.

— Да ладно, Вить, все же понятно. Мужик пришел к нашей мамусечке. А тут нас — целый кагал…

— Он к тебе часто приходит… поспать?

Наконец до кого-то доходит:

— Он твой любовник что ли?!!

С каждой фразой сержусь все больше. А потому рублю с плеча, разом прекращая куриный переполох, который устроили мои дети.

— Он отец Данилы. И все, хватит! Человек просто очень устал. И не надо больше никаких домыслов и никакого ерничанья по этому поводу. Тема закрыта. Виктор, наливай.

Сидят они еще часа три, наверно. Впервые в жизни остро хочу, чтобы мои любимые дети, включая Маргарет и Линду, поскорее ушли бы… Неловко это осознавать, но слишком велико желание остаться с Сашей наедине и все-таки услышать то, что он хочет мне сказать. Наконец, выкатываются, угрожая вечером явиться на доедалки.

Удивляюсь:

— А как же отец? Вы же сегодня, вроде…

— Не-ет. Ты не знаешь что ли? Он сейчас в Лондоне. Так что мы с ним рождество католическое праздновали. С ним, и с родителями Маргарет. А потом уже сюда, к тебе поехали.

— В Лондоне?

— Ну да. Он со Светланой развелся и уехал. По-моему, собирается там жить.

Вот это новость! О причинах развода спрашивать как-то неловко, да и догадаться можно… Так что интересуюсь другим:

— А как же его бизнес?

— Так у него в последнее время какие-то дикие проблемы начались. Выяснилось вдруг, что земля, на которой его завод построен, куплена с нарушением каким-то. Еще там что-то такое с налогами…

Кошусь на комнату, в которой безмятежно спит Саша. Очень уж все это похоже на то, что и чиновникам, и налоговой, которые до этого момента никаких нарушений в деятельности моего мужа не видели, сильно посоветовали обратить на него пристальное внимание… Велик и могуч в нашей стране административный ресурс!

— Он что же вроде Чичваркина или Березовского сбежал от отечественного правосудия, как известно, самого справедливого в мире?

— Нет, ну что ты. Там все не до такой степени… Максимум речь шла о штрафах… Но ему четко дали понять, что с его бизнеса теперь глаз не спустят. Ну, он плюнул, объявил о продаже своих предприятий и отбыл в заграничное турне.

Мальчишки уезжают, а я решительно иду в комнату, в которой дрыхнет этот вершитель судеб всех без исключения людей в нашей чертовой стране. Даже храпит негромко, но умиротворенно. А вот Данила напротив не спит. Увидев меня тут же демонстративно выплевывает пустышку, принимается гукать и как-то особым способом складывать губки, высовывая розовый язычок. Готовится есть. Ох и не дурак он у меня по этой части! Подхватываю его на руки и выношу из комнаты. Придется разговор с Сашей немного отложить…

Когда возвращаю Даньку в кроватку сытого и сонного, как раз просыпается и второй мужчина моей жизни. Поднимает голову с торчащим справа вихром. Вид недовольный до крайности. Смотрит на часы и снова с тяжким стоном падает на подушки.

— Надь, а можно я еще посплю? Что-то я никак прийти в себя не могу.

— Спи. Только тогда ложись по-человечески.

— А я как лежу? По-нечеловечески?

Поднимает голову, корчит страшную рожу и снова утыкается лицом в шелк покрывала.

— Раздевайся, а я расстелю кровать.

— А все уже ушли, да?

— Да.

— Круто.

Поднимается и начинает расстегивать штаны. Потрясающая личность. Действительно законченный, цельный ничем не замутненный прагматик… Снимаю покрывало. Взбиваю подушки, отдергиваю в сторону уголок одеяла с той стороны, с которой обычно спал Игорь… Черт! Ну и что теперь смущаться-то? Да, привыкла я спать слева. И привыкла, чтобы кровать была большой, с кучей подушек и здоровенным двуспальным одеялом. Когда еще была замужем, главный кайф наставал, когда Игорь выкатывался на работу, и вся кровать оказывалась в моем полном распоряжении. Можно было улечься хоть поперек, хоть звездой. Так и делала, наслаждаясь при этом необычайно… Было так приятно… Круто, как говорит один знакомый вице-премьер…

Саша, скинув с себя все до нитки, укладывается под одеяло и блаженно вздыхает. После сует нос в подушку.

— Здесь все пахнет тобой.

В очередной раз смутившись, предлагаю перестелить белье. Но он отказывается, сказав при этом только одно слово:

— Балда…

Проверяю Даньку. Глазки у него уже совсем сонные. Еще пять минут и заснет. Оставляю бессменно горящий ночник и ухожу на кухню. Надо доубрать со стола и во второй раз загрузить посудомойку. После в душ и… И что? В моей кровати спит совершенно чужой мне человек. Очень любимый, несмотря ни на что, но по-прежнему совершенно чужой… Ладно, все это — лирика. Не ложиться же мне на коротковатом диванчике в гостиной! Так что надо задвинуть внезапно возникшую неловкость куда подальше и потихонечку, чтобы никого не ровен час не разбудить, забраться под одея-я-яло…

Вроде, получилось. Но как только я осторожненько поворачиваюсь на бок, спиной к спящему в моей кровати мужчине, он тут же протягивает руку, обхватывает меня за талию и придвигает к себе. Сначала утыкается мне носом в затылок, потом ощупывает мою ночную рубашку. Новую. Ни разу не одеванную…