Второе дно (СИ) - Ахметова Елена - Страница 5

Птица хохотнула, запрокинув раскрытый клюв.

— Да, последнее слово все равно будет за господином, но речь идет вовсе не об обычных отношениях между слугой и нанимателем, — заметила я и, стоически переждав новый перелив хриплого смеха совершенно похабной тональности, невозмутимо продолжила: — У них общая кровь. Не то, чтобы это делает твои предположения в корне неверными, но, по-моему, никаких оснований для них нет в любом случае. В крайнем случае, мы узнаем об этом от Дейзи, если она прибежит за успокоительным для леди Изабель.

Альциона согласно свистнула и переступила по спинке скамьи. За такую покладистость и сдержанность я вознаградила ее еще одной креветкой.

— Завтра в семь за мной пришлют автомобиль, — сказала я птице и поднялась на ноги. — Знаешь… если подвернется возможность утащить волосок и у Тао Лата, не теряйся. Запасливость еще никому не вредила.

Альциона снова засвистела, на этот раз — протяжно и возмущенно. Я подавила смешок и оставила на скамье стройный рядок из округлых креветок.

— А мои какие проблемы, если их автомобиль здесь не пройдет?..

При всех очевидных достоинствах альционы как собеседника у нее был один чудовищный минус: о пунктуальности она и слыхом не слыхивала. Из-за поздних гостей я проспала до самого рассвета, но птица еще не прилетела. Тяжело вздохнув, я выбралась из-под полога от насекомых и отправилась умываться.

Сборам следовало уделить особое внимание. В Лонгтаун я выбиралась нечасто, и упускать такой случай произвести впечатление было никак нельзя. Поэтому я достала лучшее платье — светло-зеленое, из тонкого искусственного шелка; к нему отлично подходили длинные бусы из мелкого жемчуга, подаренные мне леди Эванс. Утро — не время для таких нарядов, но мы ведь поедем на скачки!

Белая вязаная накидка в ансамбль вписывалась плохо, и я с сожалением оставила ее в шкафу, в отместку проведя почти полчаса перед зеркалом. Густые накладные ресницы мне не шли, как и леди Изабель, но это определенно не отменяло необходимость макияжа: пусть варварски яркой кинодивой мне не быть, но косметика, по крайней мере, защитит лицо от разгулявшегося солнца — да и добавит мне пару лет для солидности. В довершение приготовлений я надела туфельки, доставшиеся мне от Дейзи: она заказала их по каталогу, но те оказались малы — и перекочевали ко мне.

Я топнула, наслаждаясь звуком новеньких каблуков, и повертелась перед маленьким зеркальцем, оставшись чрезвычайно довольной собой, — а альционы все не было.

Зато за рощей уже нарастал сначала шум газолинового мотора. Вскоре он стих, сменившись забористой мужской руганью, и я, посмеиваясь, стянула туфельки и сложила их в котомку. Задержалась, надевая вместо них болотные сапоги, и выскочила из домика, оставив дверь беспечно открытой.

С мистером Кантуэллом мы встретились в середине мангровой рощицы. Он выехал за мной на коне, отчаявшись провести машину по узкой извилистой тропке, и под знакомым взглядом — двустволка из укрытия — я начала давиться смехом.

В вечернем платье, с холщовой котомкой и резиновых сапогах я была, несомненно, и без того хороша — но альциона словно специально выбрала момент, чтобы спорхнуть откуда-то из зарослей на мое плечо. У мистера Кантуэлла так вытянулось лицо, что сходство между ним и конем стало почти непристойным, и я все-таки рассмеялась. Альциона, не растерявшись, запрокинула голову, раскрыла клюв и присоединилась. Ее гнусное хриплое хихиканье с легкостью перекрыло мой смех, и мистер Кантуэлл перевел взгляд на птицу.

Под таким давлением она все-таки стихла, а хохотать в одиночестве было не так весело, так что я вежливо извинилась и попросила проводить меня до автомобиля. Мистер Кантуэлл открыл было рот, явно собравшись предложить мне прокатиться на жеребце, но скользнул взглядом по подолу платья (или все-таки резиновым сапогам?) и просто спешился, взяв коня под уздцы.

— Вы неплохо подготовились, — вежливо заметил мистер Кантуэлл, приноравливаясь к моим шагам. — Но я ожидал чего-то более… оккультного.

— Лонгтаун — все-таки город, хоть и небольшой, — охотно пояснила я, подкармливая альциону прямо на ходу: иначе бы с нее сталось то и дело встревать с комментариями. — Люди куда охотнее рассказывают о нарядных девушках, нежели о болотных ведьмах, а знакомства никогда не бывают лишними.

На этот раз мистер Кантуэлл покосился на мои сапоги, уже не скрываясь.

— У меня с собой сменная обувь, — призналась я, поправив котомку. — Не пачкать же парадно-выходные туфельки в соленой грязи!

— Улыбайтесь — и никто не заметит, даже если вы пойдете босиком, — галантно сказал мистер Кантуэлл, несомненно, проглотив две дюжины язвительных комментариев.

Я охотно улыбнулась, но возле автомобиля все-таки переобулась. Водитель старательно делал вид, что занят приборной панелью. Я добавила ему поводов для смущения, усевшись рядом и вежливо поздоровавшись, но уже через четверть часа он воодушевленно рассказывал мне о своей младшей дочке, которая упорно училась говорить длинными фразами, как леди из большого дома. Нежный возраст и неполный комплект зубов добавляли ей ни с чем не сравнимый шарм. Гордый отец болтал без умолку, как леди из большого дома.

Мистер Кантуэлл сидел позади, на господском сиденье, и в беседе не участвовал. На его плече уютно устроилась чрезвычайно довольная собой альциона.

Тао Лат ехал следом за нами на Химе. Должно быть, в одном автомобиле с господином камердинер вызвал бы куда больше вопросов, чем хотелось бы мистеру Кантуэллу.

Лонгтаун вытянулся вдоль линии прибоя, сразу за мангровой рощей. Здесь к самому берегу подходили коралловые рифы, превратившие небольшой городок в центр подводного плавания. Мангры упорно пытались отвоевать территорию, с каждым годом все больше и больше тесня риф к югу, и с каждым годом строилось все больше зданий у «чистой», незатененной зоны. Город вытягивался в прямую линию, пряча трущобы старых районов среди мангровых зарослей и блистая вывесками новых зданий возле отступающего кораллового рифа.

Наш путь пролегал через густо застроенный центр к южной окраине, где несколько лет назад воздвигли монументальное здание ипподрома. Тогда оно было на отшибе, а теперь ограда размеченных дорожек граничила с новеньким клубом любителей подводного мира — что, впрочем, делало место еще более удачным для наших целей.

Перед зданием разбили небольшой парк, где благородные господа могли развеяться перед началом скачек, не оскорбляя свои чувствительные носы близостью конюшен. Водитель мистера Кантуэлла остановился в начале аллеи, высаживая пассажиров, и укатил дальше, дабы не мешать прочим гостям. Альциона воспользовалась моментом, чтобы перепорхнуть на мое плечо и по-дружески потереться клювом об мое ухо. Я вздрогнула: прикосновение оказалось неожиданно щекотным.

Тао Лат спешился и, подойдя ближе, снял с коня уздечку. Хим переступил копытами с явной опаской, словно уже догадывался, что сейчас будет.

— Что ж, — скучающим тоном произнес мистер Кантуэлл, скользнув взглядом по достопочтенной публике, прогуливающейся по парку, — делайте свое дело, мисс Блайт.

Девушка с яркой птицей на плече, несомненно, и без того привлекла бы внимание — но я вдобавок небрежным жестом выдернула из прически шпильку, и старомодно длинные волосы рассыпались по плечам и спине, в солнечном свете отливая тяжелой медной рыжиной. Конь, до того дичившийся и вынуждавший Тао настороженно придерживать его за морду, с интересом потянулся вперед.

Я ласково похлопала жеребца по изящной шее и, когда он доверчиво склонил голову к моему плечу, тихо зашептала ему на ухо. Альциона взмыла в воздух, покружила и приземлилась на луку седла, тут же зашедшись хриплым птичьим смехом. Хим и ухом не повел — он сосредоточенно внимал мне и согласно кивал, задевая мордой обнаженное плечо. Не прекращая шептать, я достала из дамской сумочки половинку яблока и протянула жеребцу.

Несколько секунд конь сосредоточенно взирал на него печальными и мудрыми глазами, даже не принюхиваясь. Яблоко выглядело совершенно безобидно — спелое, с аппетитным алым бочком и золотистой крупитчатой мякотью; но Хим будто знал, что за время пути оно должно было потемнеть, и медлил.