Подарить жизнь - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 8

Это здесь единственная дорогая вещь. И то подарок, сам бы не стал приобретать. В личном кабинете Вырай не терпел роскоши. Ковры, украшения, дорогая посуда – все это в приемной и для родственников. Его же интересовало другое – власть.

Встретишь на улице и примешь за фема. Одежда, осанка, проницательный взгляд. А замечательная лысина, соответственно, заменяет бритый по обычаю аристократический череп. На самом деле фемы в подавляющем большинстве ему в подметки не годятся. Они заслуги считают по предкам, а Вырай сам себя сделал. Не без моей помощи, но голова у него светлая. Родись он в другой семье, в ученые пошел бы, а так направил свой на наследственное дело – сохранять и развивать собственный клан.

Любая частично криминальная организация рано или поздно входит в противоречие с окружающим обществом. Она не может стоять на месте и вечно скрываться. В ней обязательно найдутся ренегаты, выбалтывающие лишнее. А так и до костра недолго. Я-то знаю. Приходилось видеть, как укорачивают жизнь слишком больших умников, ну или просто возомнивших о себе.

Вот пусть Вырай руководит и принимает почести. Я никогда настырно не лез вверх, старался не выделяться и всегда был в курсе того, кому нужно вовремя поклониться. Зато и живу до сих пор. Неплохо живу. Семейные отношения, завязанные на страхе и почти религиозном поклонении, гораздо выгоднее. Особенно, когда ты патриарх.

– И тебе того же, – усаживаясь на стул напротив, согласился я. – Но не слишком много дождя, а то наводнение будет.

– Сколько лет прошло, а иногда я по-прежнему не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез. Скажи, ты кому-нибудь молишься, или это глупый вопрос?

– Хе, – озадаченно хмыкнул, чуть не поперхнувшись от изумления. Вопросы веры моего хорошего знакомого обычно мало занимали. – При необходимости на людях могу помолиться любому, от меня не отвалится. Не заметил, чтобы кто-то из Богов особо обижался на отсутствие уважения. Правда, лично с Солнцем не знаком. Его вообще никто толком не видел. Исключительно в закопченное стекло можно рассмотреть. Тебя пробило на теологический диспут или объяснишь, зачем позвал?

– В Храм приехал Высматривающий из столицы, – четко, по делу, доложил Вырай. – Очень интересуется местными лекарями. Такое впечатление, что им в Храме заняться больше нечем. На носу очередная гражданская война, а жрецы беспокоятся о соблюдении правил лечения.

– Подробности?

– Ничего конкретного, – поморщился старик, – но Цур зря говорить не станет.

– Не верю я ему. Та еще скотина.

– Ты вылечил ногу его сыну!

– У членов Ордена Солнца не бывает детей, – возразил я с постной рожей. – Они обеты дали. Тыкать этим в глаза и намекать на излишнюю осведомленность опасно. И потом, ты веришь в людскую благодарность? Вот уж не думал, что ты такой наивный. Никогда лекарь не должен рассчитывать на любовь больного. Надеяться на признательность не стоит. А уж удивляться подлости людской…

«Так, – подумал, продолжая молоть языком. – Если он напрягся, время задуматься всерьез. Слишком я засиделся на одном месте. Привык к удобствам и беспечности. Пора уходить, пока не разразилась буря. Когда кровь польется в очередной раз, желательно оказаться как можно дальше. Конечно, жалко срываться и бросать с таким трудом налаженные связи и неплохую лабораторию. Но ничего не поделаешь. Видимо, пришло время».

У Вырая система сбора информации налажена замечательно, но направлена в основном на местные дела. Контрабандисты ведь тоже под его рукой. Да и любой торговец по определению не только вор, но и шпион. Приходится просеивать массу различных сведений, чтобы четко знать, как не прогадать, покупая с надеждой продать в другом месте подороже, и по каким дорогам лучше не ездить. На дорогах не только грабители имеются, иногда местные фемы хуже любого бандита.

Столичные интриги нас раньше мало трогали. Полуавтономное существование провинции под руководством армии вполне всех устраивало. Офицеры тоже люди. Они не часто лезли в торговые дела и управление городом. А вот ссориться с Храмом при прямом приказе из Карунаса не станут.

– Ну что, родственник, – добродушно спросил Вырая, – дождался? Теперь ты будешь править кланом, не оглядываясь на меня.

До сих пор это был мой клан. Мой, именно в том смысле, что он принадлежал мне. Больше трех сотен человек, готовых по моему слову сделать все, что угодно, и так, чтобы никто посторонний об этом не узнал. Да и сами они далеко не всегда находились в курсе того, кто отдает приказы. Хозяин – Вырай, а я всего лишь близкий советник. Последняя инстанция в спорах. Ко мне по мелочам и обращаться не стоит, но мое решение окончательное и обсуждению не подлежит.

Он дернулся, желая возразить.

– Не надо, – я, поднял руку, останавливая. – Не уверяй меня в своей глубокой любви. Я знаю, это правда. Но я знаю и то, что когда-нибудь родители должны освобождать дорогу детям. Не вечно же мне направлять и давать указания. У тебя имеется своя голова, и она ничуть не хуже моей. Ты крепко держишь всех в руках. Лучшего для семьи и клана представить нельзя.

И ведь правду излагал, ничуть душой не кривил. Бывало, говорил такое же, но понимал, что пустое. Не в этом случае. Вырай хитрец, каких поискать, жестокий и с хорошими мозгами. Для него я давно перешел в категорию «личный друг», насколько может быть другом близкий родич, не пытающийся занять твое место и всегда готовый дать дельный совет. Пусть и чрезвычайно опасный. Мне есть чем поделиться, а он не прочь воспользоваться чужой мудростью. Вполне взаимовыгодное сотрудничество.

В мои дела родственнички не лезут. Последний такой любопытный умер очень нехорошей смертью. Заодно и вся его семья, больше тридцати человек с женщинами и детьми. Ничего не поделаешь, традиции кровной мести у нас до сих пор в почете, и ждать, пока подрастут сиротки, не стоит. Лучше уж сразу. Заодно и остальным урок.

– Просто исчезнуть, – задумался я над ситуацией, – это расписаться в собственной вине и подставить тебя под удар. Отправлюсь, пожалуй, в Заруб, буквально вчера пришло письмо с приглашением от фема Токсона. Замучила его катаракта. Еще немного, и ослепнет навсегда.

Объяснять, насколько редкая вещь – избавление от подобной болезни, я не стал. Сам прекрасно знает. Меня по пустякам редко приглашают. Удаляется катаракта достаточно примитивным способом – хрусталик отсасывается с помощью полой иглы. Дальше в лечении сложностей много, настолько, что всего и не объяснишь. В империи есть не то двое, не то трое лекарей, способных справиться с болезнью. Вот, например, Варнаву я писал, подробно изложил, как проводить процедуру, но он так и не попробовал. Конечно, такие операции лучше проделывать над людьми, находящимися без сознания, а делиться своими химическими находками я не очень рвусь. Незачем лишний раз обращать на себя внимание Храма. Обычно это плохо заканчивается.

– А оттуда уже отправлюсь в дальние края. – Я вздохнул и с печалью огляделся по сторонам. – Мои записи и книги сохрани. Оставлю распоряжение, что отправить по обычным дорогам.

Вырай кивнул. Дело знакомое. Не первый год переправляет самые разные вещи по определенным адресам. А я все пытаюсь сохранить хотя бы часть прошлого. И историю, и ценности. Вряд ли от этого будет польза. Если не сгниет в очередной сокровищнице, так сожгут завоеватели. Но если хоть немногое сохранится для потомков, уже замечательно. Артефакты древности продают за огромные деньги. Глядишь, придет срок, и оценят мои рисунки с записями. Во всяком случае, хочется верить.

– Остальное пока припрячь. Понадобится – дам знать.

– Ты… когда уходишь… – медленно и явно подбирая слова, сказал Вырай, – оставляешь в залог своего возвращения детей…

– Хм, – промычал озадаченно.

Что за день сегодня? Второй раз меня ставят в тупик. Только воспитание не позволило покрутить пальцем у виска.

– Ладно, – вздохнул я, – Хамад в руководители не годится, характер не тот. Ему бы мечом махать – и в воины, а не в нашу гильдию. Пусть простит меня его мать, но это правда. Не была бы она такой добродетельной, никогда бы не поверил, что он мой сын. Но я ведь специально старался не плодить тебе конкурентов. Все помнят родословные чуть ли не до Первой империи, начнутся свары, борьба за старшинство. Возьми к себе его сына. Парнишка неглупый, постоит за плечом – всему научится.