Служанка с Земли: Разбитые мечты - Селена Сирена - Страница 1

Глава 1. Падение с лестницы

– Эля! Элька! Эль, ты жива? – кто-то отчаянно тормошил меня за плечо.

«Ух, как же больно-то! Вот это я с лестницы упала, так упала… Говорила мне бабушка, царство ей небесное, куда бегу, куда скачу, под ноги смотреть надо…»

Голова болела страшно, а ещё я чувствовала тупую ноющую боль в явно подвёрнутой лодыжке. Помню, как спешно поднималась по ступеням офиса, наверное, раз в тридцатый за сегодняшний день, потому что Всеволоду Петровичу, чтоб он горячий кофе на своё причинное место разлил, не понравился шрифт, которым я распечатала договор на поставки канцелярских принадлежностей. В очередной раз моего забега по лестнице на седьмой этаж в кабинет шефа я подвернула ногу. Всё потому, что лифт уже вторую неделю в нашем офисе был сломан, а Всеволод Петрович не хотел оплачивать частного электрика, и всем офисным планктоном мы ждали бесплатного городского. Менеджерам-то хорошо, сидят весь день на своих местах и работают за компьютерами, а мне в течение дня мотаться с первого на седьмой и обратно. «Эля, принеси кофе! Эля, кофе остыл! Эля, распечатай договор, а то у меня принтер не работает! Эля, у меня ручка закончилась, принеси запасную…».

Кто-то тронул меня за ногу, и я громко застонала от вновь нахлынувшей боли. А всё эти проклятые лодочки на девятисантиметровой шпильке, чтоб им пусто было, которые Всеволод Петрович вменил в обязанности носить мне и Ирочке, как сотрудницам, которые встречают клиентов на ресепшене. То, что клиенты смотрят на наши лица, а не на ноги, его, разумеется, не заботило. Сам Всеволод Петрович предпочитал смотреть исключительно на места пониже спины секретарш компании, так что нам с Ирой приходилось носить эти безумно неудобные туфли.

– У-у-у-у…– простонала я, понимая, что подняться всё-таки придётся.

– Поднимайся, давай, быстрее, надо господину кофе отнести, – кто-то снова потряс меня за плечо.

«Господину? Ха, как только Всеволод Петрович не любил, чтобы его величали, но господин… по-моему это из какой-то явно эротической области». Мысли о лысеющем шефе с лишним весом в контексте эротики настроения не прибавили, а скорее наоборот – убавили. «Может ну его, уволиться ко всем чертям собачьим?» – вдруг пронеслась в голове мысль, которая посещала меня уже неоднократно. «Увольняйся, а потом ищи приличную работу полгода вновь», – ехидно ответил внутренний голос.

Я с досадой вспомнила, как на предыдущем месте работы мне сделали «потрясающее» предложение стать любовницей директора мясокомбината, за что предлагали аж полуторный оклад. Я вначале не поняла, почему меня на собеседовании вместо моих профессиональных качеств в основном расспрашивали есть ли у меня муж и дети, и радовалась, как наивная провинциальная дурочка, думая, что речь идёт о частых командировках. Когда же в первую рабочую неделю директор мясокомбината положил ладонь на мою коленку, его недвусмысленные намерения стали мне очевидны. На моё замечание, что несмотря на отсутствие у меня мужа, отношения завязывать не собираюсь, ответом мне было искреннее удивление: «А почему же, ты думаешь, тебя из твоей деревни здесь в Москве на такой высокий оклад взяли?» Разумеется, я бежала из этой компании так, что только пятки сверкали.

Как оказалось, Москва – суровый город, конкуренция даже за место секретаря здесь некислая, а оплата труда не такая уж и высокая, если вычесть из неё аренду жилья и деньги на еду и транспорт. Если приплюсовать к этому и то, что образование из моего родного городка здесь ничего не значит, так как в Москве у каждого второго есть какой-нибудь купленный диплом о высшем, то можете себе представить, с каким трудом я устроилась даже в эту компанию. «Нет, Всеволод Петрович, конечно, тот ещё гад, но по крайней мере только смотрит на ножки и филейные части сотрудниц, а руки свои не распускает, да и зарплату платит исправно».

– Эллис, девка дрянная! Сколько можно валяться на лестнице?! А ну, быстро встала и понесла кофе господам! – послышался чей-то рассерженный шёпот, а затем кто-то пребольно схватил меня за волосы и приподнял мою голову.

«Эллис? Какая ещё Эллис?» – было первой моей мыслью. От удивления я даже распахнула глаза и увидела перед собой далеко не знакомый офисный пролёт.

Я действительно лежала на животе на лестнице, но она была укрыта тёмно-синим коротковорсовым ковром с тяжёлыми позолоченными рейками на каждой ступени, чтобы придерживать этот самый бесконечный ковёр. В моей фантазии так скорее выглядит лестница во дворце какой-нибудь английской королевы, но никак не в офисном здании. Удивление моё было ещё большим, когда я перевела взгляд чуть выше и натолкнулась на разъярённое лицо некой мадам в сером платье непривычного древнего фасона и нелепом чепчике.

– Вставай, кому говорю! Думаешь, если будешь делать вид, будто крепко приложилась головой о лестницу, то тебе дадут выходной? Зря надеешься, я видела, как ты летела, не так уж и сильно ударилась, – голос у местной мадам оказался поразительно глубоким и красивым, не под стать её лицу, на котором уже отчётливо проступили первые морщины в уголках глаза.

«Видела, как я летела с лестницы, и даже не попыталась помочь?» – неприятно подивилась я, пытаясь подняться. Всё-таки лежать враскоряку на лестнице было неудобно, да и нога в такой позе болела заметно.

– Стоимость разбитого фарфора вычтут из твоей зарплаты! И за что только господин тебе платит? Весь день ничего не делаешь и даже кофе отнести не можешь. Надо поговорить с ним о твоём сокращении, а то развелись тут печные лентяйки! Только и делаете, что задом крутите! Знаю-знаю, за что вас тут молодых держат! – и с этими словами женщина отпустила мою многострадальную гриву волос, торжественно отряхнула своё строгое платье, ещё раз смерила меня уничижительным взглядом и ушла, высоко вскинув голову.

– Печные лентяйки? – машинально повторила я, не особо понимая, что это за ругательство и где, собственно, я нахожусь.

– Элька, ты как? – неожиданно кто-то бросился ко мне, заботливо помогая подняться.

Только сейчас я обратила внимание на маленькую щупленькую девушку в похожем сером платье, только ещё более длинном с наглухо закрытой шеей стройным рядом мелких белых пуговичек. Её волосы были убраны под такой же чепчик, как у незнакомый мне мадам, а поверх всего был надет аккуратный белый передник. Миловидное овальное лицо, аккуратный носик с россыпью веснушек, белёсые брови и ресницы, ни грамма макияжа. Хорошенькая, но если бы пользовалась косметикой, то была бы красавицей.

– Ничего-ничего, Зигфраида сегодня вообще не в духе. Ты не обращай внимания на неё. Стоимость разбитого фарфора она, конечно, вычтет, но сокращать тебя не станут. Я только на днях её разговор с хозяином подслушала, что госпожа одна не справляется с маленьким Ладиславом и, наоборот, будут искать ещё одну кормилицу или сиделку… – затараторила девушка, ловка ставя меня на ноги и отряхивая мою одежду. – Ох, Элька, ну ты даёшь! Упала так упала, весь подол платья порвала, чулки видны, на горловине половина пуговичек отлетела, а ещё все волосы растрепались! Неприлично-то как! – она всплеснула руками так, что мне действительно почудилось, будто выгляжу я по меньшей мере развратно.

Абсурдность всего того, что со мной происходило, зашкаливала. Эта странная ковровая дорожка, точно я в гостях у царствующей особы, мадам, норовящая что-то вычесть из моей зарплаты и милая девушка, рассуждающая, что небольшой разрез на подоле платья – верх неприличия. «Наверно, я упала с лестницы и раскроила себе голову, а всё происходящее – плод моей неуёмной фантазии», – решила я и робко поинтересовалась:

– А зеркало здесь есть где-то?

– Конечно-конечно, – совершенно не удивилась моему вопросу девушка. – Вот там, в комнате на нижнем этаже висит. Но ты тихонечко к нему подойди, а то вдруг тебя ещё кто-то из господ увидит в таком платье!

Я молча последовала в указанном направлении, продолжая изумляться необычной обстановке места, в котором оказалась: деревянные и явно выполненные на заказ панели на стенах, блестящий от воска паркет, кресло с аккуратной каретной стяжкой, обтянутое бархатом… Всё это выглядело так, будто я попала по меньшей мере в Зимний дворец. «Определённо, это какой-то розыгрыш», – подумала я, с опаской приближаясь к огромному напольному зеркалу в массивной позолоченной раме.