Кожное лекарство (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 25

Диркер налил Кейбу вторую чашку и прислонился к стене. Вид у него был неважный. Наверно, спал он последний раз ещё до пришествия господнего.

Кейб отставил чашку в сторону.

— Послушай меня, Безумец Джек, шериф или как тебя тут ещё называют… Это была самооборона. Прежде чем ты начнёшь кричать, что я хожу по городу и расстреливаю всех направо и налево, заявлю: этот парень… грёбаный Вирджил Клей… Он напал на меня и выстрелил первым. Я всадил в него пулю, потому что у меня не было выбора.

Диркер лишь кивнул.

— Знаю. Мне рассказали все подробности.

— Значит, ты меня ни в чём не обвиняешь?

— Не обвиняю, — подтвердил Диркер. — Пока. Но выслушай меня и услышь. Я не позволю тебе в будущем ходить по моему городу и стрелять в прохожих, потому что у тебя «не было выбора». Если так пойдёт, жители станут спотыкаться о трупы на тротуарах, и им это не понравится.

— Ничего не поделаешь, — хмыкнул Кейб.

— Ещё как поделаешь, — ответил Диркер.

Он тоже не любил Вирджила Клея и его проклятое семейство. Они были мудаками, и все это знали. С Клеем точно расправились бы в ближайшее время — если не Кейб, то кто-то другой. Но Диркер очень ясно дал понять, что большинство свидетелей утверждали, будто Кейб был в стельку пьян и оскорблял Вирджила. Будто Кейб мог не задевать Клея, развернуться и уйти. И никто бы не пострадал.

— О, ещё как пострадал бы, Диркер, — покачал головой Кейб. — Пострадала бы моя репутация. Весь город потом рассказывал бы, какой я трус.

Диркер облизал губы.

— Люди, о которых ты говоришь, Кейб, не кучка зажиточных и зажравшихся дворян. Любой из них перережет тебе глотку за десять долларов. Ты не должен ничего доказывать этим отбросам.

Кейб знал, что шериф был прав, но не собирался признаваться в этом.

Он допил кофе.

— Теперь я могу идти?

— Нет.

Диркер отпер шкаф, достал оттуда револьвер, нож и патронташ и вернул Кейбу.

— Прогуляешься со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

— Не хочу ни на что смотреть, если это не мягкая кровать с одеялом.

— Думаю, захочешь.

— Почему же?

Диркер тяжело сглотнул.

— Потому что твой парень в городе. И он, наконец, нанёс удар.

— 16-

Кейб понимал, что у него похмелье, он устал и почти не спал. Поэтому ему не стоило смотреть на это. Не нужно видеть изрезанные, исполосованные останки шлюхи по имени Миззи Модин во всем их омерзительном великолепии.

Он остановился в дверном проёме. Комок подступил к горлу, и во рту проявился горький привкус желчи.

Кейб сжал челюсти.

Диркер подошёл и стал рядом с ним.

— Ну что? Есть сомнения, что это дело рук твоего парня?

Кейб не ответил. Не мог ответить. Не мог разжать челюсти. Да и голос ему больше не повиновался. Он не мог оторвать взгляда от…

Господи, на этот раз всё ещё хуже.

Гораздо хуже.

— Прошу меня простить, — наконец выдавил он и вышел на холодный воздух.

За последние годы Кейб видел множество смертей. Кучу крови и плоти, изуродованной самым ужасным образом. Он давно пришел к выводу, что человеческое существо — возможно, самое прекрасное творение Бога — было также самым отвратительным, если его вскрыть и посмотреть, что заставляет организм работать.

Кейбу давно уже не становилось плохо при виде мёртвецов, но сегодня… Чёрт, сейчас его чуть не рвало.

Желчь в горле отдавала дешёвым виски, дешёвым пивом и кое-чем похуже.

Он попытался скрутить сигарету, но пальцы не слушались. Или просто не хватало освещения от крошечного фонаря у изголовья кровати Миззи Модин?

Диркер помог ему закурить.

Шериф сам скрутил сигарету, всунул её между губами Кейба, поднёс спичку и прикрыл ладонью от ветра, пока Кейб затягивался.

— Говорят, первый взгляд — самый тяжёлый, — произнёс Диркер. — Но знаешь… Я смотрю на это уже несколько часов, и легче не становится.

Кейб кивнул и затянулся.

«Всё, — подумал он, — хватит. Да, сегодня был тяжёлый день, ты уложил человека, но возьми уже себя в руки! Ты должен всё тщательно изучить в той комнате».

А тщательно — значит, не быстро.

«Диркер хочет знать, действительно ли это Душитель. Я единственный, кто может ответить. Но могу ли?..»

И всё же Кейб знал, что сумеет.

Так или иначе.

Цепляясь за сигарету, как за спасительный якорь, Кейб вспомнил, как впервые бросился по следу Душителя Города Грехов.

Юрика, штат Невада. Четвёртая жертва.

Осеола, штат Флорида. Пятая.

И Пинош. Шестая.

* * *

В Пиноше Кейб впервые столкнулся с «работой» Душителя.

Шериф того города, Сайрус Лонг, был крепким орешком, всегда и везде носящим на бедре обрез двустволки.

Приклад был покрыт металлическими пластинами, сильно помятыми от ударов о головы преступников и тех, кто просто выводил Лонга из себя.

Ходили слухи, что во время войны Лонг был канзасским наёмником, одержимым охотой на повстанцев-конфедератов в Миссури и сдиранием с них заживо кожи.

Он был жестоким, злобным типом, и даже Кейба передёргивало от взгляда его глаз, в которых плескалось обещание мучительной смерти.

Кейб расспрашивал о жертве, и, в конце концов, Лонг сам повёл его осмотреть тело.

«Слушай меня сюда, южанин. Я окажу тебе услугу один-единственный раз. Вы, охотники за головами, приходите в мой город, пытаетесь наводить свои порядки, не считаетесь со мной… И ни одному из вас ни разу не хватило порядочности сказать, что это за мудак пробрался в мой город и для чего. Но у тебя хватило, южанин. Поэтому я окажу тебе услугу. Только вот сомневаюсь, что ты будешь по-прежнему мне благодарен, когда мы войдём в ту комнату…

И ещё одно, южанин — да, мне плевать, как тебя на самом деле зовут, южанин! — послушай меня и закрой свой рот хоть на две минуты, или, видит Бог, я сделаю это за тебя. Я уже сыт по горло вашими южными задницами, так что заткнись. Мне хватило встреч с вами и во время войны…

Так, дальше… Я не против, чтобы ты и твои собратья, охотники за головами, приходили в мой город. Но все вы должны отчитываться передо мной, какого хрена вам тут надо. Мне плевать, за кем вы охотитесь: за волками, за индейцами или за белыми… Я просто должен быть в курсе».

В общем, этот Лонг был просто душкой. В него нельзя было не влюбиться.

Он никогда не менялся.

Он был таким же злобным, раздражительным и нетерпимым, как и во время войны.

Он повёл Кейба наверх, в комнату в конце коридора. Белая простыня была наброшена на лежащее на кровати тело. На белой ткани проступили крупные алые пятна.

Лонг сдёрнул её с тела, и она отлетела с липким звуком, как сорванная с доски липкая лента.

Лонг вытащил нож и начал:

«Видишь, южанин? Видишь, как её вскрыли от грудины до промежности? Это знак Душителя Города Грехов. Поверь мне, я видел и других. В Осеоле… Разрезана вдоль, видишь?»

Лонг вёл лезвием ножа вдоль разреза, словно указкой. Как чёртов учитель анатомии.

«Смотри, этот сумасшедший ублюдок воткнул ей нож прямо в район матки и потянул к горлу. Затем сделал надрез по ширине под грудью — и снова к пупку. Развернул её, как грёбаный рождественский подарок. Видишь? Внутри тела нет органов, потому что этот мудак вытащил их все и разбросал вокруг, как серпантин на день рождения. Но одного органа не хватает. Сердца. Ага. Он всегда забирает его с собой. Один светило-врач из Сан-Франциско осмотрел тело и сказал, что умерла она приблизительно в то же время, когда её душили. Ну, тут ему виднее, но знаешь что… Видишь эти фиолетовые синяки на шее? Да-да, вот эти! Они от пальцев. Видишь? Вот большой, а вот указательный…

В общем, южанин, она умерла от удушения, а уже потом её вскрыли, как свинью. Я могу это смело утверждать на основании того, что вижу. Нет, не отворачивайся, южанин. Это самая важная часть. Белки глаз налились кровью, а лицо приобрело синюшный оттенок. Специалисты говорят, то это от кислородного голодания. Её задушили, южанин.