Попала или муж под кроватью (СИ) - Успенская Ирина - Страница 41

– Альфа против сидхе! Делайте ставки! Бой за обладание самкой! Трансформация запрещена!  Магия запрещена! Сила, ловкость и умение! И пусть женщина достанется победителю!

Он ткнул в мою сторону когтистым пальцем, и вся толпа дружно повернула голову.

Ужас!  Как же я не люблю всеобщее внимание, моментально ладошки стали мокрыми, и щеки залил румянец. Помню, мне пришлось выступать на нашем кабельном местном телевидении с рекламой продукции, так я три часа  потом заикалась на нервной почве. А там была всего лишь камера, а не толпа оборотней, жадно следящая за каждым взмахом ресниц.

– Я скоро к тебе присоединюсь, Дар-р! – проорал Саймон, играя мускулами. – Жди меня, любовь моя.

Что?  Кто? Едва удержалась, чтобы не показать ему средний палец. Наверное, зря.

Захар  поймал мой взгляд и поклонился. Еще один позер. Я принципиально отвернулась, пусть не думает, что мне интересно быть призом.

Босой мальчишка притащил поднос, на котором лежали два одинаковых ножа с короткими лезвиями. А еще через пару минут я зажмурилась, потому что смотреть на это было выше моих  сил. Я и бокс-то не люблю, меня при первом же ударе начинает скручивать от жалости, а здесь и сейчас был не спортивный бой, а самый настоящий – высокотехничный, безжалостный, злой.  Бойцы двигались с такой скоростью, что я не могла увидеть, кто из них бьет, а кто защищается, и только когда на песке стали появляться капли крови, поняла, что все еще хуже, чем мне казалось.

– Рая, откуда кровь? – вцепилась я в руку соседки. – И чья?

– Саймона, не волнуйся, – радостно сообщила Рая, она с азартом следила за рингом, громко поддерживая сидхе.  – Твой лорд ни царапинки не получил. Я же говорила, он волчару на ленточки порежет!

Меня начало подташнивать. Мне совсем не хотелось, чтобы  волк пострадал. Он ничего плохого мне не сделал, чтобы сейчас терять кровь и умирать из-за своей любвеобильности.  Но, видя, с каким воодушевлением вокруг встречают каждый удачный удар, я понимала, что вскакивать и требовать остановить это безобразие – глупо.  А еще я поняла, что никогда не свяжу свою жизнь с оборотнем. Ни за что!  Возможно, когда-нибудь, если задержусь в этом мире, пойму их взгляды на жизнь, но принять и понять - это разные вещи. В них слишком много от зверя.

– Есть! Все, теперь ты принадлежишь нашему лорду, и ни один оборотень больше не бросит ему вызов! –  радостно сообщила мне Рая, сверкая глазами.  – Здорово, да? Счастливая ты!

– Счастливая? –  Все, я больше не могла сдерживаться. – Я не вещь, чтобы принадлежать кому-то!

Окровавленный Саймон лежал на песке, а Захар прижимал нож к его горлу. На плече у вампира уже затягивался порез, да и многочисленные раны на теле альфы начинали стягиваться. Все же регенерация - хорошая вещь. Жаль, мои нервы так не умеют.

– Чистая победа  сидхе! –  проорал седой. – Леди Дарья принадлежит ему! И только он отныне может распоряжаться ее жизнью!

Ну, все! Ты труп, Захар!

Я решительно встала,  толпа заорала, Захар с улыбкой победителя  смотрел на меня и, уверена, ждал поздравлений. Сейчас я тебя поздравлю! Я сделала шаг вперед, выхватывая из сумки тетки Феньки сковородку. Хорошая сковородка. Тяжеленькая. И ручка удобная. Саймон легко вскочил на ноги и встал рядом с вампиром. Отлично, бегать не придется. Я поднырнула под канаты.

– Значит, вещь? – Хрясь сковородкой по наглой роже. – Распоряжаться моей жизнью? – Хрясь по  руке, которой он успел закрыться. – Собственник? – Хрясь! Мимо. – В пещеру пойдем? – Хрясь по второй наглой морде. – Стоять на месте, когда я с вами разговариваю, шовинисты чертовы!

– Дар, успокойся, – попробовал вразумить меня Захар, но куда там,  я уже вошла в азарт и останавливаться не собиралась.

–  Я выбью из вас эти патриархальные устои! Развели тут домострой!

Надо отдать мужчинам должное, они не убегали, только прикрывались руками, давая мне сбросить злость и напряжение. Я выдохлась быстро,  устала  махать чугунной сковородой, да и злость прошла.

– Я никому не принадлежу и не буду принадлежать! – глядя в глаза Захару, отчеканила я и швырнула сковороду ему под ноги. – И не смей за мной идти!

В полной тишине скользнула под канаты, которые для меня поднял седой оборотень, и направилась сквозь расступающуюся толпу.

– Чистая победа! – прозвучало в спину. – Какая женщина, а?

Я даже улыбнулась и гордо задрала голову.

– Дар, возьми охрану.

Я оглянулась, Захар застегивал рубашку и улыбался. Как-то неприлично радостно у него это выходило. На левой щеке наливался огромный синяк. Хорошо все же я его первый раз приложила, любо-дорого смотреть. Любовалась бы и любовалась.

– Рик! – позвала я. Не хочу слушать болтовню Зета, хочу тишины и покоя. – Проводи меня к реке.

 Я сделал знак Гету, и он незаметной тенью двинулся за непокорной тханья. Не пойду за нею сам, не буду следить взглядом за удаляющейся хрупкой фигуркой, не стану окликать, потому что стоит ей оглянуться, и я не выдержу. Сгребу в охапку и унесу в замок, подальше от похотливых и восторженных взглядов оборотней. В груди заныло, когда я увидел, как какой-то рыжий засранец поднес ей букет незабудок, и она его приняла!

Сложно себя контролировать, особенно сейчас, когда в крови еще гуляет адреналин, в воздухе витает ее запах, а губы помнят вкус недавнего поцелуя. Кто-то темный и неистовый требовал догнать, прижать к себе, запрокинуть голову и впиться в податливый рот хозяйским поцелуем. Она моя! И только моя! Мне до боли за ребрами хотелось до нее дотронуться, обнять, прижать к себе, вдыхая ее аромат. И не отпускать. Ни на мгновение.

Проклятая магия тханья! Она сводила с ума. И в то же время внутренний голос шептал, что это мои чувства, что эта женщина вдруг стала мне дорога, и даже лишись она всей своей силы, я никому ее не отдам.

– Эй, лорд, отодвинься! – Мысли нахально перебила крупная оборотница в цветастом платье. – Сковородочку-то верни.

Я отступил в сторону, и женщина проворно подхватила с земли орудие разъяренной тханья, любовно, как величайшую драгоценность, обтерла ее ладонью и прижала к необъятной груди.

– Тетка Фенька, продай! – выскользнул из-за спины Саймона пожилой оборотень-распорядитель. – Хорошую цену дам!

– Ага, щас! – Оборотница гордо подбоченилась. – Да я ее теперича на стену повешу, аккурат между булавой моего мужика и топором деда. Для устрашения! Это же сковорода, которой самого темного лорда отбоярили! Да ни в жизнь не продам!

Сомнительная слава, конечно, но не ругаться же с глупой бабой. Оборотни ценят силу и только силу, уверен, сегодня вечером многие расскажут своим детям сказку о бесстрашной воительнице со сковородкой.

Я спустился на площадку, освобождая место на ринге первым парам молодых бойцов, их встретили ревом и свистом, а про нас с Саймоном моментально забыли.

Волк ждал меня чуть в стороне, он уже заживил раны, и вместо кровоточащих разрезов тело украшали несколько свежих шрамов. Живучий, собака.

– Почему ты не уберешь синяк? – спросил он, бесцеремонно рассматривая мое лицо.

– Не хочу огорчать свою женщину, она так старалась.

– Рассчитываешь сыграть на ее чувстве вины?

– Нет, просто делаю ей приятно.

– Пока вы не провели обряд, любой может отбить ее у тебя, – оскалил белые клыки Саймон. – Таков закон высших.

– Только через мой труп.

– Многие попробуют.

– Знаю.

Сегодня меня два раза пытались убить, Саймон был третьим. Темные лорды прощупывают границы моих сил, подсылая своих бретеров и наемников. Давно высокие Дома не вступали в открытые бои, многие забыли, кто я такой и за какие заслуги ношу свой титул. Что же, я готов.

– Но я вызвал тебя на бой, потому что мне понравилась Дарр, – нагло глядя в глаза, заявил альфа волков. – И я ей понравился.

– С чего такая уверенность?

– Она меня ударила на два раза больше, чем тебя, – заржал он. – А у нас как говорят? Бьет, значит, любит.