Я и мой воображаемый недруг (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 22

— О чем задумалась? — спросил Кир.

Пришлось открыть глаза:

— Здорово тут. Но мне домой пора — родители строгие.

Мне удалось кое-как отделаться от "провожатых". Едва я вышла на улицу, сразу набрала Артема. Они и правда учапали в ночной клуб, с боем отправив Пашку домой. Через полчаса я уже была с ними. Странное дело, но танцы там, даже без чужого прикосновения, сразу стали интереснее, а любая музыка — классной. Наверное, со стороны мы с Артемом выглядели парочкой, хотя тот то и дело заглядывался на других девчонок, позволяя нам с Сережей веселиться.

А он как будто был одновременно и рад, и не рад моему присутствию. Подробно расспросил меня о вечеринке, но словно не был доволен результатом. Он никак надеялся, что сегодня я вернусь уже с обручальным кольцом на пальце? Мне не хотелось говорить об этом, поэтому я говорила о другом:

— Слушай, а вы ведь далековато от меня разместились! Разве тут не было тумана?

— Нет! — Сережа тоже уселся рядом, хотя ему вряд ли грозила усталость от танцев. — Радиус все шире. Скоро я так по всему городу шастать начну. Правда, вот на Гавайи без тебя вряд ли смогу поехать…

Я расхохоталась.

— Да из тебя получился бы самый верный парень из всех возможных!

— Ну прям! — Сережа возмутился. — Мне не обязательно стартовать без тебя на Гавайи, чтобы…

— Ой-йей, — раздался пьяный голос. Я повернулась к парню, который едва стоял на ногах, удерживая тело в равновесии с помощью руки, цепляющийся за наш столик. — Девушка! А ты с-з-з кем разгов-вариваешь? С в-воображаемым другом? — он икнул. — Н-не надо так. Н-не разговаривай с ним.

Я оживилась — словно весь сегодняшний день только этого и ждала. Словно всю свою жизнь только этого и ждала:

— Меня Маша зовут! Хочешь целоваться?

Парень смешно приподнял брови, как будто только этим усилием он мог удержать глаза открытыми:

— Одчен-нь хочу! — он пьяно помахал рукой в воздухе. — Только я не такой! Вот-т.

— Такой-такой! — я похлопала рядом прямо в Сережу. — Иди сюда, разберемся — такой или не такой.

Пока тот, скорее, по инерции заваливался на указанное место, Сережа вставил неуместно раздраженное:

— Да ладно! Ты серьезно? Может, хотя бы Артема используем — ты с ним уже целовалась, и он тебе хотя бы не противен…

Я не стала ему отвечать.

Парень оставался в сознании, но я вскрикнула от радости, когда в его глазах мелькнул знакомый огонек.

— Ты уверена? — парень говорил теперь трезвым голосом. Он водил пальцами по моей щеке, но не спешил. — Маш, почему?

— Ч-что я только ч-что сказал? — тут же добавил голос с другой интонацией.

— Потому что это — ты, идиот! — ответила я и сама потянулась к нему.

Глаза закрылись непроизвольно, но не потому что мне требовались дополнительные усилия воли. В голове даже мысли не мелькнуло, что я целую кого-то другого. Сережа обхватил мое лицо ладонями, но целовал так мучительно медленно, словно сам боялся разрушить какую-то границу. Наш первый настоящий и, вполне возможно, последний поцелуй. В нем много накопленной страсти, скрытого желания и страха безысходности. Возможно, поэтому он и был таким тягучим, сдерживаемым. И даже от него мои коленки затряслись — вот это оно, то самое, чего не возникало у меня ни к одному другому парню. Мы оба старались держать волнение под контролем, но оно вырывалось. Сережа сам оторвался от моих губ, уткнулся в шею, обжигая не своим дыханием. Пьяный голос что-то неразборчиво бормотал, но я не слушала, прижимая его к себе, обнимая крепче. Черт возьми, почему нельзя замереть в этом мгновении навсегда?

Подошедший Артем только улыбался и качал головой. Не знаю, когда он что-то понял, но его тело я таким образом использовать бы просто не смогла. Это было бы слишком странно… Хотя странным осталось только одно — что я еще какие-то вещи могу воспринимать, как странные! Парень предпринял слабую попытку вырваться из моих объятий, но мне так не хотелось отпускать Сережу. И все-таки он собрал последнюю волю в кулак и произнес:

— Збазибо… Только я не такой! У м-меня… жена есть.

Пришлось отпустить бедного женатого парня. Надеюсь, кроме Артема, нас никто не видел — жаль, если наша пьяненькая жертва пострадает ни за что. Когда он, сильно шатаясь, ушел, Сережа остался на месте. Мы переглянулись и тут же отвели глаза. Стало как-то неловко от того, что мы вообще на такое решились. К счастью, Артем тоже от комментариев воздержался.

После этого нам стало сложно разговаривать, поэтому домой шли молча. И там как-то каждый разошелся по своим делам. Но едва моя голова коснулась подушки, как он тут же оказался рядом, погрузив в меня свою руку вместе с плечом.

— Маш… Разве тебе не было противно? Незнакомый мужик…

— Не знаю, Сереж. Я просто об этом не думала. Я думала не об этом.

Мы лежали долго в наших странных объятиях — доступных только нам двоим — и молчали.

— Маш, почему ты это сделала?

Мне хотелось и ответить честно, и отшутиться, и разрыдаться.

— Кажется, ты нравишься мне.

Он усмехнулся:

— Сильно отдает некрофилией.

Мне было наплевать на его сарказм:

— И кажется, я нравлюсь тебе.

— А вот этому извращению даже термин еще не придумали!

И снова молчим, потому что понимаем, насколько глубоко мы уже в трясине.

— Маш, — в его голосе прозвучала неожиданная ехидца, — а что на счет секса?

Я пихнула его, но, конечно, безуспешно. Моя рука просто торчала теперь из его спины.

— Пошел вон!

— Ну… у меня есть несколько вариантов, как мы могли бы это провернуть…

— Вон!!! На диван!!!

Наверное, именно с этого дня все и началось. Или с этого дня мы уже просто не могли остановиться.

Глава 12. Торт

— Серега, поздравляю с днем рождения! — Артем сказал это в воздух, а только потом посмотрел на меня. — Маш, я хочу к теть Зине сегодня заглянуть. Составите мне компанию?

Вместо ответа я возмутилась в другую сторону — не ту, которую Артем поздравлял:

— День рождения? И почему ты мне об этом не сказал?

— Не знал, что попросить себе в подарок, — просто ответил тот и тут же захлопал в ладоши. — Что, что ты мне подаришь, милая?

Я зло прищурилась:

— Тортик испеку!

Он перестал по-детски восторженно подпрыгивать:

— Что-то я к тортикам в последнее время равнодушен…

Зинаида Ивановна была рада нашему визиту, и кажется, ждала нас. Мы посидели у нее недолго, но без альбома с фотографиями все же не обошлось. Каким же он был хорошеньким ребенком! Я кое-как сдержалась, чтобы не попросить у его матери на память одну, где глазастый мальчуган без штанишек нацепил горшок на голову. Зинаида Ивановна пошла включить чайник, когда Артем быстро перелистнул в конец и ткнул пальцем на фотографию уже взрослого Сережи:

— Вот такая на твоем памятнике.

Тот придирчиво всмотрелся. Не знаю, что ему не понравилось, на мой вкус, он на любой был очень красивым. А уж когда посторонние видят такое лицо с подписью "1993–2015", то, наверное, у каждого сжимается сердце. Вот и напрасно сжимается, потому что он никуда не делся!

Выйдя из подъезда, мы столкнулись с шумной компанией, которая тут же налетела на Артема с приветствиями. Некоторых парней я помнила еще со случая на остановке.

— Вы к теть Зине ходили? Как она? — спросила одна из девушек.

— Это Света, — объяснил мне Сережа, после чего я посмотрела внимательней на Артема.

Он был напряжен — отвечал на вопросы и вел себя заметно скованно. Света оказалась не шикарной красавицей с обложки журнала, как я ожидала — скорее, наоборот, довольно простое лицо, обрамленное мелкими кудряшками. На такую сразу внимание не обратишь, но зато, когда рассмотришь, то уже оторваться невозможно — настолько милая, улыбчивая, с живой мимикой. Любить такую — это слишком закономерно вписывалось в характер Артема, насколько я уже успела его узнать. Даже у меня через полминуты возникло желание ее оберегать. Жаль, что такое создание оказалось ветреной пустышкой. Хотя… с чего я сделала такой вывод? Возможно, ветреная она была только потому, что Артем — не ее человек? Такая вот банальная несудьба.