Такое кино (СИ) - Тартынская Ольга - Страница 49

Неожиданно для себя Женя с головой погрузилась в изучение биографии Алексея Константиновича и действительно открыла для себя трагедию гения. Драма в семейной жизни, неизлечимая болезнь, морфий... Одиночество и беззащитность гения, злая воля добродетельной супруги, страшная ошибка, стоившая ему жизни...

Они много говорили с Туринским, и постепенно вызревал сюжет сценария. Режиссера интересовал прежде всего такой аспект: гений и брак, гений и его востребованность, гений и его время.

- Понимаешь, - говорил он вечером у костра, когда они сидели, обнявшись, и смотрели на огонь, - гениев рождается в разы больше, чем требуется человечеству. А что делать тем, которые не занадобились? Которые даже не знают, что они гении? Так всю жизнь и мучаются: тоскуют, спиваются. Незавидная судьба...

Жене нравилось сидеть и у костра, и в его кабинете, читать, разглядывать полки с дисками и множеством видеокассет. Туринский признался, что рука не поднимается выбрасывать устаревшие носители. Оправдывался тем, что некоторые фильмы трудно найти даже в интернете, не то что на дисках. Так и хранятся на полках кабинета горы тяжеловесных кассет. Кажется, весь мировой кинематограф был представлен здесь. В гостиной имелся и DVD-плеер с огромным плоским экраном телевизора на всю стену и старенький видеомагнитофон.

После насыщенного трудового дня они устраивались на диване в гостиной и смотрели кино по рекомендации Туринского. Горел камин, согревая осенний воздух и сообщая дому особый уют и покой. Я теперь знаю, что такое рай, думала Женя. Это когда ты рядом. И именно здесь, в этом старом доме, возле камина, в окружении фильмов и книг... Нет прошлого, нет будущего, есть только сейчас и сегодня, ты и я...

Они много гуляли. Мордвинова настаивала на этом: свежий воздух необходим для укрепления здоровья режиссера. Да и сама она чувствовала себя намного лучше, чем в городе. Сердце перестало болеть, пропали отеки под глазами, лицо посвежело, глаза прояснились.

Работали они тоже много. Писали, читали, спорили, что-то переписывали, меняли, ругались. Места в доме было много, и каждый мог уединяться сколько угодно. Бывали дни, когда они предпочитали тишину и одиночество, но чаще их влекло друг к другу, чтобы поделиться новой мыслью, новой идеей или удачным сюжетным ходом. Сценарий рождался не в муках, а в согласном труде.

Женя перелопатила гору литературы, чтобы погрузиться в материал. У нее, конечно, сложилось свое видение Алексея Константиновича. Она как-то сразу невзлюбила его жену, Софью Андреевну. Блестящий офицер, друг детства царя Александра П, талантливейший поэт, воспевавший Россию, любивший ее историю, Толстой с младенчества был окружен лучшими людьми страны. Дядя, писатель Погорельский, именно для него написал свою известную сказку "Черная Курица, или Подземные жители". Его рисовал Брюллов. Граф Толстой по отцу, по матери он был внуком знаменитого графа Разумовского, в жилах которого текла царская кровь. Умнейший писатель, историк, драматург, светский баловень и жуир. И вот некая дама в маске "средь шумного бала" зачаровывает его. Замужняя, некрасивая, расчетливая, умеющая ждать.

Женя считала, что Софья Бахметева-Миллер сыграла роковую роль в жизни писателя. Связав свою судьбу с этой дамой, он заработал хроническую болезнь, которая и свела его в могилу. Головные боли, астматические приступы гасились морфием. И таинственна его смерть. Похожа на самоубийство или убийство.

- Что ты мне детектив сочиняешь? - ругался Туринский.

Тут возникали споры. Туринский не видел в семейной истории писателя ничего инфернального.

- А зачем эта дамочка уничтожила все письма, бесценнейшие дневники, рукописи? - горячилась Мордвинова. - Следы заметала, вот что!

- Ну, ты махнула! Рукописи-то уничтожать ей не было никакого резона. Это ведь неплохой доходец.

- Уничтожила, я уверена в этом! - впадала Женя в раж. - Она целенаправленно истребляла всякую память о Толстом! Где ты видел жену гения, которая выбрасывает вещи покойного мужа, раздает предметы обихода, связанные с ним? Нет, не понимаю!

- Ты, главное, мои подштанники не забудь под стекло убрать, когда я помру, - издевался Туринский. Женя плевалась, и спор на этом прекращался.

Быт отодвинулся на задний план, не отнимая много времени. Продукты они заказывали в поселковом магазинчике. Там прекрасно знали Туринского, поставляли все свежее, беря за доставку ничтожные деньги. Готовили по настроению, это вполне устраивало Женю. Она любила стряпню Туринского, готовка доставляла ему удовольствие, тоже своего рода терапия. Устраивали маленькие пирушки и пикники у костра, без шашлыка, конечно, но все равно неплохо.

Она один раз только и выбралась с дачи, чтобы взять из дома нужные вещи: одежду, обувь по сезону, все необходимое. Ани не было дома, и Женя отчаянно загрустила, думая об одинокой дочери. Ну почему она не выходит замуж? Я же буду все время помнить о ней в своем раю, бедная моя девочка...

Вот и сегодня опять заговорили о том, что молодые теперь живут для себя и не хотят отягощать свою жизнь семейными узами и обязательствами. Как-то невзначай помянули Анжелочку.

- Вот что я не понимаю, Витька: ты же с ней жил, спал столько лет, любил же, наверное? - допрашивала Женя. - Как же мог вот так легко взять и выбросить ее из жизни?

На лице Туринского тотчас появилось несчастное выражение.

- Не знаю. Понимаешь, когда меня шарахнуло, я лежал в этой долбаной больнице и думал: сколько мне еще осталось? Анжела переживет, снова выйдет замуж, а я ничего так и не сделаю, а, главное, не поживу так, как хочется! И так все ясно стало, веришь?

Он помолчал, лохматя седую голову.

- Любил ли? Скорее подчинялся. Вот ведь беда, Женька, меня любили, да, но я-то нет...

Женя смотрела на него во все глаза и даже силилась шутить:

- Если ты рассчитываешь растопить мое сердце, то зря.

Она сразу установила свой статус в доме: сиделка, помощница, товарищ, соавтор, что угодно, но не любовница и не жена. Почему? Во-первых, все в ней протестовало против пошлого адюльтера. Пусть знаменитый режиссер прежде выяснит отношения со своей бесноватой супругой, а меня увольте. Во-вторых, он болен, его нужно беречь, нельзя волновать, а о чем другом и говорить нечего. Туринский, кажется, принял ее условия, по крайней мере, пока не делал поступательных движений.

Между тем он продолжал:

- Только с тобой я такой, какой есть. Мне не надо выдумывать всякую замудрую хрень про - как ты говоришь? - содержимое выеденного яйца. И в конце концов! - Он будто доказывал что-то незримому противнику. - Все суета, тлен, нужно жить для главного. Я хочу быть с тобой.

Женя не стала развивать эту тему. Пока. Пусть окрепнет, а я буду делать все, чтобы он встал на ноги. Она видела, что Виктору худо, хотя он бодрится и не подает виду, тайком глотая лекарства. Их спальни были по соседству, и Женя вскакивала по ночам, слыша, как он стонет во сне. Однако войти не решалась, боясь поддаться эмоциям и нарушить данное себе слово.

К вечеру небо нахмурилось, набежали тучи, грозя дождем, и костер пришлось отменить. Они сидели в гостиной, выбирая фильмы для просмотра. На столике дымился чай, в корзинке с фруктами румянились яблоки, нектарины, персики (Мордвинова ненавязчиво заменяла по возможности вредную еду на фрукты и овощи).

Снаружи послышался шум мотора, и они в недоумении переглянулись. Дом Туринского стоял несколько на отшибе, соседи были далеко, поэтому ехать могли только к ним. Женя почему-то испугалась, а Виктор Алексеевич весь собрался: губы плотно сжаты, взгляд хмур. Они вышли на крыльцо. От ворот по дорожке, выложенной плиткой, двигалась молодая женщина, модно одетая, высокая, роскошная, с ногами от шеи. Женя узнала Анжелочку, виденную на фотографиях в журналах и в интернете.

Актриса решительно поднялась на крыльцо, бесцеремонно пройдя мимо них, открыла дверь и вошла в дом. Туринский и Женя двинулись вслед за ней. Женя не знала, куда ей деваться, и взялась разливать чай, принеся из кухни еще одну чашку. Режиссер мрачно наблюдал, как его жена демонстративно осматривает дом. Она обошла все комнаты, как агент по недвижимости, прицениваясь, простукивая дерево, прикидывая метраж комнат.