Физрук (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 29

Я прикинул траекторию. "Майбах", из которого вывалился упокоенный мною зомби, немного мешал, но его можно и в сторону оттолкать.

— Стас, — позвал я.

— Чего? — он в последний раз ткнул своим удостоверением депутатского помощника куда-то в сторону двери и развернулся ко мне.

— Уже ничего, — сказал я.

Ему этого видно не было, но двери за его спиной медленно и торжественно распахивались, словно приглашая нас войти.

— Вот так и должна работать игровая механика, — сказал Федор.

То ли Система от ксивы сработала, то ли тут полученный Стасом квест свою роль сыграл…

Немного жаль, кстати. Мне моя идея больше нравилась. Ворвались бы красиво, а там уже стали бы разбираться, что к чему.

Ладно, жизнь непредсказуема, может еще куда-нибудь и ворвемся.

— Грузим инвентари по максимуму, — сказал Стас. — Что не влезет, тащим на себе, но без фанатизма.

Я взял пару "калашей", кучу запасных магазинов, а оставшееся свободным место забил гранатами и тяжелым вооружением. Стас поступил также и стал похож на готовящегося к финальной схватке "Коммандо" Шварценеггера, разве что тот как-то без боевого молота обходился. Федор, у которого инвентарь был не прокачанный (а в силу он вообще не вкладывался) ограничился автоматом и парой гранат.

Одно слово, маги.

— Подвигали, — сказал Стас, убедившись, что все мы должным образом вооружились. — Кстати, если встретите Зюганова, не трогайте его. Он мой.

ГЛАВА 14

— А чего это он твой? — возмутился я. — По-твоему, мне и предъявить ему нечего?

— Ладно, там разберемся, — сказал Кабан. — Может, его вообще здесь нет.

— А если он тут есть, любопытно, как его трансформировало, — сказал Федор. — Наверное, он теперь обоерукий боец, в одной руке молот — плюс пять урона оглушением, в другой — серп, те же плюс пять, но к кровотечению. Главное, под комбо не попасть.

— Нет, — сказал я. — Он предал идеалы, а значит, церемониального оружия не достоин.

Федор закинул автомат за спину.

— Надо сперва собственные навыки прокачивать, — пояснил он.

— Я когда в очереди в местном буфете стоял, частенько думал, как было бы хорошо эту толпу из "калаша" покрошить, — сказал Кабан. — Но и молотом по голове тоже неплохо.

— У холодного оружия более личный подход, — сказал я. — А "калашников" — это больше по бизнесу.

— Да, были времена, — согласился Кабан.

— Вы слишком молоды, чтобы вспоминать девяностые с ностальгией, — сказал Федор.

— Почему это? — спросил я. — Детский сад, первый раз в первый класс, если это не повод для ностальгии, то где тогда вообще этот повод?

— Я постарше, — сказал Кабан.

— Вряд ли пара лет разницы тут на что-то влияет, — сказал я.

Кабан пожал плечами, достал из кармана сигару и закурил.

— Я хоть и совсем пацаном был, но помню, как в соседнем кабаке поминки почти каждую неделю справляли, — сказал он. — А иногда и два раза в неделю. Сейчас, конечно, все получше стало, но иногда у меня складывается впечатление, что в Люберцах всегда девяностые.

— Вы вообще внутрь собираетесь? — спросил Федор.

— Собираемся, — сказал я.

— А чего тогда время тянете?

— Из-за того, что там, — я указал рукой на двери. — Там политика, а мы, как нормальные люди, не очень-то хотим в это лезть.

— Там не политика, — сказал Федор. — Там данж.

— Там данж, — согласился я. — А в нем — политика.

— Нет там политики, — сказал Федор. — Может, когда-то и была, но сейчас точно нет. Сейчас там обычные зомби.

— Угу, — сказал я. — Ты видел, во что обычные бухгалтера превратились, которые при жизни, в общем-то, вполне приличными людьми были?

— Видел.

— Тогда прикинь, как Система могла трансформировать тех, кто и при жизни теми еще упырями был.

— Но-но, я бы попросил, — сказал Кабан, словно не он только что о своих мечтаниях про расстрелы из "калашникова" рассказывал.

— Ты сгущаешь, — сказал Федор. — И так удачно сгущаешь, что уже и мне не очень хочется туда лезть.

— А придется, — вздохнул Кабан, отбрасывая в сторону недокуренную сигару. — Перед смертью не накуришься.

— Типун тебе на язык величиной с экскаватор, — сказал я.

И мы вошли.

Внутри было просторно, на красных ковровых дорожках не было заметно следов крови, везде горел свет.

— Как это типично, — заметил я. — Во всем городе нет электричества, а тут иллюминация во все поля. Страшно оторваны вы от народа, Кабан, вот что.

— Почему на нас никто не нападает? — спросил Кабан.

— Это нормально, — сказал Федор. — У входа в данж всегда есть небольшой островок безопасности, чтобы группа приготовилась и заняла боевое построение.

— И как предлагаешь построиться?

— Да все равно, — сказал Федор. — У нас состав группы не классический, даже хилера нет.

Стас прошел через рамки металлоискателя, и охранная система тревожно запищала. На сработавший сигнал к Стасу ломанулись двое зомби-охранников, и он упокоил их двумя движениями своего молота. И где только научился?

Мы с Федором тоже заставили металлоискатели звенеть, но на этот раз к нам никто не вышел.

— Откуда начнем? — спросил я.

— Наверное, сначала по коридорам пройдемся и в кабинеты заглянем, — сказал Кабан. — Потом в столовую, а напоследок — в зал заседаний. Что-то мне подсказывает, что основная масса народу там будет.

— А вы лутать вообще собираетесь? — спросил Федор, наклоняясь над останками зомби.

— Да что там интересного с охранников выпасть может?

— Например, аптечка, — сказал он и продемонстрировал нам бутылку мутного стекла с какой-то желтой жидкостью внутри. Выглядело один— в-один, как "жигулевское". — Зелье восстановления здоровья. Сто единиц.

— Полезно, — согласился Кабан. — А на вкус как?

— Не советовал бы пробовать, пока не понадобится, — сказал Федор. — Мы ж не знаем, как часто они выпадают.

— Видишь, он в этом шарит, — сказал я.

— Вижу.

В коридорах нам ничего интересного не встретилось. По ним бродили мелкие помощники, референты, секретари и заблудившиеся журналисты, кучковались они максимум голов по пять, так что мы выносили их системным оружием и навыками, не прибегая к огнестрелу. Понемногу капал опыт, каждый взял по уровню и ничего не предвещало беды.

Фигурально выражаясь, конечно. Потому то так-то беды хватало. Она была вокруг нас и захватила уже практически весь мир.

Проблемы начались, когда мы принялись чистить кабинеты. В пятом по счету нам попался матерый вурдалак с длиннющими, сантиметров по пятнадцать, когтями. Он орал что-то нечленораздельное, бегал по стенам, а под конец попытался забраться на потолок и свалиться нам на головы. Когда Стас вдоволь намахался молотом, а Федор устал промахиваться своими фаерболлами, я снял с плеча автомат и снял упыря короткой прицельной очередью.

— А раньше не мог? — спросил Кабан.

— Прокачка навыков и экономия патронов, — сказал я. — Узнаешь парня-то? Ваш?

— Не думаю, — сказал Кабан. — Наверное, член партии "Справедливая Россия".

— В сортах упырей не разбираюсь, — сказал я.

Следующие три кабинета были пусты, а в четвертом нас встретил мелкий коммунистический упырек, попытавшийся проломить Стасу голову невесть откуда взявшимся тут булыжником. Но ему не хватило роста, поэтому удар пришелся не успевшему отреагировать Кабану в плечо.

Кабан охнул, оседая на пол, скорее больше от неожиданности, а не потому, что получил серьезную травму. Я выступил из-за его плеча и расплющил упырьку голову.

— Ты как? — спросил я Стаса.

— Да нормально, — сказал он. — Все-таки, доспехи рулят.

— Кожаный доспех дробящий удар не держит, — со знанием дела заявил Федор.

— Но смягчает таки, — сказал Стас.

Я помог Кабану подняться на ноги.

— У тебя там степень успешности выполнения нигде не отображается? — спросил я.