Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 27

Далее нам подают старинное русское блюдо — жаркое, тушеная говядина. Именно это блюдо можно охарактеризовать фразой: «об этом непременно стоит написать домой». Мясо настолько ароматное, тает на языке. Я закрываю глаза, чтобы заглушить все остальные ощущения, кроме взрыва вкуса, происходящего у меня во рту.

Алекс тихо смеется.

— Глядя на твою реакцию, я бы хотел, чтобы ты попробовала бабушкину версию жаркого.

Я удивленно смотрю на него. Не могу себе представить бабушку, стоящей у плиты. В конце концов, у нее имеются слуги, чтобы готовить. Алекс, кажется, читает мои мысли, смеясь.

— У бабушки всегда было много прислуги. И я уверен, что ты понимаешь, почему.

Я киваю, думая об огромных размерах ее особняка.

— Но ее настоящая любовь — это кулинария и лошади. У нее настоящий талант. Она готовила самые удивительные блюда и пять лет назад даже ухаживала за лошадьми, и ездила верхом. Независимо от того какая была погода и сколько навалило снега, она каждое утро была в конюшне.

— Похоже, она чертовски хорошая женщина, — говорю я.

— Да, так и есть, — соглашается он. — То, что ты видишь сейчас, всего лишь призрак того, чем она была раньше.

— Я не знаю, Алекс. Она кажется мне очень бодрой и в хорошем настроении. Думаю, ей очень повезло, что у нее есть ты и Валерия. Тем более что Валерия, похоже, испытывает к ней искреннюю привязанность.

— Бабушка для нее — больше, чем ее собственная семья, — говорит Алекс. — И я полагаю, что так и есть по сравнению с ее реальной семьей. Ее мать раньше работала горничной у бабушки, но она умерла, когда Валерии было десять лет. Отец стал ее избивать, потеряв доход, он пытался отправить ее зарабатывать на улице.

У меня отвисает челюсть.

— О Боже мой! Почему она не обратилась в полицию?

Алекс отрицательно качает головой.

— Тогда было совсем другое время, Синди. Полиция никак не могла помочь. Они бы просто приняли бы сторону ее отца. Права женщин тогда совсем не соблюдались, и Валерии разрешили остаться с нами только потому, что бабушка вмешалась и заплатила ее отцу приличную сумму денег, чтобы тот уехал. Она не сообщила об этом Валерии, желая, чтобы та осталась, потому что сама хотела, а не потому, что ее купили.

— То, что ты мне рассказываешь, напоминает роман викторианской эпохи. Трудно поверить, что такое возможно в восьмидесятые годы нашего столетия.

— Россия в восьмидесятые годы была во многом похожа на викторианскую эпоху, — добавляет он.

В этот момент внезапно женщина, проходящая мимо нашего столика, вскрикивает и останавливается. Она что-то возбужденно говорит по-русски Алексу. Единственное, что я улавливаю это его имя на русском. Алекс поднимается, она собственнически кладет руку ему на руку, приподнимается на цыпочки и мимолетно целует его в щеку. Я уверена, что она шепчет ему что-то на ухо, прежде чем отодвинуться от него и соблазнительно взмахнуть волосами.

— Тебе тоже привет, — бормочу я.

Мне не хотелось произносить это вслух, чувствую, как мои щеки краснеют именно в тот момент, когда Алекс и эта дива поворачиваются ко мне.

— Наталья, это Синди — моя невеста. Она англичанка, — говорит Алекс. — Синди, это Наталья, моя... давняя подруга.

— Ты не такой старый, — ворчливо говорит она, застенчиво взмахивая фальшивыми ресницами, прежде чем взглянуть на меня, но потом ее глаза внезапно становятся холодными и оценивающими. — Привет, — говорит она.

И прежде чем, я успеваю ответить на ее приветствие, она снова переводит взгляд на Алекса. Ну, по крайней мере, она перешла на английский, так что поднялась немного выше Ледяных Сестер в плане своего дружелюбия. Наталья для Алекса явно больше, чем давняя подруга, я вижу это по ее глазам, которые она ни на секунду не в состоянии отвести от Алекса.

— Как поживает бабушка? — воркует она.

Отлично. Выходит, что она достаточно близко знакома с его семьей.

— Хорошо, — отвечает Алекс.

— Все еще держит тебя в узде? — спрашивает она с легкомысленным смешком.

Мне хочется вскочить и придушить ее. Ее хихикающий смех меня чертовски раздражает. Она что-то говорит еще, но Алекс перебивает ее:

— Я был рад с тобой повидаться, Наталья, но мне кажется, ты куда-то спешила. А я хотел бы вернуться к своей невесте.

В этот момент Алекс смотрит мне в глаза, и хотя я не ненавижу тот факт, что чувствую мгновенный триумф над этой дивой, видя немного встревоженное лицо Натальи. Она сердито переводит на меня взгляд, прощается с Алексом опять же по-русски. И испаряется в ночи.

— Давняя подруга, да? — Спрашиваю я, как можно небрежнее, когда Наталья уходит. На самом деле, я ревную, но не совсем ревную, а чуть-чуть, поэтому злюсь на себя за это чувство. После того, что произошло сегодня утром и мне недвусмысленно дали понять, что я его не интересую, у нас сделка, бизнес. Мне кажется все остальное, настолько нереальным. Нереальным для меня, по крайней мере. Чем больше я стараюсь сдерживаться, тем больше мне начинают казаться реальными их отношения. Мне необходимо каким-то образом остановить себя и перестать влюбляться в Алекса. Возможно, для меня это слишком поздно, но тогда я должна взять себя в руки и остановить всю эту дурь.

— Да, — говорит он.

— Собственно, почему бы и нет? Она великолепна. — Я не могу скрыть раздражения в своем голосе, хотя уверена, что мне этого не удается. Особенно, когда я говорю правду. Наталья, действительно, великолепна. У нее длинные рыжие волосы и потрясающее тело.

Он серьезно смотрит на меня.

— Тебе не стоит к ней ревновать, Синди.

— Я вовсе не ревную. — Пытаясь засмеяться, отвечаю, но смех как-то не получается, поэтому я опускаю глаза в тарелку, чтобы не встречаться взглядом с Алексом.

Но он все равно смеется.

— Ты уже почти позеленела от ревности.

И его правдивое замечание причиняет боль, поэтому поднимаю на него глаза с холодной улыбкой и сквозь зубы заявляю:

— Это всего лишь игра, Алекс. Как, по-твоему, я должна была отреагировать, если являюсь твоей невестой, а бывшая подружка моего жениха вцепилась в тебя? Мне бы это не очень понравилось, а? И если этот случай не преминут сообщить твоей бабушке, я бы хотела, чтобы ей также сообщили о моей реакции.

— Как скажешь, Синди, — отвечает Алекс с легкой улыбкой. Ясно, что он не верит ни единому моему слову.

Я удваиваю ставку.

— Я серьезно. С чего бы мне ревновать?

— Понятия не имею, но ты слишком уж протестуешь. — Он усмехается, его глаза озорно блестят.

В этом он прав. Я, действительно, слишком сильно протестую. Если бы мне, на самом деле, было все равно, я бы закатила глаза, сказала бы что-нибудь совершенно незначащее и перевела бы разговор на другую тему. Но сейчас уже слишком поздно. Алекс видит меня насквозь. И тем самым меня очень раздражает.

— Как бы то ни было, я бы на твоем месте отреагировал точно так же, — соглашается Алекс.

Это ставит меня в тупик. Что он имеет в виду? Что он хочет сказать, что будет ревноваться, если ко мне вдруг подойдет мой бывший? Он не дает мне возможности ответить. Вместо этого подает знак официанту, говоря, что мы готовы к десерту. Я решаю не продолжать свои выяснения, оставить все как есть. Если я снова заговорю об этом, то сделаю только хуже себе. Честно говоря, Алекс не проявил к ней ни малейшего интереса.

Когда мы заканчиваем наш десерт, напряжение между нами исчезает, и я снова расслабляюсь. Алекс даже пытается меня рассмешить своим странным юмором.

Зачерпнув последний кусочек мороженого, Алекс снова подзывает официанта и говорит ему что-то по-русски. Официант уходит и быстро возвращается с двумя маленькими стаканчиками с прозрачной жидкостью. Алекс благодарит его, как только он ставит их перед нами, и я повторяю по-русски слова благодарности за ним, хотя понятия не имею, что он нам принес. Я же ничего не просила.

— Водка. — Улыбается мне Алекс. — Я знаю, что это клише — каждый русский пьет только водку, вообще-то я человек виски, но ты не можешь побывать в России и не попробовать настоящую водку. Здесь она намного лучше, чем все то, что продается в Англии. Или во всем мире.