Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон (СИ) - Миленина Лидия - Страница 37

Несколько долгих секунд Дух смотрел в любимые зеленые глаза, не смея верить своему счастью.

— Игорь… — удивленно и тихо произнесла Древняя. Подняла руку и коснулась его щеки. Дух отчаянно перехватил ее кисть, прижал к губам.

— Я люблю тебя, — прошептал он и обнял ее.

Приди Изабелла в себя на несколько минут раньше, и, может быть, они не потеряли бы корабль. Ушли бы в другой мир. Но это было не важно. Главное, что она очнулась. Что можно снова смотреть ей в глаза, снова слышать ее смех, снова быть рядом с живой, самой лучшей на свете…

Изабелла слабо улыбнулась.

— Я тебя, наверное, тоже… — тихо ответила она. Еще несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга. И Духу захотелось плакать — от счастья. Все не важно, когда они вместе. Когда они любят друг друга.

— Кхм… — прикрывая рот рукой, вдруг сказал Карасев. — Так, быстро целоваться. И давайте думать, что нам делать и как отсюда выбраться.

— Да стой ты! — возмущенно сказала Маша. — Дай людям в себя прийти. Не каждый день такое случается!

А Кирилл, отвернувшись, смотрел в бесконечную пустыню. Мужественное лицо казалось задумчивым, но спокойным. Только собранность, никакой тревоги. А потом вдруг развернулся, сделал два шага к Маше, уверенно притянул ее за талию и впился в ее губы быстрым, отчаянным поцелуем.

— Один я, как дурак… — тихо сказал Карасев. — Не с кем даже поцеловаться…

Дух и Изабелла улыбнулись, глядя на него. И Дух нежно и легко коснулся губами ее губ, задержался на пару мгновений, и повторил, встретив ответ… Это они могли себе позволить. Никакой катаклизм не должен быть помехой любви.

А Кирилл с Машей отчаянно, глубоко целовались, словно получили глоток воздуха и не могли надышаться, напиться друг другом.

На мгновение оторвавшись от упругих губ Изабеллы, краем глаза Дух заметил, что Андрей вздохнул и отвернулся. Недолго он смотрел на пустыню, потом сел, скрестив ноги. Будь они на Земле, Карасев закурил бы. Но в Союзе не было сигарет. Другу оставалось только ждать, когда две парочки насытятся внезапным обретением друг друга.

***

Некоторое время Асториан, проснувшись, не хотела открывать глаза. Слишком хорошо все было. Слишком глубоко. Раньше… Раньше она не знала таких ощущений, когда твои границы расплываются, тают, и ты становишься единым с другим живым существом. И в этом единстве бесконечное счастье, бесконечный покой, бесконечная радость и гармония. Лучше этого не может быть ничего.

И от этого она хотела отказаться?! Теперь собственная жизнь, поставленная на карту, совсем потеряла значение. Казалось бы, обретя счастье, жалко умирать. Но это произойдет не сейчас. К тому же все по-другому. Обретя такое счастье, умирать не страшно.

Не страшно никакое будущее, когда ты обрела его.

Асториан медленно приоткрыла глаза. Она в его объятиях. Так и заснула, кружимая немыслимым водоворотом, что затягивал и отпускал, затягивал снова и заставлял биться от наслаждения, от сладости, что становились почти невыносимыми. Как живое существо может вместить столько? Наверно, и не может. Это можно только вдвоем. Вдвоем — и каждый из этих двоих становится больше, глубже, сильнее.

Смуглые сильные руки крепко, но бережно держали ее. Так он держал ее все это время… Не отпускал даже в самые истошные моменты, когда казалось, пойти дальше по пути обретения друг друга уже невозможно. Когда собственные чувства и ощущения разрывали ее на части, он собирал ее обратно, дарил ей возрождение. И не отпускал.

Любимый. Истинный дракон. Ее любимый дракон.

Надо же… он спит. Не проснулся, когда она проснулась. И выполнил ее просьбу — принес ее обратно в грот.

Асториан мягко провела рукой по его спине, наслаждаясь горячей, упругой кожей. А мягкое покрывало скользнуло по ее телу, обнажая его.

— Ты самый лучший на свете, — склонившись к его уху, прошептала Асториан. Аргоах улыбнулся, не открывая глаз. Нашел рукой ее голову, мягко притянул к себе и поцеловал, вновь рождая удивительное чувство единения и счастья.

— Моя принцесса, — улыбнулся он краем губ, перевернулся на спину и открыл глаза.

Океан. Когда смотришь в его янтарные необычные глаза, то видишь океан. И сам попадаешь в него. Вместе они всегда в этом океане — качаются на волнах, уходят под воду, парят в бездне… Это их океан — на двоих.

Казалось, прошла вечность, пока Асториан бродила в янтарном море. А вынырнув из него, услышала:

— Что ты видела, Асториан? Какие необратимые последствия ты увидела, когда убежала от меня? И что поняла потом…? — Аргоах потянулся и сел, внимательно изучая ее лицо.

— Что ж… — улыбнулась Асториан. — Теперь я скажу тебе. Теперь ты меня не прогонишь… Смотри, — она родила перед внутренним взором то, что открылось в будущем. Собственную гибель, нужную для Вселенной. Тот вариант развития событий, что восстанавливал баланс в далеком будущем.

Молнией мелькнула боль в лице Аргоаха. Но Асториан знала: он такой же, как она. Легко жертвовать своей жизнью. Тяжелее — жизнью любимого существа. Но он сильнее ее… Он сможет принять это.

— Если бы я знал, — на мгновение отвернувшись, сказал Аргоах. Асториан ощутила густую волну, исходящую от его мощной фигуры. Столько в ней было разных чувств… Казалось, дракон готов проклясть все, ради чего жил свою бесконечную, огромную жизнь. Но не было одного — гнева на нее.

— Если бы ты знал, то сделал бы тот же выбор, что и я, — улыбнулась Асториан и погладила его грудь. — Важна система высшего порядка. Наблюдатели, я сама, да и ты… всего лишь подсистемы. Ты сделал бы тот же выбор — ради высшего, ради Вселенной, как бы далеко во времени ни отстояло это все.

— Да, возможно, — Аргоах обжег ее новым горячим взглядом, в котором плескалась боль — за прошлое и будущее. Боль потери, что еще не пришла, но разъедает душу своей неотвратимостью. — Но легко думать и говорить, что можно пожертвовать любой подсистемой. Пока этой жертвой не оказалось любимое существо.

— Зато я люблю тебя, и пока ничего не случилось, у нас вечность, — рассмеялась Асториан, села и прижалась обнаженной грудью к горячему смуглому торсу, обвивая руками его шею. — Возьми меня снова, Аргоах! У нас есть вечность — пока. И в ней мы можем принадлежать друг другу… Я твоя, понимаешь?!

Твердые руки бережно обняли ее, лаская, скользя по гладкой коже. Дыхание дракона приятно обожгло, заставляя снова хотеть единения, взаимопроникновения, того, что разрывает время, делает его незначимым. Превращает мгновения в вечность.

— Если я не придумаю, как предотвратить это, — прошептал Аргоах, мягко опрокидывая ее на покрывало, — то уйду следом… И обращу все это во благо.

— Не вздумай! — Асториан взяла в руки нависшее над ней любимое лицо. — Слышишь, не вздумай, Аргоах! Ты нужен Вселенной… Может быть, ты ее лучший Хранитель!

— Посмотрим… — сказал он на самой границе, прежде чем сотворить новый вихрь, в который они погрузились, не желая возвращения. Прежде чем срывать стоны с губ Асториан, обладать и дарить себя — в мирах и между ними. В телах — и без них.

Разрушать границы и созидать миры.

Спустя много часов, когда они вынырнули, Аргоах со смехом предложил отправиться пообедать.

— У меня нет цели заморить тебя голодом, — сказал он. — Сейчас ты не ощущаешь своего тела… почти. Но его тоже нужно кормить… — и вдруг стал серьезным. — Асториан, послушай, — он встал на ноги, протянул руку, чтобы помочь ей встать, и начал одевать, словно маленькую девочку. Ласково, но собранно и быстро.

— Что случилось? — удивилась Асториан, принимая заботу, но немного тревожась, увидев в лице любимого легкую озабоченность.

— Сюда идет Истинный дракон, я ощущаю колебания… А может быть, и не один… — ответил Аргоах, быстро одеваясь сам. — Думаю, тебе не стоит пока встречаться… с другими.

— Могут обидеть? — рассмеялась Асториан. — Ты ведь знаешь, я найду что ответить?

— Могут быть неприятными. Не забывай, что мы не любим уалеолеа, как и вы — нас… Не обязательно уходить в другой мир, но ты можешь подождать снаружи, пока я поговорю с ним. Можешь наблюдать, если хочешь…