Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны - Орловский Гай - Страница 8

Однако он в какой-то мере прав. Великих Магов я истребил, но осталось во много раз больше мелких, что с особым энтузиазмом ринутся расшифровывать тайные имена, рассчитывая стать Великими и нагнуть всех на свете.

Я еще возился с бумагами в малом кабинете, а из-за двери в соседнюю комнату, что почти зал, но тоже кабинет, все громче начали доноситься голоса, шарканье ног.

Мой хороший слух не всегда благо, слышу приглушенные голоса, к ним добавляются все новые и новые, различая слова, а если напрягу слух, то услышу даже шепот.

Дверь в мой малый кабинет приоткрылась, вполглаза заглянул Альбрехт.

– Ваше величество, – произнес он с таким пафосом, что и коза поймет, работает на тех, кто за спиной, – все собрались в почти полном составе, хотя, конечно, не все. Изволите?

– Да, – ответил я, – минутку.

Минутка не понадобилась, но задержался, так императорскее, человек моего титула и ранга не должен сразу являться на зов, словно император здесь Альбрехт, а я всего-навсего какой-то там король.

За длинным столом расположились, словно букеты цветов в рост человека, все яркие, – одежды всех расцветок – от нежно-алой до голубой, но только светлых и радостных оттенков, при дворе атмосфера постоянного праздника, все должны соответствовать, даже если не бездельничающие придворные, а государственные служащие, что тоже из высшей знати.

Среди моих лордов трое из правительства во главе с лорд-канцлером, но в одежде почти нет различий, разве что северяне сменили доспехи на изящные кирасы, что тоже смотрятся произведениями искусства.

Я прошел к столу медленными государственными шагами. Все встали и застыли в почтительных позах со склоненными головами. Даже мои лорды выказывают предельную почтительность, но это больше для лорд-канцлера и его двух помощников.

Я медленно и величаво остановился у стола, подумал и, упершись кончиками пальцев в край столешницы, сказал державно мудрым и усталым голосом:

– Прошу садиться.

Большинство в шляпах, что все еще непривычно для северного лорда, только граф Келляве и Рокгаллер с непокрытыми головами, остальные же, начиная с Кенговейна и Волсингейна, не только в весьма роскошных, но и сдизайрнерных по самой последней моде.

Садились как бы неспешно, но быстро, нельзя заставлять мое величество ждать, а я озирал всех орлиным взглядом, словно тушканчиков, взвешивая грешки.

Как только перестали двигаться и устремили на меня взгляды, я спохватился: здесь же трое местных – не поймут, если останутся сидеть, а я буду стоять. Опустился в кресло и, откинувшись на спинку, произнес тем же усталым от великой мудрости голосом:

– У меня несколько печальные новости. Даже колебался, сообщать или не стоит… Хотя как государь я должен считать их хорошими, но мое сердце гуманиста щемит от большой и невосполнимой потери.

В зале мертвая тишина, никто не шелохнется, все смотрят, не отводя взглядов, только Альбрехт, выказывая свою близость к императору, спросил почтительно:

– Ваше величество, мы вместе с вами скорбим и разделяем… А что случилось?

– Сожалею, – сказал я и вдруг ощутил, что в самом деле немножко неловко, словно ударил кого-то в спину, хотя, вообще-то, бить в спину самое то для политика и вообще умного человека, – Великие Маги больше не выйдут из своих убежищ.

Все молчали, еще даже не врубились в важность сказанного, слишком невероятная вещь брякнута, скорее бы поверили в то, что солнце отныне будет подниматься с запада.

Сэр Джуллиан кашлянул и – все-таки лорд-канцлер, должен себя обозначить – поинтересовался вкрадчивым голосом:

– Ваше величество… лично мне, как вашему доверенному лицу, вы уже сообщили эту потрясающую новость, в самом деле потрясательную так, что даже не знаю как, но, думаю, это надо понимать в каком-то… иносказательном смысле?

Я развел руками в жесте крайнего сожаления.

– Увы, в самом прямом. Я хоть и поэт, но все же по необходимости император, каким был великий Нерон… Потому никакой иносказательности. Придется как-то жить без Великих Магов.

За столом пронесся легкий шумок, все чуточку задвигались, начали переглядываться. Альбрехт и мои лорды помалкивают, сэр Джуллиан спросил непонимающим тоном:

– А почему… почему не выйдут?

Я пояснил с печалью в голосе:

– Как-то нечаянно получилось, уж поверьте, говорю истинную правду, у меня слишком великий дар убеждения. Даже мне во вред. Скажу шутя, а человек возьмет и сделает. Такое редко бывает в повседневной жизни, а у меня чуть ли не каждый день. Из-за чего и страдаю безмерно из-за своей повышенной совестливости.

Сэр Джуллиан – вот уж настоящий канцлер – не стал выражать сочувствия или сожаления, на лице и во взгляде предельная сосредоточенность, переспросил:

– Но как же мы будем… без Великих Магов?

Я в жесте полнейшего сокрушения только развел руками, Альбрехт опомнился первым и сказал с язвинкой в голосе:

– Его величество признался честно насчет своего дара убеждения. Думаете, чего я, взрослый и разумный человек, все бросил и пошел за ним, тогда еще простым рыцарем? Он даже когда врет, то делает это так искренне и с такими честными глазами!..

Норберт заметил с холодком в голосе:

– У его величества наверняка есть план.

– И не один, – согласился Альбрехт. – Как у лисы, у которой несколько тайных выходов из норы. Думаю, наше величество вошло к ним и слишком громко сказало за их спинами «Драсте!», а они все люди тонкие, нервные, духовно развитые…

Келляве уточнил могучим басом:

– Насмерть?

– Вся интеллектуальная элита империи, – ответил я с печалью. – Правда, вражеская, но оставался шанс кого-то перевербовать… а так все подчистую. Даже «мама» никто не мамкнул. Добро бы торговцы какие или актеры, а то лучшие умы империи!

– Ваше величество, – сказал Альбрехт в нетерпении.

Я продолжил с той же печалью в голосе и, надеюсь, во взоре, хотя, конечно, хотелось пойти в пляс, приговаривая, какой же я молодец, какой же это я умница:

– Жаль, не хотел так, но получилось. Так что, если кто надеялся на Великих Магов, забудьте. И кто страшился их мощи, тоже расслабьтесь и займитесь более важными проблемами. Никакого двоевластия, есть только мое величество!

Сэр Джуллиан выглядел сотрясенным, словно его ухватили за ногу и, мощно раскрутив над головами, с размаха ударили о стену.

– Ваше величество…

– Да-да, дорогой лорд-канцлер, – сказал я, слегка повышая голос, – никто не освободит вас от моей железной пяты и неумолимой поступи прогресса в моем лице.

– Пяты, – проговорил он таким голосом, словно сам не понимал, что говорит, – в вашем лице…

– В моем одухотворенном лице, – подтвердил я. – Хотя для вас это же привычно?.. Только и того, что верховный господин не будет сидеть высоко в башне, а станет ближе к народу! Почти демократия с человеческим лицом.

– Но, ваше величество…

Я прервал:

– Кстати, вы тоже таким образом окажетесь ближе к верховной власти. Если до этого собрания я был в ваших глазах как бы временный император… что значит не совсем легитимный и с присвоенными полномочиями, то с этой минуты придется смириться, что выше моей власти и моей армии здесь нет!

Он ответил слабым голосом:

– Настоящей… верховной… ваше величество…

– Ага, – сказал я с удовлетворением, – льстите, значит, опомнились, ожили… Теперь в самом срочном порядке продумайте ряд превентивных мер, чтобы гасить добавочные мятежи, бунты и сепаратизмы. Раньше сдерживали Великие Маги, а сейчас это на плечах правительства! Больше полномочий, больше возможностей… Но что-то не вижу ликования на вашем лице, лорд-канцлер!

Глава 6

Сэр Джуллиан выглядит уже как крупный рак, с полчаса поплававший в кипящей воде, нервно вытирает огромным платком с золотой монограммой красное распаренное лицо, но мутные капли пота выступают снова и снова.

– Ваше величество, – произнес он в ужасе, – но это же…

– Ну-ну?