Репей в хвосте (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 1

Стрельникова Александра

РЕПЕЙ В ХВОСТЕ

Глава 1

Раздражение, вызванное появлением на аляповато украшенной сцене очередного лауреата, неожиданно навело меня на мысль, что торговля собой много более разрушительно действует на мужчин, нежели на женщин, и я совершенно сознательно углубилась в размышления, отчего это может быть именно так.

Уже довольно много времени прошло с момента возвращения из зоны военных действий. Из Зоны. Этот образ ошеломил меня еще много лет назад, когда девчонкой я впервые прочитала «Пикник на обочине». Потом был «Сталкер» Тарковского, в котором Зона оказалась совсем другой, и люди были другими. Причем настолько, что поначалу вызвали полное неприятие. Однако со временем пришло понимание — те, в фильме, и чувствовали и думали с еще большим надрывом, со звенящей остротой переживаний. Они, в отличие от книжных, были сильны не силой, а скорее своей обостренной чувствительностью. Осознание того, что в определенной ситуации и слабость может стать силой, не раз спасало меня теперь, когда та, вымышленная Зона неожиданно получила свое страшное, но вполне материальное воплощение здесь… Нет, уже там…

Задумавшись, я невольно вздрогнула, когда рука Васьки Перфильева, неожиданно элегантного в черном смокинге, который, как он честно признался, дала ему на этот вечер одна из его многочисленных подружек, работавшая в костюмерном цехе Останкино, коснулась моего сразу покрывшегося мурашками плеча.

— Машуня, твоя очередь.

Шепот, полный затаенного веселья, теплым ветерком коснулся уха. Усмехнувшись в ответ, я привычно поправила вечно сползающие очки. Волнения, предчувствия триумфа не было, даже пришлось напомнить себе, что далеко не каждый день удостаиваешься того, чтобы быть представленным к «Лавровой ветви».

«И притом вполне заслуженно!» — подумалось без ложной скромности.

Последняя работа — большой фильм о войне в Южной Осетии получился действительно стоящим. Стоящим!

«Воистину он стоил очень многого и мне, а уж неунывающему Ваське едва ли не всего. Черт понес его в ту переделку, и видно сам Бог вынес без единой царапины. Зато кадры, которые он снял тогда, стали лучшими в фильме».

Вздохнув, я постаралась сконцентрировать внимание на сцене. Перфильев не ошибся — эта номинация действительно оказалась моей.

«Нет, черт побери, нашей!»

…Волнение пришло со странным опозданием. Нервная дрожь накатила после, когда я уже вернулась на свое место и опустилась в кресло рядом с Васькой, сжимая в мгновенно вспотевшей ладони только что полученную статуэтку.

— Машка, пойдем что ли, выпьем?

Кивнула, испытывая благодарность за его всегдашнюю чуткость. Несмотря на то, что Перфильев был почти на четыре года моложе, он, зеленым юнцом появившись на телевидении, сразу же взял меня под свою опеку. Это было уже достаточно давно, и изначальные причины забылись, но сам Василий упорно объяснял все «количественным соотношением» — рядом с его ста с небольшим килограммами, умопомрачительно распределенными на почти двухметровую высоту, мои хлипкие сорок пять, которых едва хватало, чтобы хоть как-то покрыть несчастные полтора метра роста, выглядели совершенно по-детски.

— Пошли. Только долго я не смогу, домой нужно.

— К себе, значит, не зовешь…

— Пусти козла в огород!

— Совращением несовершеннолетних не занимаюсь.

— Моей «капусте», между прочим, через два месяца уже двадцать один…

— Наталье — двадцать один?!!

— Чего ж удивляться, если твоему крестнику девять!

— Маш, мне стыдно. Неужто, правда? Я так давно его не видел… Ну пригласи меня! Честное слово, я буду вести себя абсолютно невинно!

— И ты сможешь?!

— По крайней мере, буду очень стараться.

Внезапно умильное выражение на его лице сменилось холодноватой настороженностью. Я обернулась, следуя за его взглядом, и чуть не застонала сквозь зубы. Энергичный юноша с ОРТ уже тянул ко мне микрофон, а за его плечом мерцала красным огоньком лазерного прицела камера.

— Мария Александровна, ваш фильм — совершенно новое слово в подаче военной тематики…

— Сожалею, молодой человек, но вы ошибаетесь. Сейчас практически невозможно оказаться оригинальным. Все более или менее весомое уже сказано кем-то до нас. Согласитесь, со времен написания Библии для этого было достаточно времени… Так что вопрос, наверно, не в том «что», а в том «как». А это уже интимное. Прошу простить меня…

Увлекаемая мгновенно сориентировавшимся Перфильевым прочь, я думала лишь о том, как бы побыстрее выудить в гардеробе свое пальто и спастись в салоне моей родной автомобилины.

— Значит все-таки к тебе? — кошачьи глаза Васьки, казалось, светились в темноте.

Я лишь дернула плечом.

— Можешь отправить благодарственную телеграмму в программу «Время».

— Обойдутся.

— Неблагодарный!

Через час въехали в подземный гараж дома, в котором я не так давно купила большую двухэтажную квартиру. Пришлось вбухать в это безумие, расположенное так далеко от центра, что Макар и его телята умерли бы от старости пока дошли, все сбережения и деньги, вырученные за прекрасную двухкомнатную квартиру в Староконюшенном переулке. Это был шаг! Зато наконец-то у меня появились гостиная, кабинет, а на втором этаже три спальни — одна для дочери Наташи, другая для Васьки-младшего — крестника Перфильева, а третья, с великолепным эркером, для себя, любимой. Мебели в этом дворце было нищенски мало, а потому особенно поражали его размеры. Чудо, как хорошо! Конечно, сначала угнетала необходимость по два часа добираться до центра, но потом привычка взяла свое, и теперь, попадая, наконец, к себе я чувствовала себя по-настоящему ДОМА — уютно и защищено.

— Наташка, Васька, у нас гости!

— Мама! — Василий горохом ссыпался по лестнице со второго этажа. — Я по телику видел, как тебе эту штуковину давали! Класс!

Штуковина — это, надо полагать, моя лавровая ветвь… И ведь прав — действительно какая-то «штуковина»…

— А где Наташа и Ирина Михайловна?

— Они ушли.

— Как ушли?! — то, как этот девятилетний бандит отвел глаза, подтолкнуло меня к более придирчивому допросу. — Давай по порядку. Где Наташа?

— Она у Маринки. Наверно скоро придет.

— Та-ак. А где Ирина Михайловна? И не говори мне, что у нее внезапно заболела любимая бабушка.

— У нее нет бабушки, ты же знаешь.

— Вася, я хочу знать, где твоя няня, и почему она оставила тебя одного в квартире, черт ее дери!

— Ага, значит, тебе она тоже не нравится!

— Вася!

— Мне кажется, я ее нашел! — позабытый и позаброшенный гость, от нечего делать отправившийся осматривать квартиру, выглянул из кухни. — Куда ведет вон та дверь?

— В кладовку… О Боже, только не это!

Через пятнадцать минут, в течение которых я, оглашая дом подобострастным извиняющимся блеяньем, нацеленным во все еще запертую дверь, искала ключ, уже зеленая от злости нянька получила свободу.

— Надеюсь, вы понимаете, Мария Александровна, что я больше ни минуты… — стиснув челюсти, девушка, до сих пор отличавшаяся потрясавшей меня невозмутимостью, протопала в прихожую и принялась натягивать на себя пальто.

— Ирочка! Вы режете меня без ножа! Пожалуйста… — растерянно нудила я. — Вы же знаете, что Наташа скоро должна уезжать, да и я сама…

В ответ бедняжка лишь затрясла головой и пулей вылетела из квартиры. Я беспомощно поглядела на Перфильева.

— Васенька, голубчик…

— Не дрейфь! — Василий расправил плечи и устремился следом за сбежавшей нянькой.

А я горестно всхлипнула и как подкошенная плюхнулась на пуфик, к счастью стоявший здесь же в прихожей.

— Что опять натворило это маленькие чудовище?

В дверях, которые Перфильев впопыхах не закрыл за собой, небрежно прислонившись к косяку, стояла Наталья.

— Сущую безделицу, — внезапно я уронила голову на руки и расхохоталась.

— Не лечится! — за спиной Натки возник слегка обиженный Васька и, непочтительно отодвинув в сторону мою грозно глянувшую на него красавицу-дочь, ввалился в дом. — Получен категорический отказ на все поступившие предложения, а скажу в скобочках, поступило их немало. И Маш, я проголодался, — жалобно заключил он, снимая пальто.