Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 41

Орлов встал лишь когда большие напольные часы в гостиной пробили пять часов вечера. Александры, до сих пор выполнявшей роль связующего звена между братом, сразу невзлюбившим «заморского гостя», и Игорем Викентьевичем, в свою очередь отвечавшим юноше холодным безразличием, не было, и в столовой за ужином царила гнетущая тишина. Однако к концу трапезы Миша все-таки не выдержал:

— Господину Чемесову что-то удалось выяснить касательно Сашиной судьбы?

— Господин Чемесов попал пальцем в небо, юноша. Я бы на вашем месте особо не рассчитывал на него.

— На кого же тогда?

Орлов, усмехаясь, небрежно ткнул пальцем в потолок. Миша невольно посмотрел туда и в ответ услышал гомерический хохот.

— Господа бога отсюда вряд ли увидишь.

— Как вы можете с этим шутить?! — вспылил юноша, вскакивая из-за стола и отбрасывая прочь салфетку. — Вы… Вы бесчувственный негодяй! А еще смели утверждать, что любите мою сестру!

— Тише, тише, господин Румянцев. А то как бы я не попросил вас из дома, принадлежащего моей семье, в котором вы проживаете исключительно из милости.

— А по-моему, вы сами живете здесь незванно и без всякого на то разрешения истинного хозяина! Нас с Сашей, по крайней мере, пригласили, а вас? Василий мертв, так что вы здесь делаете до сих пор?

— Не вам, голубчик, в таком тоне рассуждать о смерти графа Орлова! — наконец рассвирепев и тоже вскакивая из-за стола, взревел Игорь Викентьевич.

— Я буду рассуждать о нем в том тоне, в каком он того заслуживал! И вообще я начинаю думать, что Николай Станиславович — невероятное исключение, потому что все остальные известные мне члены семейства Орловых вызывают лишь отвращение!

— Ах ты, щенок!

Сжимая кулаки, Орлов двинулся к нему, огибая стол, но Миша не стал его дожидаться и тоже пошел по кругу, перехватывая руками спинки стульев.

— На этот раз будете бить сами? — Миша и сам не знал, как вылетела из его рта эта фраза, но эффект, произведенный ею, был подобен разорвавшейся бомбе.

Сначала Орлов замер, потом лицо его перекосила такая бешеная ярость, что Миша даже присел, испытав инстинктивное желание спрятаться за столом. Однако самого страшного, того к чему юноша уже почти приготовился, не произошло — нечеловеческим усилием подавив в себе гнев, Игорь Викентьевич опустил кулаки, усмехнулся и пошел прочь. Но не удержался и с порога пустил-таки парфянскую стрелу:

— Не хочу пачкать руки о грязного убийцу!

Он вышел, а Миша, дрожащей рукой ослабив узел галстука, рухнул на стул.

* * *

Александра почувствовала, что озябла и только теперь задумалась о своей одежде. На ней осталась только лишь батистовая сорочка. Больше ничего из ее вещей в комнате не было. Только на вешалке, прибитой к двери, одиноко поникла шаль, которую ей связала нянюшка… Графиня с удовольствием укутала ею плечи — возвращаться в постель по-прежнему не было никакого желания.

На столике у кровати она увидела гребень и решила, по крайней мере, привести в порядок волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам и спине. Расчесать их было нелегко. Не обихоженные несколько дней, они спутались, а кое-где даже сбились в колтуны. Морщась и шипя сквозь зубы, Саша все-таки справилась с ними и заплела их в тугую косу. Перебрасывая ее через плечо, она задела гребень, который перед этим положила обратно на столик, и он упал. Нагнувшись за ним, она случайно бросила взгляд под кровать и там с радостью обнаружила свои ботинки. Это почему-то придало ей уверенности.

От обеда графиня отказалась, как и задумала. Та же участь постигла и ужин, хотя Ягуарьевна уговаривала ее поесть поплотнее, аргументируя это тем, что человек с запиской Александры уже ушел, и, того гляди, следовало ждать гостей, а там и отправляться домой, для чего лишние силы ох как не помешают, но графиня не поверила своей тюремщице.

Каково же было ее изумление, когда поздним вечером в ее убогую комнатушку, пригнув голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, вошел Игорь Викентьевич Орлов.

— Ах, Сашенька, как же вы перепугали всех нас! Чего мы с Мишей только не передумали! Ушли, ничего не сказав, а потом и вовсе исчезли! Вся московская полиция уже сбилась с ног, разыскивая вас.

Ей показалось, или в его голосе действительно прозвучала издевка?

— Вы можете прямо сейчас увезти меня домой?

— Я немедленно пошлю того парня, что привел меня сюда, за вашей каретой, Сашенька, — проговорил Орлов, присаживаясь на край кровати.

Глаза мужчины, жадно ощупывавшие ее обнаженные плечи и едва скрытую полупрозрачным батистом грудь, напомнили Александре о том, что она совершенно не одета. Графиня обхватила себя руками, но Орлов, схватив ее запястья, с силой развел их в стороны и прижал к стеганному одеялу.

— Вы прекрасны, Сашенька. Я отдаю себе отчет, что мое желание обладать вами выходит за рамки приличий, но ничего не могу с собой поделать. Вы должны стать моей, иначе я просто сойду с ума!

— Я говорила, что не могу лгать вам, Игорь Викентьевич, — чувствуя себя несчастной, усталой и опустошенной проговорила Александра и попробовала высвободить свои руки, но Орлов не отпустил.

— Моей любви хватит на двоих! И потом, вы не юная романтическая глупышка, чтобы не понимать, что страсть возможна и без любви. Со мной вы познаете вершины наслаждения. У плоти свой язык, и она шепчет мне, что мы созданы друг для друга. И потом… Разве вы не хотели бы все же попытаться забеременеть, родить ребенка?

«Не от вас!» — внезапно пронеслось в голове у графини, но она промолчала, не желая лишний раз обижать человека, которому и так отказывала, и лишь качнула головой…

— Я почему-то так и думал, дорогая, — Орлов вдруг весело рассмеялся. — Но, согласитесь, попробовать еще раз имело смысл. Чем черт не шутит? Ну что ж, так даже легче. Теперь можно перейти прямо к делу!

Александра с ужасом смотрела на мгновенно переменившееся лицо Игоря Викентьевича. Куда подевались страсть, скорбь и робкая надежда? Теперь перед ней сидел не отвергнутый влюбленный, а самоуверенный негодяй, чье теперешнее веселье было откровенным и циничным. Маски были сброшены.

— Это ведь по вашему приказу меня держали здесь все это время?

— Совершенно справедливо.

— Что вы хотите от меня?

— Я уже имел честь сообщить вам об этом и даже постарался облечь свои желания в приятную для любой женщины форму.

— Вам нужно мое тело? — изумилась Александра.

Орлов снова расхохотался.

— Не стану спорить, оно окажется более чем приятным приложением к главному. Мне нужна ваша подпись в брачном свидетельстве, дорогая. И, соответственно, право распоряжаться вашими деньгами.

— Деньги? Но у меня ничего нет!

— Зато есть у брата вашего покойного супруга.

— Но как…

— Святая простота! Так вы ничего не знали? Очкарик завещал все вам, милейшая графинечка!

«Очкарик! Он назвал его очкариком! Откуда он может это знать, если не… Не смей пугаться!»

— Вы ничего не получите, сударь, потому что я не выйду за вас замуж, даже если вы будете пытать меня!

— Физическая боль вам привычна, не так ли? Плетка… Он привязывал вас, когда вы противились ему в постели? В этом, несомненно, что-то есть. Никогда не пробовал, но если вас это возбуждает, дорогая, нет ничего проще…

Александра дернулась, испытывая непреодолимое желание ударить по этому самодовольному ухмыляющемуся лицу, но ее руки по-прежнему были крепко прижаты к постели. Боже! Сколько времени враг был рядом, на глазах, и никто ничего не заподозрил! Зато теперь она знала его в лицо. А бороться она привыкла!

— В вас пропадает истинный талант, Игорь Викентьевич! Какие актерские способности! Вы могли бы блистать на сцене любого, самого знаменитого театра.

— Одно время я всерьез подумывал об этом, Сашенька, но есть одна закавыка — слишком мало платят, а я не привык отказывать себе в мелочах.

— Придется привыкать. Я не выйду за вас! А Иван Димитриевич не оставит вас в покое, пока не узнает…