Что немцу хорошо, то русскому смерть (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 45

— Но почему все нам-то?

— Потому, что это ты — Унгерн, и потому, что тебе из-за этого клада досталось больше всего. Да и потом… Если, честно, это не все, — сдержанно сообщает Серджо и переглядывается со Стрельцовым. — Кое-что, где-то четверть, мы с Егором себе оставили. Так сказать, комиссионные. За труды.

— Покажем, Серег?

Тот кивает, а потом ведет нас всех в подвал собственного дома. Никогда здесь не была. Поразительное место. Чем-то напоминает Форт Нокс, судя по тому, как его описывают. Стальные двери с «рулями» в середке, цифровые замки, видеокамеры. Федька осматривается и уважительно кивает.

— Здорово ты тут все переделал. И ради чего, Серег?

— Смотри, — говорит тот, распахивает очередную, на этот раз относительно небольшую дверцу вмурованного в бетон сейфа и широко улыбается…

И только глядя на эту четвертую, как говорят Стрельцов и Серджо, часть найденного клада, которая все еще пребывает в своем натуральном виде — как золотые слитки с выбитым на них двуглавым орлом и ярко сверкающие в свете ламп драгоценные камни, — мы с Федькой понимаем, сколько могут стоить бумаги в том конверте, который я так небрежно бросила наверху в гостиной, на стеклянном журнальном столике…

В ту же ночь, когда я залюбленная Федькой до консистенции подтаявшего сливочного мороженного наконец-то засыпаю, мне опять (кстати, в первый раз после того, как меня освободили из того дома в Акше!) снится барон Унгерн. Он по-прежнему одет в монгольский халат с русскими орденами на груди и все так же сидит в позе лотоса на письменном столе.

Сидит, курит и щурится сквозь дым… Он не говорит и не улыбается, но я почему-то убеждена, что этот странный человек доволен.