Град огненный (СИ) - Ершова Елена - Страница 78

По мнению моего южноудельского коллеги доктора Воловича смерть ведомого стала ожидаемым следствием смерти ведущего. Согласно его теории, взаимосвязь 'воскрешенного' подопытного и ведущего является, скорее, не взаимовыгодным симбиозом, как мы думали сначала и как подтвердили это у живых образцов, а скорее комменсализмом[1] или даже паразитизмом. По мнению Воловича, хозяином в таким отношениях выступает ведущий, он же регулирует связи ведомого с внешней средой. Когда умирает хозяин — умирает и 'паразит'. При этом, если умирает паразит, хозяин не испытывает от этого никакого дискомфорта. Что отчасти подтверждается недавней смертью образца номер Девятнадцать, ведущий командир которого не только выжил, но взял на себя заботу о новом образце под номером Десять.

Не уверен, можно ли серьезно рассматривать измышлениям доктора Воловича. Но его запрос о начале работы над автономностью подопытных образцов я удовлетворил.

Также продолжается работа над отладкой физических возможностей оставшихся в живых подопытных отряда Wasps.

Снова беру перерыв в изучении записей.

Кем бы ни был доктор Волович, он оказался прав. Становится дурно от одной мысли, что я мог повторить судьбу образца Двадцать три. Недаром Устав запрещал заключать договор с человеком. Сделав это, я превратил себя в смертника. Гибель Тория означала бы и мою. Спасти меня могло лишь превращение в Зверя.

Кому-то повезло меньше.

Вспоминаю рыжего преторианца, навеки заключенного в одиночную камеру реабилитационного центра. Навечно — не потому, что он не прошел тест Селиверстова. Вернее, не только поэтому. Симбионт рыжего преторианца находится в состоянии комы. И вряд ли когда-нибудь из нее выйдет. Васпы не боятся смерти. И все же крайне неприятно прозябать в клетке с приставленным к виску ружьем. Есть в этом какая-то болезненная обреченность.

Ежусь от выступившего на спине холодного пота. Листы на время откладываю в сторону. Туда же отправляю бобины с кинопленкой: смотреть их не на чем. Вместо этого разглядываю фотографии.

Они нечеткие и пожелтевшие от времени. Но явственно различимы фигуры в белых халатах, склонившиеся над распростертыми на столах телами. От тел спускаются тонкие перекрученные трубки. На других фотографиях запечатлены бочкообразные и высокие, в рост человека, колбы. В них плавают скрюченные тела. Полагаю, это те испорченные образцы, о которых упоминал доктор Нюгрен. Уже не люди, но еще не васпы. Больше всего они похожи на шудр — непереродившихся мутантов, которые обслуживали Ульи в моей прошлой, теперь такой далекой жизни. Вздрагиваю, наткнувшись на фотографию, где стоят двое: пожилой человек в белом халате и худощавый парень с каменным выражением лица, при одном взгляде на которое можно сказать: парень мертв. Правда, стоит он без посторонней помощи. И даже протягивает пожилому человеку руку — так может жестикулировать манекен. А я вздрагиваю, потому что хорошо различаю на форме парня знакомые нашивки и шеврон с литерой W. Уверен: будь фотография цветной, форма была бы красной.

Красный цвет — маркер, отличающий 'воскрешенных' от живых.

На обороте фотографии две цифры: единица и восьмерка.

Восемнадцатый.

Почему-то кажется, он не зря удостоился отдельного фотоснимка. И следующие записи подтверждают мои догадки.

Стенограмма интервью.

Участники: доктор Станислав Волович и ведущий К.

Д-р Волович.: Вы сказали, вас беспокоит образец Восемнадцать. Почему?

К.: Вы обещали не записывать разговор.

Д-р Волович: Поймите, это крайне важно. Если вдруг что-то пойдет не так, мы должны об этом знать, чтобы вовремя устранить проблему.

К.: Не уверен, проблема ли это…

Д-р Волович: И все же?

К.: Он не выполняет приказы.

Д-р Волович: Вы хотите сказать, что у вас нарушена синхронизация? Что ж, давайте проверим вашего ведомого. Такое случается. Возможно, ему необходима отладка и повторное вливание АТ…

К.: Дело не в этом! Восемнадцатый отлично реагирует на импульсы, а я чувствую его достаточно хорошо, чтобы сделать некоторые выводы. Понимаете, он игнорирует приказы не потому, что не слышит меня. А потому, что не хочет слушать.

Д-р Волович: Что это значит?

К.: Сам хотел бы узнать. Иногда…

Д-р Волович: Договаривайте.

К.: Иногда он пугает меня. Все эти… ну, мертвые… они нас пугают.

Д-р Волович: Ах, в этом все дело. Не волнуйтесь. Это нормальная реакция человеческого мозга. Мы боимся всего чуждого. Всего, что выходит за рамки рационального. Скажите, вы религиозны?

К.: Я? Да… нет! Какое это имеет отношение?

Д-р Волович: Успокойтесь! Вот, вы сами ответили на свой вопрос. Ваша религия, ваше мировоззрение отказывается воспринимать происходящее с рациональной позиции. Ваша совесть кричит, что это неправильно. Разве не об этом с детства твердили священники? Что вмешиваться в планы Господа гордыня и хула. Что воскрешение из мертвых — чернокнижие.

К.: Вы сами говорите, как священник. Но вы не видели его. Не чувствовали на себе его взгляд. Это… это жутко. Как будто он… он…

Д-р Волович: Продолжайте.

К.: Он не человек больше.

Д-р Волович: Именно так. Он инструмент. Может, вам станет легче, если я скажу, что парни из экспериментального отряда Wasps… Я имею в виду живых, конечно… Они тоже побаиваются наших воскресших Лазарей.

К.: Боюсь, доктор, в этом и заковырка. Никто из ваших воскрешенных не напоминает себя прежнего. Все эти люди умерли. Их личности стерты. А что осталось? Что-то иное, что вы пытаетесь привить ребятам из экспериментального отряда.

Д-р Волович: Так чего именно вы опасаетесь?

К.: Что у этого иного пробуждается сознание.

Д-р Волович: Ну, это уже не ваша забота, а наша. Позвольте нам самим оценить серьезность так называемой проблемы. Уверен, вы сгущаете краски.

Заметки доктора Станислава Воловича

'… из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была — вредить людям пять месяцев'

Это все брожение умов. Как не поддаться заразе? Игнорировать шепотки за спиной? Взгляды, полные страха и недоверия? Даже хваленую ученую рациональность разъедает тихая паника, которой способствует не только и не столько наступление армии Южноуделья, сколько самостоятельность воскрешенных образцов.

Они действительно сродни мифической саранче. Созданные для войны, только внешне похожие на человека, воскрешенные с помощью электричества и препарата ***

У них действительно проявляется сознание. Больше коллективное, чем индивидуальное. Они не общаются между собой. Но действуют на удивление слаженно, будто их ведет единая рука.

Я рискнул выдвинуть на совещании идею, что индивидуальный подход более не рационален и даже вреден в сложившихся обстоятельствах. Генная модификация, производимая над живыми образцами, дает хорошую базу: выносливость, регенерацию. А еще — четкое разделение на касты и склонность к коллективизму. Любопытно видеть, как в посмертии редуцируется человеческое и проявляется новое, инсектоидное.

Они предпочитают держаться вместе, роем. При этом любопытно наблюдать, как образец Восемнадцать пытается лидировать. За прошедший месяц мы отметили три случая, когда подопытные отказывались выполнять приказы ведущих в то время, когда рядом находился номер Восемнадцать.

Новые инъекции препаратом АТ результата не дали. Мой коллега доктор Нюгрен настаивает на трепанации, и хотя его мнение всегда имело вес, сейчас оно не поддерживается большинством. Никто не решается спросить, что случится, когда все подопытные начнут показывать неповиновение.