Пансионат "Уютный дом". Побег (СИ) - Чеп Инна - Страница 48

Чер отстранился сам.

— Дура! — сказал он в сердцах и ушел к реке. Аня проводила его обиженным взглядом. Ей было немного страшно, но одновременно хотелось вцепиться в его руку, прижаться к нему и никуда его не отпускать. С другой стороны, происходящее ее немного напугало. Да и навязываться — дурной тон. Анна серьезно поразмышляла над сложившейся ситуацией и к приходу парня решила, что с "женаты" можно и повременить. Отец все равно сделает, как она попросит. Надо только придумать, как просить.

Этим вечером беглецы засыпали, развернувшись спиной друг к другу. А утром все равно проснулись в обнимку. Наверно, это от холода.

Глава 21

Аня проснулась первой от того, что ей на руку забрался большой паук. Девушка скинула его в листву и замерла, боясь разбудить Чера. Некоторое время она с удовольствие рассматривала его худое лицо, но когда веки юноши дрогнули, поспешно закрыла глаза, изображая сон. Метоморф тоже замер. Одна его рука находилась под Аниной головой, другая обнимала ее за талию. Чер начал было поднимать руку, а потом вздохнул и положил ее обратно. Его дыхание коснулось Аниного лица. Девушке даже показалось что ее сейчас поцелуют, но Чер оказался слишком честным и только обреченно ткнулся лбом ей в плечо. Аня вздрогнула. Парень тут же убрал ладонь с ее талии. Пришлось "просыпаться".

День выдался солнечным и к обеду путники вышли к деревне, где жили рабочие Аниного отца. Первым делом девушка прокралась к большой конюшне и затаилась там в ожидании кого-нибудь, кого можно было счесть человеком очень надежным. И вскоре дождалась.

Тихон, управляющий местными мастерскими, аж побелел, когда увидел выскочившую ему наперерез Анну.

— Госпожа Вабер…как же так…

Старик даже за сердце схватился.

— Вы ли это?

— Я, дядька Тихон, — дочь промышленника поспешно втянула старика и вышедшего из кустов следом за ней Чера в конюшню, у которой они караулили Тихона уже больше часа. — Скажи, отец в поместье?

— Дык, здесь, — управляющий сел на перевернутое вверх днищем ведро и с недоверием воззрился на Анину ладошку, вцепившуюся в кисть грязного очень худого юноши в потрепанной одежде. Мысли его посетили самые печальные.

— Здесь, только отбыли-с в город. На какую-то важную встречу. Но к ужину, Фира сказывала, обещали вернуться.

— Фира здесь! — воскликнула Анна и тут же обратилась к юноше: — Она такие пироги печет, лучше столичных! Будешь есть, пока встать со стула не сможешь! Слово даю!

Незнакомец молчал. Тихон торопливо предложил:

— Так может сказать бабке на стол собрать? Да велить баньку истопить? Вы как раз в… — он запнулся, — ну как бы… в порядок себя приведете. А то отец-то в обморок от такого вида грохнется! Извините за резкое словцо, но уж больно вид ваш…не благороден!

Аня благодарно кивнула.

— И одежонку какую-нибудь нам раздобудь. — попросила она, — Папа потом оплатит.

Управляющий нахмурился.

— Это можно. Только у нас все простое, деревенское.

— Любой деревенский сарафан будет выглядеть приличнее этих отрепьев, — разумно заметила девушка, двумя пальцами приподнимая висевший клочьями подол верхнего платья.

Тихон понятливо кивнул. Непонятливых Аркен Вабер увольнял довольно быстро. Слишком разговорчивых тоже. Старик завел парочку в маленький, но зато двухэтажный дом, кликнул, жену и дав ей наставления по обхаживанию нежданных гостей, поспешил на улицу — собрать вещи да натопить баню. А то не ровен час батюшка ейный и вправду сердцем не сдюжит, вместо дочери такую дикарку увидя. Да еще с малохольным молодцем под руку! Тьфу!

Жена Тихона, Марфа, была женщиной покладистой и умной. Накормила, ничего не спрашивая, застелила скамьи, дав возможность гостям прикорнуть после обильного обеда. Проспали те, правда, не долго — залаяла собака на заявившуюся не к месту соседку. Соседку Марфа быстро спровадила прочь, а гостей они с Тихоном отправили друг за дружкой в баньку. После чего хотели их повторно накормить, но Анна уперлась — хочу домой! Вдруг отец скоро вернется, а я все здесь торчу? Тихон посадил детей в телегу и повез в сторону дома Ваберов.

Не смотря на осеннюю прохладу в целом день выдался солнечный и относительно теплый. Это, к сожалению, навело некоторых людей на мысли о прогулке. Как Анна не отворачивалась в другую сторону, а ехавшие им навстречу представители семейства Вастерли все-таки ее узнали. Два брата с едкими усмешками обменялись неслышными другим комментариями и проехали мимо, а третий, Патус, развернул коня и поскакал рядом с телегой.

— О! Соседка! Здравствуй! Еле тебя узнал, честное слово!

Анна, одетая хоть и в чистую, но ношеную и штопанную крестьянскую одежду, покраснела.

— Надо сказать, тебе идет! — продолжал глумиться сосед. — А это кто? — он вопреки всяким приличиям ткнул пальцем в Чера. — Новый слуга твоего отца? Вы что же совсем на мели, что рабочих не кормите? А что он молчит? Немой? Вы теперь благотворительностью занимаетесь?

Аня посмотрела на расфуфыренного парня зло.

— Понимаешь, Патус, у некоторых юношей слова имеют вес, и они ими не разбрасываются направо и налево, как корова…сам знаешь чем. Не всем же расхаживать важно, словно драный петух в курятнике и с во значительным видом ведать без умолку о своей исключительности.

Патус поиграл бровями, переваривая сказанное и с обидой уточнил:

— А почему драный-то???

Чер, к этому моменту сориентировавшийся в ситуации и изрядно уставший от незваного попутчика пересел на другую сторону телеги, поближе к дворянскому отпрыску и перегнувшись через край повозки, погладил его лошадь.

— Хорошая девочка.

Патус занес кнут дабы наказать нахала, но метаморф чуть слышно рыкнул, и породистая лошадь сначала испуганно рванула в сторону, а затем понеслась вперед. Патус завизжал. Аня встревожено воскликнула:

— Убьется!

— Не убьется, — заверил Чер. — Она метров через триста остановиться.

Аня облегченно выдохнула.

— Тебе его жалко? — спросил метаморф.

— Не особо, — честно призналась Аня. — Но смерти я ему не желаю.

Чер кивнул, принимая информацию к сведению.

Телега повернула на выложенную отшлифованным камнем дорогу, ведущую к красивому двухэтажному особняку. Тихон передал путников с рук на руки кухарке Фире и отбыл в деревню. Женщина, недовольно косясь на тощего юношу, хотела было накормить хозяйку с гостем плотным обедом, но Аня наотрез отказалась. Много есть после нескольких дней полуголодного существования не стоило. Поблагодарив кухарку за заботу, девушка взяла Чера да руку и увела в дом.

Анна не пошла на второй этаж. Устроилась ждать в ближайшей к прихожей гостиной, наказав слугам сразу вести отца сюда. Даже переодеваться не стала, как не упрашивала ее встревоженная кухарка в "божеский вид себя привести". Успеет переодеться. И еще раз вымыться. Все успеет. Вот только отца обнимет сначала!

Чер в богатом доме чувствовал себя неуютно. Внимательно смотрел, не оставили ли сапоги грязные следы на мозаичном полу, с сомнением сел на пышный, обшитый восточной тканью диван. Если Аня осматривалась с восторгом и ликованием: она дошла! Она дома! То ее спутник чем больше замечал вокруг себя роскошных вещей, тем сильнее мрачнел. Ему не было места в этом доме. Осознание это вызвало давно позабытое чувство боли душевной, а не физической. Чер действительно считал себя Аниным псом и видел свою цель в ее защите и охране. Он уже не представлял своего существования без невысокой целеустремленной девчонки с яркими голубыми глазами. Потому что без нее это существование теряло всякий смысл. Внезапно обретенный якорь выскальзывал из его рук, и юноша совершенно не знал, что дальше делать с самим собой в чужом и незнакомом ему мире.

Когда дверь наконец распахнулась, они оба подскочили. В комнату быстрым шагом, практически бегом, вошел невысокий плотный мужчина в уличном плаще, который он снимал на ходу. Анна с визгом кинулась вошедшему на шею.