Пансионат "Уютный дом". Побег (СИ) - Чеп Инна - Страница 31

Наставница показала рукой на ближайшее дерево.

— Сделаем шину, остановим кровь, перевяжем. Что же еще?

— Мало ли, — не к месту выпалила Бер. — А то будет голова отдельно, хвост отдельно.

Глава пансионата напряглась.

— Что? С чего это тебе пришло в голову, дорогая?

Анна сглотнула.

Что делают с теми, кто слишком много знает?

Она знает больше графини или все-таки меньше?

— Да мало ли…вдруг чучело из него хотите сделать…

Зеленоглазая красавица обернулась к юношам.

— Проводите девушку до флигеля.

Анна поспешно шагнула в сторону Чера. К явному удивлению всех присутствующих. В том числе и к изумлению самого юноши. Некоторое время все молчали, затем Чер наконец опомнился и хрипло проговорил:

— Я… Мы, пожалуй, пойдем. Доброго дня, наставники.

Юноша шагнул навстречу Ане и неловко предложил ей руку. Анна поспешно вцепилась в его локоть дрожащими пальцами. Стараясь не обращать внимания на оставшихся на поляне людей, они двинулись в сторону корпуса.

Несколько раз Аня пыталась обернуться, но сквозь листву уже ничего не было видно. Хрипов несчастного животного она тоже больше не слышала. К добру ли такая тишина?

— Не ходи в парк, — нарушил вдруг молчание юноша.

— Почему?

— Говорят, через стену пробралось хищное животное.

— Это оно ранило коня?

— Возможно.

Опять неопределенность. Ничего нельзя знать в этом месте наверняка!

— Ты его видел? Зверя?

Чер нахмурился.

— Нет. Но если это действительно кто-то из-за стены, то те, кто его увидят, не увидят больше ничего. Никогда.

Анна вздрогнула. Юноша обеспокоенно посмотрел сначала на нее, потом на свой дырявый плащ.

— Замерзла?

— Нет. Просто…ты говоришь страшные вещи с таким выражением лица…

— Есть вещи пострашнее смерти, — пожал плечами парень. — Хорошо, я помолчу.

Это было совсем не то, на что рассчитывала Анна. Ей наоборот был нужен разговор и как можно более конкретный. Она чувствовала, что Чер знает очень много о том, что творится в пансионате, гораздо больше других воспитанников, но почему-то молчит. Почему? С этой стороны его поведение настораживало. И все-таки он не "сдал" ее наставникам: ни про ее прогулки, ни про медальон никто из старших до сих пор не знал. Отчего же сын кого-то лавочника в драном плаще на особом счету у воспитателей, которые обучают детей дворян? Что в нем особенного? Анна присмотрелась к собеседнику. На плаще появились новые темные пятна, а на подбородке запеклась кровь. Опять. Его? Или чужая? Опять подрался? С кем? Из-за чего? Тысячи вопросов роились в ее голове.

Путь воспитанников пролегал через небольшую полянку, но Чер вдруг решил ее обогнуть по дуге. Аню это тут же насторожило.

— Что там?

Наверно, темноволосый юноша совсем не умел врать, ибо ответил честно:

— То, на что не стоит смотреть.

Аня вырвала руку и подбежала к окружающим поляну кустам…

Кот был крупным и очень лохматым. Домашним. Зря он сбежал в парк. Теперь его шерсть была заляпана его же внутренностями, а голова неестественно вывернута назад.

Аню рвало недолго. Да и колодец был недалеко. Холодная вода помогла девушке прийти в себя. На языке крутился один вопрос: почему? Почему здесь происходит все это?

— Почему???

— Его нельзя было спасти, — сказал Чер. Аня посмотрела на него более осмысленным взглядом. Плащ его был в крови. А у кота свернута шея. Зверь мог выпотрошить, но не свернуть голову.

Они ведь шли к коню отсюда, да? По следам, так сказать. И крови ни на ком не было, кроме Чера.

Девушка попятилась. На спутника она смотрела широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы. Парень отвел взгляд, стал к ней боком.

— Есть вещи пострашнее смерти, — повторил он, не смотря ей в глаза. Тонкие пальцы сжали ткань плаща. Аня увидела в этом судорожном движении насмешку. Она почти поверила в его человечность. Странную, кособокую, но все же — человечность.

Разочарование наверно самая коварная вещь на свете. Стоит только составить о человеке хорошее мнение, записать его чуть ли не в друзья, а потом бах один поступок и все рушится. И самое обидное, что больно от этого в первую очередь тебе самому. Обманывался ты сам, сам строил иллюзии, самостоятельно затачивая нож, который тебе всадят в спину…

Она ничего ему не сказала. Ей не хватило слов. Просто развернулась и пошла к Корпусу одна, размазывая по щекам редкие крупные слезы. Наверно не только это место проклято, но и люди, поселившиеся здесь. Может, это тоже болезнь? А Бесчувственность, черствость, жестокость — ее симптомы? И все они здесь больные: и воспитанники, и наставники, и слуги. И она тоже.

Чер за ней не пошел. Только сказал тихо, словно в оправдание:

— Иногда смерть — это спасение.

Аня усмехнулась. Она не будет в это верить! Нет, она спасение будет искать в другом. И найдет! Обязательно! Как отец. Он всегда находит выход, из любой ситуации! А она — его дочь, в ней его кровь. Она сможет вернуться! Надо только приложить побольше усилий. И запастись ножом.

Корпус был тих и мрачен. Девушка постучала в дверь музыкального класса, но там никого не оказалось. В кабинете географии тоже было пусто. Она открыла следующую дверь.

Он сидел за первым столом и внимательно разглядывал лежащую перед ним книгу. Седые волосы спускались волнами до плеч, простая рубашка была расшнурована на груди, плечи почему-то были укрыты женской шалью. У правого виска мерцал тонкий шрам, нос с такого ракурса казался длинным и чуть крючковатым, и все лицо представляло собой узор из морщин. Не поднимая полупрозрачной головы, мужчина поманил Аню пальцем, требуя, чтобы она подошла ближе…

Она никогда так не бегала. Дорога до жилого флигеля теперь казалась ей бесконечно долгой, а входные двери — слишком тяжелыми. Однако Анна с такой силой ударила по ним, что они стукнулись об стены, словно картонные, и с невероятным грохотом захлопнулись у нее за спиной.

Расположившаяся по традиции на полу прихожей компания посмотрела на нее осуждающе и вернулась к игре. Только Перьева отошла от окна и спросила:

— Ты где была? Наставники сразу после обеда привели нас сюда, сказали пока не выходить из флигеля. Вроде как дикий зверь забежал на территорию пансионата и успел уже кого-то погрызть.

Да, обед. Она ушла в самом начале трапезы. Хотела подкормить Федю. Если он наконец найдется.

— Я не знала, — Аня отошла к лестнице и уселась на третью ступеньку, прислонившись спиной к стене. Наверняка половина пансионерок сидели по своим комнатам, но в одиночестве подниматься на этаж Ане не хотелось. Говорят, Пожиратель нападает только, когда человек один… Но почему тогда он не убил ее пять минут назад? Ведь в корпусе никого не было? Не успел? Или ему нужно нечто другое? Тогда что?

Некоторое время на нее косились, словно подозревали в чем-то, а потом разговор вернулся в прежнее русло. Тирхей с Матвеем спорили о значении неизвестной Ане битвы, вырывая друг у друга из рук потрепанную книжонку и поочередно апеллируя к выдержкам из нее, Ева опять рисовала, устроившись на этот раз у окна, Перо следила за процессом. Воспитанники из других групп с Фомой и Верой играли в "колдуна". Из-за двери, ведущей к спальням юношей, пахло спиртным и горелым.

Через какое-то время на улице начался дождь. Сразу потемнело. В прихожей тут же появились три больших подсвечника и кулек с конфетами. То ли кто-то не дождался ужина, то ли на него уже не рассчитывали.

Еще через час вернулись наставники. Бран, насквозь мокрый не то от пота, не то от дождя, тяжело дыша, сообщил, что последствия халатности охраны (тут есть охрана???) устранены и на ужин все могут спуститься в обычном режиме. Вскоре действительно прозвенел колокол, и воспитанники нестройными рядами потянулись в столовую.

Ни Чера, ни Упыря Анна в этот день больше не видела. Федя тоже к ней не вышел. Вечер, проведенный за очередной заумной исторической книгой, был чрезвычайно долог и скучен.