Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 16

Брюн вдруг захотелось зажать ему рот — потому что Эрик тоже говорил не то и не так. Она не знала, почему ей это так ясно.

— Давайте не будем об этом, — попросила Брюн. — Давайте просто… ну я не знаю… давайте просто попробуем приехать в столицу. А там посмотрим. Да?

Эрик облегченно улыбнулся. Брюн вдруг поняла, что все это время он испытывал те же чувства, что и она: неумелую неловкость, непонятное стеснение и желание сказать и сделать больше, чем нужно.

— Давайте, — сказал он, и в этот миг снаружи донеслась призывная трель гудка самоходного экипажа. Брюн посмотрела в окно: министр уже занял место рядом с водителем, и их с Эриком приглашали спускаться.

— Пора! — выдохнула она. Скоро все это останется позади. Перемена места — перемена счастья, как говаривала матушка, и тогда действительно можно будет поверить, что все, случившееся с Брюн в этом доме, просто ей приснилось. И не было ни проигрыша отца, ни руки Эрика, скользящей по ее телу, ни жадных, сминающих объятий Альфреда. Ничего этого не было — потому что иначе Брюн не сможет жить дальше.

— Нам пора, — окликнул ее Эрик.

Альберт, который вышел провожать брата, стоял возле экипажа, и невооруженным глазом было видно, что он в бешенстве и с трудом сдерживает обуревающую его ярость. Похоже, будь воля Альберта, он бы голыми руками разорвал и министра, и Брюн. Брюн словно обдало ледяной водой — на какой-то миг она снова погрузилась в прошлое, вчерашний день нахлынул на нее и смял.

Брюн казалось, что она умрет от пронзившей ее боли.

— Жаль, что не могу отправиться с вами, — когда Альберт заговорил, его голос звучал вполне дружелюбно и сердечно. Братья обнялись, и Брюн подумала, что они действительно любят друг друга. Настолько, что Эрик всегда, при любых обстоятельствах будет защищать Альберта. Чего бы тот ни сделал.

— Чем займешься? — поинтересовался Эрик. Водитель открыл перед Брюн дверь, и девушка быстро скользнула в прохладный полумрак салона, подальше от Альберта — ненависть в его взгляде была способна испепелять.

«Я знаю правду, — напомнила себе Брюн. — Знаю и могу рассказать».

— Вы бледны, — заметил Тобби. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, он читал какую-то книгу, изредка делая беглые пометки карандашом на полях.

Брюн устроилась поудобнее — да, с таким комфортом можно ехать в другую страну, эта штука не чета даже лучшему экипажу — и ответила:

— Жарко.

— Чем мог — я вам помог, — произнес Тобби без улыбки. Ощущение чего-то мертвого, запредельного наполняло салон звенящей тревожной тишиной, ожиданием взрыва. — Дальше будет проще. Что именно сделал этот младший змееныш?

Почему-то Брюн не удивилась такому вопросу. Видимо, от Эрика ничего особо пугающего не ждали.

— Он убил своих жен, — прошептала Брюн, опасливо косясь в сторону братьев. Альберт говорил, что займется своими прежними исследованиями в биологии — ну и замечательно. — Обеих.

Тобби негромко усмехнулся.

— Я знаю, — ответил он. — На первой женился по приказу отца, на второй — чтоб избежать призыва на службу. Младшие сыновья в дворянских семьях ее обязательно проходят. И довольно быстро отправил своих дам на тот свет…

Он говорил настолько равнодушно, что Брюн захотелось сбежать. С трудом подавив в себе порыв открыть соседнюю дверь и выскользнуть наружу, она сказала:

— От вас ничего не утаить…

— На то я и министр, — ответил Тобби, и слова, которые должны были прозвучать как легкая шутка, заставили Брюн вздрогнуть.

Эрик распрощался с братом и сел рядом с Брюн. Водитель занял свое место и велел всем пристегнуть специальные ремни.

— Полетим, как пташки божьи! — весело заметил он. — К вечеру будем в столице.

Глава 4

Министр оказался просто невероятно щедр.

Лаборатория, которую выделили Эрику, по оснащению превосходила все, что он видел до этого. Чего тут только не было! Словно зачарованный, Эрик брел среди шкафов и шкафчиков, выхватывая взглядом то редчайшие книги, то связки таких растений, о которых он только читал, но ни разу не видел, то аккуратные пирамидки, сложенные из полудрагоценных камней, что разбрасывали во все стороны пригоршни разноцветных солнечных брызг.

Это было чудо — не обещанное, а сбывшееся, и Эрику казалось, что он вот-вот взлетит: счастье, наполнявшее его, буквально отрывало от земли.

— Прекрасно, просто прекрасно, — выдохнул он, осмотрев лабораторию. Брюн, сидевшая на табурете в уголке, понимающе улыбнулась: похоже, ей тоже понравилось это место, и Эрик, подумав об этом, испытал какую-то непонятную радость и сразу же разозлился на себя.

Ну какое ему, в конце концов, дело до того, что нравится Брюн, а что нет? Из-за нее он теперь окончательно подвешен на крючок заказчика. Шаг не в ту сторону, и Эрик отправится в тюрьму за укрывательство знающей… Вот тебе и стремление быть порядочным человеком.

— Лаборатория замечательная, — искренне сказала Брюн и тотчас же с готовностью поинтересовалась: — Что я должна буду делать?

Эрик неопределенно пожал плечами. Если получится реализовать ту идею, которая тревожно клевала его в висок с самого утра — а в нынешних рабочих условиях это уже не кажется невероятным — то Брюн не придется мыть пробирки, а министру Тобби — искать новую подопытную.

— Сегодня уже ничего, — улыбнулся Эрик. Несколько минут назад новенькие часы на стене пробили девять вечера. — А завтра я все-таки попробую вычленить эту косичку из вашей нервной системы.

Брюн побледнела. Ух, как она побледнела — словно Эрик ударил ее. Впрочем, конечно, запоздало понял он, в том, чтоб быть марионеткой, приятного мало, и девочка наверняка обрадовалась, что теперь-то никто не станет ковыряться у нее в голове. Но с другой стороны, между ними уже заложены все необходимые связи — Эрик подумал об этом и сразу же заметил, насколько несерьезно и жалко это звучит.

— Вы боитесь за свою свободу, — произнес он. — Думаете, что я сделаю вас своей марионеткой. В очередной раз.

— Да, — ответила Брюн. Теперь, на новом месте, ее решительность стала еще сильнее и ярче. Перед Эриком была дерзкая девчонка, готовая воевать за себя.

— А если удаление косички вас вылечит? — предположил Эрик. — Вы больше не будете знающей? Заживете обычной жизнью, без видений прошлого и будущего. Как вам такой вариант?

Брюн поднялась с табурета так, словно ее потянула чья-то воля. На миг лицо девушки исказила гримаса невероятного, глубокого страдания. Камень на шее сверкнул сиреневым светом.

— Вы в этом уверены? — спросила Брюн с такой надеждой, что Эрик с трудом сдержал дрожь.

— Нет, — честно ответил он. — Но попробовать стоит, правда?

Брюн пожала плечами и покосилась в сторону двери, словно прикидывала, как бы получше удрать. Эрик вдруг подумал, что девять вечера — отличное время для ужина и небольшой прогулки. Просто ради того, чтоб прочистить мозги.

— Пойдемте, Брюн, — сказал он. — Тут неподалеку есть небольшой ресторанчик.

Вечер выдался тихим и теплым, просто идеальным для прогулки. Глядя на гуляющих горожан всех сословий, Эрик мельком подумал о том, как выглядит рядом с Брюн. Кто они друг другу? Не любовники, не коллеги — скорее, брат с сестрой, которые, к тому же, недавно поссорились и теперь идут рядом, изредка перебрасываясь словами просто потому, что долго молчать неприлично. Впрочем, Брюн довольно скоро ожила: яркие краски столичного вечера изменили ее настроение, и девушка с искренним любопытством смотрела по сторонам, разглядывая пестрые витрины магазинов и кафе. Она даже взяла Эрика под руку — должно быть, испугалась затеряться в толпе — и Эрик подумал, что это хорошо.

Они устроились под полосатым навесом летнего ресторанчика, недалеко от площадки, которую занимал оркестр. Несколько пар уже кружились под незамысловатый мотивчик — музыканты завели его для того, чтобы разыграться и потом представить что-то более интересное. Брюн смотрела, как танцуют пары, как пышными цветными облаками плывут платья женщин, и на ее лице возник отпечаток легкой грусти. Должно быть, она думала о танцах, о балах в родительском доме, о жизни, которую потеряла, и которая уже не вернется — и в этот миг Эрик как никогда остро ощутил свою вину.