Золотая тигрица (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 8

Я невольно поежилась. Квартал святого Стефания был неприятным местом. Кроме мастеров по дереву, там обитал, в основном, криминальный элемент. Кстати, в досье, которое я получила от спецслужб его величества, об артефакторике не было ни слова.

Что скрывает король, хотелось бы мне знать? Почему ему именно теперь так захотелось найти сына? Не месяц, не два назад — теперь?

Но естественно, настоящие мотивы его величества оставались тайной. Бог с ним, будем пока думать, что он просто заботливый отец.

Я надеялась, что этой ночью мне ничего не приснится. Сна как такового и не было: когда я провалилась в дрему, ко мне пришло воспоминание.

Голове было легко. Легко и холодно. Незнакомая рука, которая размазывала по моему виску какую-то крупитчатую кашицу, была очень осторожной, словно ее обладатель боялся причинить мне вред.

— Кто вы? — спросила я и не услышала своего голоса. Должно быть, это был не вопрос вслух, а мысль.

— Я Дамьен, — негромко ответили мне. Значит, я все-таки задала вопрос. — Не бойтесь. Кто бы ни сделал это с вами, тут он вас не достанет. Вы в безопасности.

Я открыла глаза и какое-то время не видела ничего, кроме плавающего огненного пятна. Светильник, стоявший на столе, озарял бедно, почти убого обставленную комнату, снаружи была непроглядная тьма, и по-прежнему шел дождь, стучал в узкое окно, похожее на бойницу. Человек, сидевший на краю кровати, ободряюще мне улыбнулся и произнес:

— Ну, вот. Медикус велел смазывать рубцы утром и вечером.

— Рубцы? — прошептала я и дотронулась до виска. — Какие… ах, да.

Я вспомнила все, что случилось в замке, и блаженное беспамятство отступило и исчезло. Голова была выбрита, и толстый рубец, покрытый мазью, ныл и чесался. Дамьен смотрел на меня с искренним сочувствием.

— Медикус велел сбрить волосы, — объяснил он и спросил: — Сможете сесть? Я должен смазать спину.

Спина, конечно… Я вспомнила, с каким лютым наслаждением Альфред вычерчивал на ней магические знаки — вот только обычно для этого используют кисть и тушь. А мой супруг выбрал тонкое лезвие, и вид крови, бегущей по моему телу, доставлял ему острое наслаждение.

— Попробую, — откликнулась я и, к собственному удивлению, сумела усесться на кровати. Дамьен переместился назад, осторожно развязал шнурки — на мне был белый балахон с завязками на спине, какие используют в лечебных домах.

— Тут почти зажило, — довольно сказал он, и я снова ощутила деликатное прикосновение его пальцев. — Как вас зовут?

— Вера, — промолвила я и назвалась девичьей фамилией матери: — Вера Анхельм.

— Вера, кто это сделал? — в голосе Дамьена отчетливо прозвенело возмущение и гнев. В носу защипало, и я едва слышно проговорила:

— Поверьте, вам лучше не знать.

В тот миг я дала себе слово, что никто и никогда не узнает о том, что произошло в замке до того, как Альфред вычертил на моем теле магические знаки проклятия, а затем вышвырнул из окна в реку. Он был в своем праве, он все сделал так, как и предписывалось древним обычаем. Мужчина обязан поступить таким образом, когда женщина нарушала брачные обеты.

А я ведь нарушила их.

Что было со мной до этого, никого не интересовало.

Глава 3. Квартал святого Стефания

Несмотря на всю свою мрачность, Приморская была самой обычной столичной улицей, и на ней, конечно же, располагался вполне пристойный ресторанчик сети «Луна и Кастрюля». В принципе, мне нравится эта идея. В любом городе королевства заходишь в такое заведение с кастрюлькой и улыбающейся луной на вывеске и можешь быть уверенным, что блюда окажутся одинаковы и по вкусу, и по качеству.

Девушкам из благородных семей положено завтракать овсяной кашей, джемом и подсушенным хлебом, но я заказала хороший ломоть мяса, обжаренную в масле картошку и целую гору овощей. День обещал много трудов и беготни, и я понятия не имела, когда удастся поесть в следующий раз. Официант едва заметно приподнял левую бровь, удивляясь моему выбору, с легким северным акцентом произнес:

— Сию секунду, миледи, — и быстрым шагом удалился в сторону кухни.

За что еще люблю «Луну и Кастрюлю» — тут не надо долго ждать.

Но приняться за завтрак я так и не успела. Едва официант поставил передо мной огромную тарелку, как кто-то вкрадчиво промолвил мне на ухо:

— Много кушаете. Фигура вам этого не простит.

Я обернулась, увидела Дерека Тобби, и аппетит исчез в неизвестном направлении.

Господин Тобби был министром департамента инквизиции, и некоторое время назад я готова была поставить голову против ночного горшка, что он содомит, причем пассивный. Невысокий, едва достающий мне до переносицы, стройный, с тонкими чертами лица, завсегдатай дорогих ателье и обладатель невообразимого количества дорогих шейных платков и бриллиантов, он был похож скорее на девушку, чем на мужчину, и производил обманчиво мягкое впечатление.

— И вам приятного аппетита, господин министр, — вздохнула я. Тобби сел напротив, задумчиво подпер щеку холеной ладонью и спросил так, словно я была его самой лучшей и драгоценной подругой:

— Как поживаете, Вера?

У него и одеколон был почти женский: мягкий пудровый запах пиона и шиповника, за которым едва пробивались нотки южного кедра, кожи и апельсина. Именно это и было самым жутким. Я прекрасно понимала, что легкомысленный щеголь, который занят полировкой ногтей, ни минуты не просидит в кресле министра.

Тобби сидел там уже три года и слезать не собирался.

— Вашими молитвами, Дерек, — ответила я. Он усмехнулся и спросил:

— Миерхольта нашли?

Я откинулась на спинку стула, стараясь сдержать усмешку. Похоже, вся столица знает, что я ищу Миерхольта.

— А что? — ответила я вопросом на вопрос. — Имеете что-то предложить?

— Он мне нужен, — Тобби пристально посмотрел мне в глаза и добавил: — Чем скорей, тем лучше.

В другое время я не стала бы с ним спорить — такие споры почти всегда выходят боком — но сейчас во мне так и забурлил дух сопротивления.

— Наймите кого-то другого, Дерек, я не единственный специалист в столице, — посоветовала я. — И я принципально не работаю с двумя клиентами по одному вопросу.

Движение левой руки Тобби было молниеносным: он подхватил нож и резким уларом вогнал его в столешницу между моими пальцами.

На мгновение в ресторане стало тихо, но почти сразу же и официанты, и немногочисленные посетители решили сделать вид, что ничего не заметили. Я осторожно раздвинула сомкнутые пальцы — ни царапинки, хотя на миг показалось, что удар Тобби оттяпал мне средний палец. Не оттяпал. Стараясь выглядеть невозмутимо, я с заметным усилием вытянула нож и принялась нарезать мясо — все-таки я пришла сюда завтракать.

Да. Пожалуй, я больше не буду удивляться тому, что этот франт сидит в министерском кресле. Под мягкой овечьей шкуркой скрывался матерый волчара.

— В следующий раз, — почти ласково произнес Тобби, — я этим ножом вырежу глаз вашему приятелю, милому переплетчику. И заставлю вас этот глаз скушать. Ну а что сделать лично с вами… — он задумчиво возвел глаза к потолку и заверил меня: — Я придумаю. Фантазия у меня хорошая, инструментов много, обращаться с ними умею.

— Не сомневаюсь, — промолвила я. Мне уже много лет не было страшно за себя, но вот Дамьен был одним из немногих людей, за которых я боялась. — А вознаграждение? Отсутствие ножа в глазу?

Тобби мягко улыбнулся. Похоже, его очень обрадовал такой поворот разговора.

— Двести тысяч золотых карун вас устроит?

Я мысленно присвистнула. Деньги были очень серьезные.

— Устроит, — ответила я после недолгого молчания. — Раз уж мы договорились, то мне нужен максимально честный рассказ, Дерек. Без утайки.

Тобби сделал знак человеку, который сидел за соседним столиком и уныло мочил губы в чашке с кофе, и тот с поклоном передал ему толстую папку с бумагами. Тобби придвинул ее ко мне и произнес:

— Это подробнейшее досье на незарегистрированного артефактора Эвгара Миерхольта. Связи, исследования, работа на Бувье. Он… — Тобби замялся, подбирая слова. — Он чрезвычайно, я бы даже сказал, запредельно талантлив. Его артефакты по чистоте и качеству превосходят все, которые я встречал до этого.