Дженнет (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 22

Здесь уже было полным-полно придворных. Столько Роланд видел лишь трижды — во время праздника на Иванов День, на пиру после победы над фирболгами и позже, на турнире. Празднично разодетые дамы и кавалеры толпились вокруг двух помостов — обычного и увитого цветами. Среди них мелькали головы стражников, которые пытались наводить подобие порядка. Суетились слуги, пажи и оруженосцы.

Собравшиеся разразились приветственными выкриками, когда Мэбилон и Роланд поднялись на увитый цветами помост. Королева повела рукой, и над их головами повисла разноцветная радуга, откуда на придворных посыпался дождь из лепестков. Волны сладкого аромата поплыли в воздухе, словно клубы разноцветного дыма. Придворные жадно ловили лепестки, некоторые кавалеры даже подпрыгивали повыше, стараясь угодить своим дамам.

— А после, — Мэбилон прикоснулась к его руке, — мы поскачем по полям. Увидим солнце… если пожелаешь!

— С чего вдруг такой подарок? — Роланд изо всех сил старался казаться спокойным, но на душе было тяжело. Уж больно то, что стояло на втором помосте, походило на плаху!

— Я мало о тебе забочусь, мой повелитель, — с улыбкой объяснила королева, — и вот исправиться решила. Сегодня ты сполна оценишь, как я стараюсь твой покой беречь и охранять тебя от недругов твоих.

— Недругов? — это было что-то новое. — А у меня есть враги?

— У всех, кого люблю я, есть враги, — вздохнула Мэбилон. — А у тебя их больше, чем того хотелось! Тебя хотят отнять, убить, чтобы мне жизнь испортить. Приходится мне охранять тебя, беречь, как самую большую драгоценность…

— Держать под замком, — проворчал Роланд.

— То вынужденно, уверяю! И временно! Придет однажды день, когда ты сможешь всюду проходить свободно. Но перед этим всех своих врагов должна я уничтожить!

— Врагов? — Роланд посмотрел на помост. — Так мы присутствуем при казни?

Не так уж часто ему доводилось присутствовать при казни — порой расстреливали дезертиров, вздергивали на рее предателей или пойманных пиратов в Вест-Индских морях. Но вот так, на помосте, в городе, при большом скоплении народа…

— И кто же этот враг?

— Жестокий и коварный! Под личиной друга он в доверье втерся и тебя околдовал. Но вовремя его разоблачили, и ныне он предстанет пред законом! Введите!

Роланд обернулся как раз вовремя — чтобы увидеть, как на помост в сопровождении незнакомого рыцаря поднимается…

Конно.

Юноша был в одних коротких штанах, без рубашки, босой. Руки связаны за спиной. Темные волосы, обычно гладко зачесанные назад, в беспорядке. Странно похудевшее лицо кажется серым. Пустым взглядом, удивленный и усталый, он обвел собравшихся — и в его темных глазах вспыхнула искорка жизни, когда он увидел Роланда и Мэбилон подле него.

Вслед за юношей на помост поднялся рыцарь в доспехах. Кажется, Роланд уже видел его на турнире. Он был одним из тех, с кем Конно сражался на мечах. И тот же самый меч, которым бился на арене, этот рыцарь сейчас нес на плече, как палач. Молча встал рядом, напоминая статую.

— Что это? — услышал человек свой голос. — Ваше величество, как это понимать?

— Твой тайный враг. Он обнаружен. И кара ждет его за преступленье! — королева властным жестом указала на помост.

— Какой враг? Какое преступленье? Конно — мой друг…

— Внемлите, околдован наш король! — пронзительный крик королевы взлетел над толпой. — Врага смертельного он принимает за друга!

— Врага? — Роланд опешил.

Мэбилон метнулась к нему, обхватила руками, прильнула грудью, запуская пальцы в волосы и глядя снизу вверх. Ее лиловые глаза посветлели, стали водянистыми и будто подернулись ледком. Посветлела и кожа, словно и ее покрыл ледяной панцирь. От пальцев исходил холод, острыми иголочками пощипывал кожу, словно зимой в сильный мороз.

— Ты ничего не замечаешь, милый, — проворковала королева, ловя взгляд человека, — ты околдован. Чую на тебе я мощные чары. Они проникли в кровь и плоть. По капле, исподволь, тебя он отравил, заставил видеть то, чего в помине нет. Ты сам не понял, как и когда подпал под действие чужого колдовства. То козни злобные Айфе, которая мечтает отомстить, отняв твою любовь, ведь это то единственное, что я никогда и ни на что вовек не променяю. Мне без тебя нет жизни. И она, об этом зная, через сына своего пыталась у меня тебя отнять. И более того — как знать! — не сделать ли орудием злой воли? А вдруг она бы приказала меня убить? Я вовремя ее уловку разгадала, и тот, кто тебя околдовал, повинен смерти…

— Я — околдован? — внутри все похолодело. То ли от осознания этого, то ли от прикосновений королевы, которые обжигали — столько в них было льда.

— Капелька за каплей в тебя вливался яд. И продолжает он до сих пор струиться в твою душу. Смотри — он глаз с тебя не сводит — колдует даже на пороге смерти!

Мэбилон сжала Роланду ладонями виски, заставила повернуть голову в сторону эшафота. Конно, стоявший над плахой, не сводил с него глаз. И выражение его лица было таким странным…

Пальцы королевы опять заскользили в волосах. Роланд вдруг ощутил странное оцепенение. Тело больше не повиновалось ему. Он просто стоял. Просто смотрел. Просто… просто что-то происходило внутри, в душе, в сердце. Что-то сжималось, цепенело, каменело. И от этого было больно. Так больно, что невольно хотелось причинить боль кому-нибудь еще. Умом он понимал, что должен что-то сделать, сказать, возможно, остановить казнь — но язык примерз к небу.

— Ты околдован чарами фирболгов, — обжигал щеку холодный шепот королевы. — Они жестоки и коварны. И есть один лишь способ их разрушить чары… Казнить!

В толпе произошло движение. Кто-то рванулся к эшафоту. Послышался сдавленный крик.

— Нет, ваше величество! Нет, умоляю! Пощадите!

Краем глаза заметив движение, Роланд с трудом повернул голову. Шея словно задеревенела. Тело перестало слушаться. Он мог только смотреть, как несколько рыцарей устремились наперерез девушке в темном платье, как подхватили ее под руки, как потащили прочь. «Гайна!» — вспомнил он. Их взгляды встретились. Сестра ведь приходила просить за брата, она умоляла, надеялась, а он…

Отчаянный порыв Гайны смог разрушить сковавшее душу оцепенение. Роланд тряхнул головой, прогоняя вялость.

— Постой, королева! Разве так возможно? Казнить просто так — без суда?

Мэбилон сузила лиловые глаза. На дне их загорелись огоньки:

— Возможно все в моей стране. Я пожелала — и так будет! Он должен умереть, чтобы разрушить чары…

— Какие чары?

— Колдовства! Ты околдован, мой король! Я слишком поздно поняла! Все это происки Айфе, которая мечтает нас с тобой навеки разлучить! Она коварна, мстительна, жестока, не остановится ни перед чем! Готова сына превратить в оружье — и мне придется отвести удар и защитить того, кого люблю!

Она обняла Роланда, прильнула всем телом, впиваясь взглядом в его лицо. Поверх ее головы мужчина посмотрел на эшафот.

— Конно…

— Он осужден. Не спорь. Так надо! Мы на удар ударом отвечаем!

— Но…

— Я так решила, значит, так и будет! Ты после отблагодаришь меня!

— Но разве нет никакого обычая, чтобы можно было даровать жизнь этому юноше? — Роланд цеплялся за любую возможность. — На моей родине существовал закон…

Он поискал глазами среди фрейлин девушку, которая могла бы взять осужденного в мужья и спасти от смерти… и похолодел, когда почувствовал, что все собравшиеся тут фейри желают только одного — увидеть, как голова юного Конно падает на землю.

— Здесь твоя родина! — раздался голос королевы. — Тут нет таких законов! Здесь только я решаю, как мне защитить свою любовь! Я выбираю смерть!

Нет, он не может просто стоять и смотреть! Роланд напряг мышцы, сосредоточился, пытаясь стряхнуть оцепенение, но не тут-то было. Королева Мэбилон висела на нем, как ледяная глыба, как тяжесть на сердце. Он попытался вздохнуть полной грудью — и не смог. Попробовал шевельнуть пальцем — и не почувствовал своих рук. Попробовал хоть что-то сказать — но даже губы разлепить оказалось не под силу. И боялся моргнуть — от страха, что ресницы замерзнут, и ему уже не удастся открыть глаз.