Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 81

— А чудовищ здесь не так много, — словно прочитав мысли брата и сестры, начал рассказывать Лоурен. — Два года назад водил товар по Панремме. А там, клянусь богами, такая хрень творится, что с трудом верится, что такое вообще возможно!

— Например? — спросил Энард. Как же эти солдаты любили болтать без умолку!

— Идёшь в поле, — шмыгнул носом контрабандист, — там, между перелесками, и огненная воронка вдруг над головой как появится! Плюётся пламенем, а вокруг всё уже и так сгорело. Сделал десятка два шагов, и на тебя стайка тварей выскакивает. Причём таких, будто они выбрались из самых кошмарных снов. И только чудом отбиваешься от них, под ногами земля разверзывается. Я попросился перевестись оттуда, и теперь горя не знаю.

— Мой знакомый чародей рассказывал об энергетических аномалиях, — покачала головой Сенетра. — На западе их мало. Я даже видела одну сама.

— Жуть, Сенетра, жуть, — сплюнул Лоурен. — Мир явно не хочет с нами больше дружить…

Потянуло воздухом, и Антониан, уже чуть затосковав, расправил плечи. Выход близок. Лоурен опустил фонарь ниже и первым зашагал по коридору. Впереди стал виден алый свет. Сенетра споткнулась и накренилась к каналу. Сандрия резко выпустила руку, схватила рунарийку под локоть и потянула на себя. Сенетра лихорадочно затряслась в её объятиях, закатила глаза.

— Боги, что с ней?! — растерялся Антониан.

— Проклятие, припадок! — выругался Энард, помогая Сандрии держать рунарийку.

— Так! — Лоурен сложил фонарь на пол, повозился в плаще. — Откройте ей рот…

Сандрия обхватила голову Сенетры, Энард взял за нижнюю челюсть, раскрыл её — рунарийка тряслась, в уголках рта вспенилась слюна. Лоурен разорвал маленький бумажный свёрток, засыпал ей чёрную соль и залил водой из фляжки. Антониан стоял над ними и с ошарашенным лицом наблюдал.

— Готово, — произнёс, перебивая кашель Сенетры, контрабандист.

— Черномара? — догадался Антониан. — Панацея от всего?

— Болячки рунарийцев глушит только так, — встал Лоурен. — Если принять дозу в два раза больше, чем положено.

— Паршивое лекарство, — фыркнул Энард. — Больше никогда, контрабандист, больше никогда не сыпь ей в рот без предупреждения сильный наркотик.

— Она бы сейчас уже увидела самих Лерона и Заласа, рунариец, — отбивался Лоурен.

— Но что с ней? — Сандрия, прерывая спор, гладила по голове успокаивающуюся Сенетру.

— Рунариец из наших мне рассказывал, — Лоурен присел, искоса глянул на Энарда, и припал губами к фляжке, — что у них сейчас туго с энергией жизненной. Силы и жизнь вытекают, в общем. В картеле недавно догадались справляться с приступами наркотой. Это не панацея, парень. А привязывается, зараза, так, что лучше уж, верно, подохнуть.

— У них был кровавый чародей, — произнёс Антониан. — Может, что-то знает, как лечить ещё? Ладно. Она скоро сможет ходить?

— Демон её знает, — Лоурен поднял фонарь, кивнул на выход. — Перетащите её на улицу, отдохнём там.

— Всяко лучше, чем здесь, — бросил Антониан, наблюдая, как с братской нежностью Энард берёт Сенетру на руки.

Вдалеке послышался всплеск воды, и Антониан уловил протяжное рычание где-то в темноте. Свистнула мечом Сандрия, выругался Лоурен.

— Какого демона? — он всмотрелся в темноту. — Сюда же не суются чудовища…

— Это не просто чудовище, контрабандист, — облизал губы Антониан и поспешил к выходу. — Быстрее! Гахтар!

— Сука, — прошипел Лоурен, оббежал Антониана и двумя скачками оказался у решётки.

Звякнула цепь, контрабандист бросил фонарь и двумя руками принялся распутывать кольца. Гахтар наскочил на них из тьмы, выпрыгнув с другой стороны туннеля через канал. Сандрия увернулась, рассекая касательным ударом бок чудовища, и, не удержавшись, плюхнулась в грязную воду, поднимая брызги. Антониан закричал, ударился свободным плечом о решётку, нащупал рукоять меча на поясе. Энард перехватил Сенетру на плечо, блеснула сталь, но чудовище скользнуло мимо него, даже не тронув. Лоурен развернулся, полоснув рунарийским мечом по морде гахтара, воинственно закричал, увернувшись от когтистой лапы. Чудовище глухо рыкнуло, но эхом пробежался рык по канализации, и вцепилось челюстями в руку контрабандиста. Антониан, прикусив до крови язык, чтобы перестать кричать, нащупал цепь, сорвал её и открыл решётку.

Гахтар с хрустом оторвал руку Лоурену, повалил вопящего контрабандиста и страшно клацнул огромными клыками. Сандрия выскочила из воды и воткнула меч по рукоять в брюхо чудовища. Энард уже вылетел из канализации, укладывая Сенетру на землю, он повернулся, чтобы ворваться в бой. Антониан схватил Лоурена за плечи, дёрнул, оттаскивая наружу. Сандрия рубанула мечом ещё раз, уже по шее зверя, но тот, зарычав, полоснул её в ответ когтями по лицу. Она выронила клинок, отошла на пару шагов, чуть не упав, и гахтар, развернувшись, приготовился к прыжку.

Антониан и Энард налетели на него одновременно: юноша ударил сверху, рассекая тонкую белую кожу чудовища на морде и задевая кончиком меча его алый глаз. Рунариец рубил шею, с таким упорством, будто рубил дерево. Гахтар резко дёрнул головой, не чувствуя боли, боком заслонился, и вдруг вскочил на задние лапы, стремительно крутанувшись на месте. Когти с хлюпаньем прошлись по лицу Энарда, рунариец громко закричал, отшатываясь к выходу и теряя меч. Падая на все четыре, гахтар схватился зубами за руку Антониана, сомкнув челюсти на его запястье. Он зашипел, но крепче сжал клинок в свободной ладони, а чудовище мотнуло головой, впечатав юношу в стену, и следующим замахом отшвырнуло к решётке.

Антониан вылетел из канализации и покатился по склону вниз. Он услышал яростный вой чудовища, грохот и протяжный звон металла перед тем, как налететь на камень затылком. В глазах заискрилось, юноша тяжело выдохнул и, не справившись с болью, потерял сознание.

***

Мёртвый Легион расположился в нескольких верстах от Дегановых Рубцов, в скалистых пределах размашистых вырубок, оставшихся бренным напоминанием о прошедшей здесь войне. Отсюда открывался отличный вид на Арецетову Рожь, огромную пустующую равнину в границах Эливии. Найти солдат Ветер оказалось проще, чем думалось многим более-менее сговорчивым некросициарам.

Вильмонд держался как можно дальше от культистов, с которыми он отправился по приказу Лицедея, и почти не спал, опасаясь, впрочем, напрасно, от них какой-либо подлости. Некросициары почти не обращали на него внимания, только Элеарх иногда интересовался о работе мортуса. Лидер Культа был слегка разочарован, когда узнал, что Вильмонд не застал времён Чёрного Мора и вообще войны с Некросом.

Когда показался частокол лагеря легиона, Вильмонд набрался смелости и подвёл коня к Элеарху, стараясь не смотреть на остальных культистов. Все устаявшиеся представления о некросициарах были пусть и разрушены, но одна деталь в их поведении и облике не давала мортусу расслабиться — взгляд культистов был чересчур жутким, сочетающим в себе и потерянность, и фанатичность.

— Лицедей сказал, что нам нужно помочь Эриганну из Ласанны, — сказал Вильмонд, поравнявшись с Элеархом. — Почему мы едем к легиону?

— Потому что, друг мой, — расслабленно ответил тот, — Ветер тоже наш «друг». И, конечно, духа. Только она об этом не знает. Все наши сношения происходят через посредника. К нему-то мы и направляемся.

— Ветер и Эриганн сражаются, — ничего не понимал Вильмонд. — А Эриганн с нами, разве он не знает о шпионах в Мёртвом Легионе?

— Шпион-то наш, — Элеарх повернулся. Лицо его скрывала железная маска, и мортус никогда не видел, что под ней. И благодарил за это всех богов, потому что за тонкой стальной корочкой, он нутром это чувствовал, скрывалось то, чего видеть не стоило. — Поэтому он и не знает. Эриганн преследует далеко не те цели, которым следуем мы. Поэтому, повторюсь, он не знает всё. И играет роль куда меньшую, чем себе придумал. Послушай, мортус, ты неверно представляешь себе работу Культа, работу Лицедея над тем, что сейчас происходит вокруг. Гробовщик мог наплести тебе всё, что угодно, ты боишься и презираешь Культ, — он недобро усмехнулся. — Быть может, ты видишь истину через маски, скрывающие наши намерения, а? Я тебе вот что готов сказать, ворон: мир болеет, очень давно болеет. Дольше, чем знают хроники. Мы же его лекари. Я, ты, Гробовщик, Лицедей, Марий, даже Эриганн. Алые небеса, — он показал пальцем наверх, — последствия той несправедливости, посеянной в Потоке давно. Мы это исправим. Конечно, методами, далёкими от принципов какой-то там человечности, сострадания и прочего, но, уж извини, большое зло побеждается большими средствами. Так оно всегда и происходит.