Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 67

— Гробовщик! Это он! — крикнули в толпе. — Убей выродка! Пристрели его!

За спинами культистов показался старик с приготовленным к стрельбе луком, рядом — ворон-санитар, мортус с самострелом Ренегора в руках. Алормо приготовился, заслонившись щитом.

— Это жертва Верона, — с неприязнью ответил Гробовщик. — Пусть он и убьёт норзлина. Да поскорее, не хочу летучей ящерице на глаза попасться…

«Верон?», — подумал Алормо и обомлел. Расступаясь, некросициары пропускали юношу, закованного в имперский доспех. Грязными, окровавленными руками Верон держал длинный рунарийский меч, в его широко раскрытых глазах отражались огни пожара.

— Владычица Нерида, — Алормо опустил щит. — Верон, что ты делаешь среди них?

— Исполняю предначертанное, — твёрдо ответил юноша.

— Предначертанное? Демоном?

— Проклятье, Алормо! — выпалил Верон. — Хватит! Просто… покончим с этим.

— Заблудшая овца, — выдохнул Алормо, шёпотом обращаясь к той, кому он клялся служить. — Богиня, будь к нему милосердна, когда он явится к твоему тр…

Верон атаковал — его клинок запел песнью, нотами битвы и смерти, столкнувшись с рыцарским щитом. Алормо отвёл удар, скинул щит, перехватил меч двумя руками, парируя следующий выпад мальчишки. Верон сомневался, его атаки были неуверенными, и Алормо надеялся, что сомнения мальчика исходили не от неопытности, а от осознания преступления, которое он вознамерился совершить, и тех, что уже совершил. Рыцарь парировал, замахнулся, рассекая Верону щеку и, перехватив клинок одной рукой, послал кулак второй, сбивая мальчишку с ног.

Двое некросициаров бросились на помощь: Алормо увернулся, перерубая первого, подсёк ногу второго, освобождая меч. Рыцарь обхватил голову некросициара у лба и дёрнул, сворачивая шею. Верон уже вскочил, сделал слепой замах, промахнувшись всего на два перста от лица Алормо. Рыцарь отступил, поднял меч над головой: взгляд его сейчас был пуст, хоть зрачки реагировали на каждое движение противников.

Верон ударил, приложив к клинку всю силу. Он ослеп от ярости, а сталь запела так жалобно, что Ширен сморщился, прикрывая уши. Лезвие рунарийского меча уступило в крепости норзлинской ковке, отделилось от гарды и улетело куда-то в сторону. Алормо заревел, словно разъярённый медведь, и обрушил клинок сверху, разбивая наплечник Верона. Юноша упал на колени, схватился за плечо, и рыцарь замахнулся в последнем ударе.

Ширен спустил тетиву — наконечник стрелы пробил пластины на животе Алормо, у того перехватило дыхание, он зажмурил глаза, справляясь с резкой болью. К рыцарю подскочили некросициары, но матёрый воин Святого Воинства не собирался сдаваться. Алормо рассёк шею культисту, ударом эфеса оглушил того, что подкрался с обнажённым кинжалом с боку, и насквозь пронзил накинувшегося спереди.

Ширен выстрелил ещё раз — стрела впилась рыцарю в нагрудник. Алормо зарычал и ринулся к старику. Щёлкнул самострел, и заряд пробил массивный лоб упрямого перед лицом смерти рыцаря.

— Лицедей-то ошибся, — отметил Ширен не без удовольствия. — Мальчишка не справился.

— Ох и будет же нам, — мрачно сказал Вильмонд.

— Пойдём, — протянул Гробовщик. — У хозяина гостиницы наверняка припрятано что-нибудь крепкое, — он хмуро глянул на культистов. — Конечно же, после вас…

***

«Нет ничего худшего, чем потерять близкое тебе существо», — сказал как-то один мудрец. Ринельгер мог теперь поспорить — намного хуже встретиться с ними после их смерти. Кассия, Ардира, Зерион, Нелла, он слышал ещё несколько знакомых голосов, пока отдалялся от бурлящего энергией Теневала…

Ринельгер упал на колени, тяжело дыша. Очень много ему пришлось пробежать после страстной встречи с суккубом. В голове чародея помутнилось: перед глазами посыпался град искристых звёзд, рождающих знакомый женский силуэт — нет, не Кассии, её знатную осанку он бы узнал сразу. Силуэт сутулился, волосы связаны в пучок, в тонких рунарийских руках очертания меча. Образ становился отчётливее — это Сенетра, бледная с кровавыми подтёками — она смотрела на него с мольбой и немым вопросом: где же ты?

— Ринельгер!

Он резко развернулся, из-под прорезей маски побежали магические искры — к нему приближалась женщина. Ринельгер тихо выругался, приготовив серп.

— Это я же, дурак! — он разглядел Вирру. — А ну! Опусти его!

— Чародей, ты живой?

«Михаэль. Суккуб и рыцарь Святого Воинства — отличная компания», — Ринельгер усмехнулся. Он неуклюже встал, Вирра обернулась в длинный чёрный плащ, тонкой ручкой держа острое копьё, а Михаэль успел из брони надеть только кольчугу и наплечники, оставив пластинчатый нагрудник в Эстифале… Ринельгер нахмурился, посмотрев на него:

— Что случилось?

— Некросициары, — бросил Михаэль. — Эстифал горит…

— Это всё этот проклятый ублюдок! — личико Вирры злобно сморщилось. — Сначала он выгнал меня из Теневала, теперь из Эстифала! Я не могу жить отшельницей! Так я растворюсь и исчезну!

— Разве духи друг друга не прикрывают? — прошипел Ринельгер. — Вы же все братья и сёстры, мать вашу.

— Неужели? — у суккуба сверкнули глаза. — Братья разве отнимают дома у сестёр?

— Бывает и такое… Так, ладно, — Ринельгер зажмурился, приходя в себя. — Прости, Теневал был тем ещё паршивым городком…

— Надо уходить, — прервал их Михаэль. — У нас одна дорога — через Сумеречный лес.

— Мне нужно вернуться, — сказал Ринельгер, прогоняя остатки наваждения. — Срочно вернуться в Ветмах… Мне в Дегановы Рубцы.

— Нельзя нам через Дегановы Рубцы, демон тебя задери! — рявкнул Михаэль. — Думаешь, культисты не додумались поставить там людей?

— Парочку-то мы одолеем, — пробурчал чародей.

— Ты считаешь, что после того, как вырвал из Теневала дракона, — вмешалась Вирра, — Лицедей останется к тебе равнодушен? В лесу есть свои хранители, и уж они не дадут этому засранцу использовать все свои силы. А в Рубцах хранителя — кстати говоря, по вашей вине — больше нет.

— Какая же ты разумница, — процедил Ринельгер. — Хорошо, через Сумеречный лес… Возьмём курс на запад, и выйдем к устью Реи… вроде бы, маредорийские части всего в версте от реки не выгорели…

— У одинокой хижины Гробовщика есть мост через Моровую пропасть, — сказала Вирра. — Пройдём по нему…

***

Скрипя лестницей, Ширен бодро заскочил на второй этаж пустой гостинцы. Тёмный коридор с закрытыми дверями и в гробовой тишине напоминал длинный родовой склеп, в который, на свою глупость, посмел вторгнуться старик. Желание заниматься грязной работой, врываясь в комнату и убивая спрятавшихся там путешественников, было не более чем беспокойством за то, чтобы мортусам, нынешнему и бывшему, никто не помешал остаток резни просидеть спокойно. Ширена уже мало заботила его участь в Потоке: насмотрелся он достаточно.

Силы, прикладываемой дряхлым стариком, хватало, чтобы срывать двери с петель, но взамен резкой болью отдавалась на плече метка Лицедея. Дух любезно подарил ему несколько десятков лет жизни и сохранял силы до тех пор, пока он отыгрывал свою роль. Гробовщик раскрыл очередные двери и оказался внутри душной комнатушки, окна которой были прикрыты плотными занавесками. Он тихо выругался: темень стояла такая, что хоть глаз выколи. Старик дёрнул тряпку, развернулся на каблуках и застыл, встретившись с двумя точками-зрачками, окружёнными яркой мертвенной синевой. Существо резко рванулось к Гробовщику, его лицо на мгновение охватил ужас, но старый солдат успел пустить стрелу: она вонзилась в тонкую бледную шею, когда нечто показало в свету от огней Эстифала женское обличье. Женщина отошла, закашлявшись, и свалилась на занятую несколькими одеялами койку. Ширен отпустил лук, схватился за кинжал на поясе, подскочил и набросился на существо. Стариковская рука не была столь же тверда, как в молодости, даже под патронажем Лицедея, но Ширен сильно изумился, с какой лёгкостью женщина перехватила его за запястье, сдержав удар, и откинула к окну, промахнувшись совсем чуть-чуть, чтобы не выбросить старика из гостиницы.