Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 114

— Но это именно так, — произнёс Ринельгер, почёсывая щетину на подбородке. — В башне случилось страшное. Фирдос-Сар мёртв. Ветер была права.

— Ветер была в башне? — нахмурилась остварка.

— У тебя снова амнезия? — удивлённо приподнял бровь Ринельгер. — Что-то вернуло твою душу в тело, Ирма. Проклятие, — он прикрыл глаза. — Амалия. Жизнь просто так не возвращают ни боги, ни демоны. Ты… хм… ты не ощущаешь присутсвие чего-то?

— Нет, вроде бы, нет, — Амалия посмотрела в лица Ринельгера и Сенетры: чародей старался быть невозмутимым, но рунарийка заметно напряглась.

— Ладно, — кивнул Ринельгер. — Я могу сделать жгут, хорошенько перевязать, зафиксировав ногу, но опираться на неё всем, даже твоим, весом не советую. Тут нужен кузнец… он мог бы сделать тебе пластины, вогнав гвозди в кость.

— Жуть какая, — передёрнулась Сенетра.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Ринельгер. — До сих пор помню, с каким удовольствием ты отделила голову Каменщика от тела.

— Это другое, — пожала плечами Сенетра. — Он был мёртв.

Ринельгер молча принялся накладывать жгут и повязку на ногу Амалии, к счастью, в лекарставах и перевязках он не был ограничен — Ветер в лагере Легиона снабдила его большим запасом, будто бы предчувствовав, что чародею это пригодится. Вскоре он закончил и начал готовиться к самому главному делу последних пяти лет.

Варево в котёлке булькало, пузырилось и лопалось, разбрызгивая мутную жижу по каменной раме камина. Залу наполняли едкие, кислые запахи по мере добавления ингредиентов, но гнусная вонь не заставила ополченцев покинуть тёплые и безопасные стены трактира: они лишь пересели подальше от очага. Ринельгер принялся осторожно разделывать жилу энергетического дракона, сняв тонкую, ненужную плёнку с трубки и нарезая её на тонкие розовые полоски.

— Теперь, когда от отряда остались только мы, — протянул Ринельгер, отделяя очередную полосочку, — нужно окончательно решить нашу судьбу и отпустить друг другу все обязательства.

— И какие у тебя предложения, командир? — спросила Амалия, внимательно наблюдая за приготовлениями. Какая-то живая, детская её частичка хотела полопать пузырьки, выступающие в кипящем котелке.

— Сейчас Сенетра, если я всё верно составил и приготовлю, избавится от болезни, — сказал Ринельгер, отправляя жилу в зелье, — моя работа будет исполнена, и более ничто меня не держит. Скоро откроются Чертоги, и мы узнаем древнюю тайну, оставленную нам предками в Тайный Век. После… я, быть может, вернусь в анклав, если госпожа мне позволит уйти. А ты, Сенетра, сможешь вернуться домой, в Сальмонию. Ну, или, если хочешь, отправимся в Анхаел вместе. Ир… Амалия, каковы твои планы?

— Этот парень, Антониан, — остварка заправила волосы, спадающие на лицо. Они начали возвращать цвет, только не каштановый, а молочно-белый. — Он может стать префектом Ветмаха, а потом и наместником всей Норзрины. Если я правильно поняла. С его поддержкой я смогу призвать вождей и лордов Святого Воинства, как и было мне завещано мятежной королевой. Империя больше не властвует севером Родины, а народ гибнет.

— Будешь заниматься этим? — хмыкнул Ринельгер. — Объединять провинции? Тебе это по душе в твоём… нынешнем состоянии?

— По душе ли мне? — фыркнула Амалия. — Нет. Я бы не торопилась. Да и времени у меня полно. Пусть всё решится, пусть падёт твой Лицедей, а Ветмах переживёт эту маленькую войну. И тогда я решу, что мне делать дальше.

— Как скажешь, — беспристрастно произнёс Ринельгер. — Надеюсь, мы с тобой не встретимся на поле брани когда-нибудь… если переживём всё это. Позволь вопрос?

— Позволяю.

— Что случилось в Маредоре в конце Века Слёз? Когда Риодан пришёл к Сердцу Леса?

— Я не дошла до Сердца Леса, Ринельгер, — Амалия выпрямилась, стала вспоминать. Всё будто происходило не с ней, а с кем-то из прошлой жизни. — Кажется, на нас устроил засаду дух… в облике зелёного дракона. Брогерт его имя. Риодан вырвался с авангардом, а основное войско было перебито, кто-то сбежал. Среди беглецов была и я. Откуда ты знаешь о Риодане и Сердце Леса?

— Зерион защищал Маредор. Пару раз видел тебя, леди Фордренд.

— Что там делал Зерион? — нахмурилась Сенетра.

— Защищал, — повторил Ринельгер. — Защищал Родину и старое царство… Впрочем, не важно. Зерион оун Деллан тиль Горн погиб далеко от этого места.

— Охренеть, — Сенетра выдохнула, сделала большой глоток, осушив свою пинту. — Я и не знала, что с нами был близкий родственник лорда Аллесиоса. Деллан — древнее и влиятельное семейство, а мы все — бродяги. А я, бывший легионер, так с ним обращалась порою!

— Какая теперь разница? — Ринельгер помешал варево, поставил на стол песочные часы. — Он мёртв. Мертвы Ардира и Фирдос-Сар. Ирмы… тоже нет, — он взглянул на Амалию. — Тебе не нужно встречаться с Ветер. Что-то мне подсказывает, что так будет лучше.

— У меня точно такие же подозрения, — Амалия поморщилась. Как ни напрягай память, она не могла объяснить такое паническое нежелание встречаться с магистром. — Я останусь здесь. Быть может, мы больше не увидимся.

— Отряду Ардиры пришёл конец, — констатировала Сенетра. — Не думала, что это случится так скоро…

— Три, почти четыре года, — Ринельгер взял пустую пинту и наполнил её из ковшика зельем. — Тебя кто-нибудь ждёт в Сальмонии?

— Не знаю, — пожала плечами рунарийка. — Сальмония далеко, а письма из дома я не получала уже лет шесть. Анхаел красивый?

Ринельгер слабо улыбнулся и подвинул ей зелье. Сенетра помедлила: поднесла нос к горячему вареву, сморщилась. Улыбка сошла с уст чародея — момент истины, не медли же! По всем теориям, зелье должно перестроить рунарийскую связь с Потоком, увеличить способности поглощения энергии и ускорить процесс усвоения. Тонкая связь рунарийской расы и первозданной энергии была поводом для гордости до прихода алой ночи, обратившей её в проклятие.

Сенетра взяла пинту двумя руками, поднесла к губам. Ринельгер затаил дыхание, Амалия замерла: рунарийка начала с маленьких глотков, но быстро привыкла к жару и вкусу, запрокинула голову и с жадностью осушила пинту. Её глаза на мгновение вспыхнули ярко синим свечением, окрасившим весь трактир, вызвав крики притихших до этого Гариса и ополченцев, и Сенетра без сил ляпнулась лицом на стол. Амалия вскочила, посмотрела на Ринельгера: тот со сосредоточеностью ковырнул палец ножом, которым разделывал ингредиенты, пролив пару капель крови на грязный деревянный пол, и поднёс его ко лбу рунарийки, чуть приподняв её голову. Чары привели её в чувства, Сенетра тяжело вздохнула и опёрлась на локти. Её лицо, обычно болезненное и измученное, всегда хранило остатки рунарийской мягкости и утончённости, но теперь черты изменились, стали резкими, губы чуть тоньше, а синяя радужная оболочка — матово чёрной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ринельгер, разглядывая подругу.

— Я… легко… свободно так, — протянула она. — Будто переродилась.

— Попробуй применить чары, — азарт устроил внутри Ринельгера чехарду, его голос стал хриплым, ломким и тихим.

Сенетра вытянула руку, направила её к очагу, пальцы и лицо напряглись, она вспоминала формулу, но ничего не произошло: огонь продолжал беспокойный танец в камине. Ринельгер снова поднёс палец к её лбу.

— В тебе пропала Мощь, — сухо произнёс он. — Ты независима от Потока от слова совсем, — чародей нахмурился, тяжело взглянул на неё, — прости… я этого не предусмотрел.

— Шутишь? — Сенетра широко улыбнулась. — Ты спас меня от долгой и мучительной смерти, и теперь извиняешься? Если Поток меня убивал, то пусть идёт ко всем демонам. Ирма… боги, Амалия! Я здорова! — он развернулась к трактиру и громко объявила: — Я не умру!

Ополченцы шумно вскинули пинты, полные эля, и выкрикнули поздравления. Амалия обняла Сенетру, Ринельгер облегчённо улыбнулся и отвернулся к очагу. Вот она, победа над хворью… столько лет, столько рисков и её страданий… Теперь всё кончено. Сенетра высвободилась из объятий Амалии, прижалась к чародею, расцеловала его. Она плакала, впервые на его памяти рыдала навзрыд. А Ринельгер просто пытался сдержать слёзы. Наконец-то победа! Наконец-то злой рок ослабил хватку…