Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 105

Светловолосый мальчик скучающе огляделся и вдруг отскочил от жаровни, испуганно осматривая мантию. Верхняя её часть была не завязана на шнурки, как и парочка в районе живота, и часто Ринельгер ходил в таком неряшливом виде, не замечая, пока кто-нибудь из наставников не отчитывал за ненадлежащую форму одежды. Студенты Анхаела завидовали тем, кто попал в более тёплые анклавы, где носили преимущественно туники и не маялись со шнурками на фасоне.

Десятилетний Ринельгер, удостоверившись, что не прожёг мантию, побежал в сторону тренировочной площадки. Взрослый Ринельгер последовал за ним и помог открыть тяжёлую дверь. Мальчик помощи даже не заметил и прошёл в галерею, переходящую в трибуны, откуда открывался чудесный вид на арену, где когда-то ещё в Золотой Век, когда анклав был форпостом легиона, проводились смертельные бои между военнопленными.

Теперь на вымощенном камнем поле оттачивали навыки чародеи, и сейчас этим занимались адепты воздуха. Ветра тут стояли такие, что двери вмиг раскрылись, грохнув о каменную стену галереи. Ринельгер закрыл её, посмотрев на себя самого — но он юный снова проигнорировал всё, настороженно приближаясь к смотровым местам. Мальчик, оставив попытки поправить волосы на голове и убедившись, что его никто не заметил, подбежал к балюстраде и с искренним восторгом наблюдал за тренировкой старших чародеев. Ринельгер встал у него за спиной — он помнил день, в который вернуло его сознание, именно с этого момента и до конца, до самого отбоя.

— Привет! — звонкий голос заставил мальчика вздрогнуть. — Тоже смотришь на воздушных чародеев?

Оба Ринельгера повернулись: опираясь о колонну, рядом, словно из ниоткуда, возникла светловолосая, вытянутая и нескладная девчонка в пыльной синей мантии. Она перекинула косички за плечи и улыбнулась:

— Что ты молчишь? Немой, что ли? Меня зовут Кассия.

— Ринельгер… — ответил мальчик. — И я не немой! Ты меня просто напугала.

Девочка рассмеялась и залезла на перила, свесив ноги. Десятилетний Ринельгер огляделся:

— Наставники говорят, что нельзя залезать сюда, — быстро прошептал он.

— Когда они рядом, нельзя, — сказала Кассия. — А, если их нет, можно. Ух ты, смотри!

С криком: «Да, вашу мать! Получилось!» кто-то из чародеев под громкий хохот поднялся в воздух на целую сажень. Юный Ринельгер вскарабкался на балюстраду, девочка ему помогла, и восторженно раскрыл рот.

— Я хочу так же! — похлопала в ладоши Кассия. — Летать как птичка.

— Наставники говорили, что так нельзя, — не мог поверить своим глазам Ринельгер.

— А что они знают, эти твои наставники?

Взрослый Ринельгер усмехнулся: она всегда была непослушной девчонкой, хулиганкой почище каких-то там Рамусов. Кассия что-то ещё сказала и встала на ноги, ветер чуть не сбросил её спиной на пол, но она удержалась, схватившись за колонну. Девочка подала руку Ринельгеру, и тот выпрямился вместе с ней.

— Кассия…

Стало холодать, и чародей передёрнулся, почувствовав губами что-то мокрое и мягкое. Побежали искры перед глазами, Ринельгер сморщился и раскрыл веки: он был в комнате, залитой мягким светом от трещащего поленьями камина, в тёплой кровати.

— Кассия, — повторил он после того, как снова что-то мокрое и мягкое коснулось его губ. Вода побежала по подбородку, на открытую бледную шею.

Чародей повернулся, видел он плохо, словно в тумане, и встретился с пристальным взглядом светловолосой женщины с красивыми голубыми глазами, сидевшей на коленях и сжимавшей правой рукой мокрую, капающую водой тряпку. По щеке её пробежала маленькая слезинка, губы её дрогнули, она поднесла голову ближе и прикоснулась ими его лба.

— Тише, Рин… я с тобой.

— Кассия, здесь опасно, — клонило снова в сон. — Лицедей… обратился… проклятые. Ver dis rauh. Кассия…

Снова тьма. Лишь мгновение, и Ринельгер с затаившимся дыханием раскрыл глаза. Он лежал в тёплой мягкой кровати, в какой уже давно не бывал, а комната, в прошлый раз казавшаяся роскошной, оказалась уютной избой с каменным очагом и скромным убранством. Чародей откинул голову, вздохнул. Сон смешался с реальностью, когда он на мгновение проснулся.

Ринельгер попробовал встать, бедро отозвалось тупой болью, и сесть у него получилось только с третьей попытки. Повезло, что хоть не перелом. Сжав зубы, он встал, подошёл к очагу, сложил руки на каменную полочку над огнём и опустил голову. Дверь открылась, в избу хлынул холодный воздух, а на пороге стоял здоровяк со связкой дров за спиной.

— Господин! — его возглас рассёк голову болью. — Вы очнулись!

Ринельгер посмотрел на него изподлобья: здоровяк оказался седым стариком. «Ещё один», — мрачно подумал чародей.

— Как я здесь оказался?

— Вас принесла госпожа из имперцев, — дед с лёгкостью сбросил со спины дрова и уложил их рядом с очагом. — Она сейчас у реки. Смотрит куда-то далеко, понимаешь. Ждёт, покуда вы очнетёсь.

— Она в маске?

— Да, господин. В волшебной такой.

— Дай мне воды, добрый человек, — вздохнул Ринельгер. — И спасибо за приют…

— Госпожа уже меня отблагодарила, — он подал кувшин. — Я извиняюсь, господин, но вы с ней… не того-самого?

— Нет, — Ринельгер забвенно запрокинул голову и жадно пил. Вытерев рукавом рубахи рот, он отдал кувшин старику. — Не «того-самого»… она магистр, а я всего лишь наёмник…

— Ухаживала она за вами, как за мужем, господин, — старик принялся возиться с котелком. — Сходите к ней. Можете накинуть мою шубейку. Ваши сапоги на крыльце. Ух, — он окинул его оценивающим взглядом, — ну и потрепало же вас. Спрашивать где, конечно, не буду.

Ринельгер молча накинул серую шубу хозяина избы, вышел на улицу. Его сапоги, чистые и обновлённые подковкой на носочках, стояли почти у самой двери. Чародей рухнул на скамью, принялся засовывать ноги в них и оглядываться. Вокруг избы раскинулось покрытое снегом поле с редкими скелетами голых деревьев. От крыльца через сугробы вела выкопанная дорожка к плескающейся реке. Ринельгер облизал снова пересохшие губы и побрёл по ней, вдыхая морозный воздух полной грудью. Зима пришла.

Ветер зашла по щиколотку в Рею и наблюдала, повернувшись против течения. Она была в чёрной мантии с мехом на плечах и капюшоне. В маске меланхолично танцевал ураган.

— Госпожа.

Она повернулась к чародею, сверкнули её голубые глаза.

— Как ты себя чувствуешь, Ринельгер? — магистр говорила с еле заметным холодком.

— Паршиво, — ответил чародей. — Чуть хуже, чем обычно.

— Я нашла тебя в Сумеречном лесу, — произнесла она, покидая воды Реи. — В руинах, в окружении нежити и чудовищ. Я видела того, кто собирался с тобой расправиться. Это Лицедей?

— Да, госпожа, — Ринельгер заглянул в её глаза. До жути знакомый отблеск в них смутил его. — Он… кажется, он был раньше великим духом. Но обратился в демона. Ему нужен был меч… Где же он?

— В хижине, — бросила Ветер. — В момент сражения тебя захлестнули кровавые чары. В твоих руках был красный кнут, и энергия, твоя жизненная энергия струилась в нём. Ты помнишь полёт?

— Нет, госпожа, — он взялся за переносицу, пытаясь хоть что-то вспомнить. — Только как ветра накрыли меня… Вы спасли мне жизнь.

— Да, я это сделала, — Ветер сложила руки на груди. — Ты открыл башню, нашёл записи некроманта и ключ к Чертогам. В записях был ритуал… Ты много сделал для нашей победы, Ринельгер.

— Башня, — чародей нахмурился. — Мой отряд… Фирдос-Сар и Ирма.

— Эриганн пришёл туда раньше меня, — она подошла ближе. — Твой отряд был им перебит. Сарахида и остварку сбросили в реку, изрубленных и обожённых.

— Мертвы, — произнёс не своим голосом Ринельгер. — Я тоже был готов к смерти.

Ветер выжидающе смотрела на него. Кажется, последние события до последней капли иссушили его. Ещё один удар: мир, полный случайности, отнял у него последних соратников. В пустоту нахлынуло одиночество, и Ринельгер с трудом унял дрожь. Ардира дал ему отряд, наказав сохранить его, вывести к светлому будущему. Он этого не сделал, покинул их после смерти командира. А жестокий рок забрал всех, кого он знал, к кому смог проникнуться чем-то тёплым…