Продавец шаурмы (СИ) - Стар Дана - Страница 30

Услышав крики свирепых преследователи, рефлекторно дёргаюсь, снова тяну парня за собой к старому причалу, решив затаиться именно там. Как вдруг, неуклюже цепляюсь большим пальцем правой ноги за торчащую в песке корягу, и прихватив Максима за собой, кубарем скатываюсь с небольшой песочной горочки, прямо под прогнившие останки пирса.

Когда прихожу в себя от падения, в шоке осознаю, что лежу прямо на Высоцком, уткнувшись кончиком носа в его пылающую, но такую гладкую щёчку.

Отстраняюсь от парня и шикаю, прислонив указательный палец к губам:

— Шшшш! Только тихо! Прекрати ржать! С ума что ли сошёл!!!

Но Высоцкий словно умом тронулся! Похоже, данная ситуация его весьма забавляла!

— Тыыы, тыы… Ах-ха-ха, — продолжал давиться собственными безумными смешками, — Т-такая хорошенькая!

— Придурок! С чего это вдруг??

По башке что ли, все-таки схлопотал?

— С-схватила меня, п-потащила! Думала, н-не способен этим отморозком достойно навалять? — хохот Максима становился всё громче и громче.

— Н-нет, ничего такого не думала! — теперь мои щёки вспыхнули красным пламенем смущения.

Вот же индюшонок напыщенный! Когда уже корона драгоценная с головушки спадёт?

— Тогда п-почему смыться решила!?

— П-потому что их много, а ты один…

Ну вот. Реально жалость свою демонстрирую! Вообще-то нельзя подобное мужчине говорить. Особенно сильно характерному! Иначе такое сумасшедшее заявление — приравнивается к сотни жёстких пощёчин в его сторону. И с пол сотни пинков в сторону его же внутреннего ''Эго''.

— Маша… Так ты что… переживаешь за меня? — Высоцкий на секунду замолкает, а его мягкая ладонь падает мне на щёчку, от чего, собственное и без того подрагивающее тельце, непроизвольно дёргается.

— М-да.

Эййй! Зачем? Зачем призналась? Он же, он же…

Меня ненавидит.

Максим ласково улыбнулся, а его бархатная ладошка деликатно скользнула к моему затылку и нежно укрылась в волосах. Парень медленно опустил длиннющие ресницы, тем самым, скрывая блистающие в ночной мгле, обворожительные тёмно-синие глаза-бриллианты, и с особой чувственностью, шепнул:

— Поцелуй меня.

Не дождавшись ответа, просто надавил на затылок, притянул к себе и обхватил мои, немного робкие губки своими, влажными, но невероятно сладкими губами, одаривая самым пылким, самым страстным, самым нежным поцелуем, на который были только способны его бурные, романтические фантазии.

Разумеется, сопротивляться я не осмелилась. Просто закрыла глаза, просто прижалась к Высоцкому, просто насладилась тем, о чем так давно грезила и, тем, о чём так неистово мечтала.

Первые лучи летнего солнца медленно скользнули по моим щекам, скулам, а затем — щекотнули прикрытые пушистые реснички.

От внезапной солнечной вспышки, невольно приоткрываю веки и сразу же ''ойкаю'', оценивая окружающую обстановку.

Пустынный пляж. Прогнивший мост над головой. Кругом ни души. Только мы. Я и Максим. Не считая небольшой кучки равнодушных бакланов, вальяжно раскачивающихся на неспокойной водной глади, подле береговой линии и не считая легкого, черноморского бриза, задувающего в ржавые щели разрушенного пирса, подгоняющего небольшие пенные волны, практически к нашим тесно переплетённым ногам…

Божечки… Максим.

Перевожу взор на спящего темноволосого ангела, который нежно обхватил меня обеими руками, как какую-то мягкую, дорогую сердцу, плюшевую игрушку, и тесно прижал к разгорячённой обнажённой груди, завернув в собственную рубашку, словно в ароматный кокон.

Какой же он прекрасный.

Само совершенство.

Оххх, этот поцелуй! Не могу поверить, что мы целовались! Даже, после всех чудовищных событий, всё-таки, сумели раскрыть истинные чувства друг другом. Хоть на мгновение. Хоть на одну недолгую ночь.

Опускаю ресницы и наклоняюсь к Максиму, снова прижимаясь своими жаждущими губами к его расслабленным устам. Но не успеваю насладиться этим божественным прикосновением, как вдруг, за нашими спинами раздаётся громкий возглас, за которым следуют непонятные щелчки:

— Я ж говорил — это Высоцкий!

— Невероятно! С той самой девчонкой, которой Иван в любви распинался!

— Снимайте, снимайте скорей!

Прежде чем, до моей деревянной головушки доходит смысл происходящих событий, Максим, шустрым рывком вскакивает с влажного песка, хватает мою руку, разворачивает спиной к журналистам и убегает прочь, волоча за собой.

Совсем как вчерашним вечером. Только в роли ''штурмана'' я выступала, а сейчас — он руководит.

— Недоноски! Заколебали! Вечно свои носы поганые суют туда, куда не следует!

Мы, всё же, успели оторваться от надоедливых преследователей с камерами и плелись уже по территории частного элитного посёлка к дому Максима. Всю пройденную дорогу, парень, мощной хваткой сжимал мою, наверно уже прилично распухшую кисть, в крепких тисках, скорей всего, намекая на то, как он взбешён и одновременно влюблён.

— Уже к обеду весь интернет будет разрываться от наших снимков! — продолжал неистово рычать мой обворожительный спаситель, который в гневе выглядел ещё прекрасней.

— Макс…. - резко даю по тормозам, пытаясь вырваться из металлической хватки, — Прости. Наверно это моя вина.

— Наша, Маш. Но в большей степени, моя… — парень круто разворачивается и практически носом, в мой лоб врезается, — Я хочу извиниться перед тобой.

Огоооо… Ну и ну! Да ладнооооо??

Неужели, мой спонтанный поцелуй превратил этого гадкого, чернодушного утёнка в чувственного, распрекрасного лебедя??

Его свободная рука бережно ложится на мою талию, прижимает ближе к себе, и наши бедра, интимным образом, сталкиваются друг с другом:

— Но, если правду расскажешь.

— В с-смысле? — мои губы начинают дрожать в полном непонимании.

— Что у вас с Иваном? Ты его любишь?

— Пха-ха! — я истерически расплываюсь в усмешке, — С ума сошёл? Этот придурок меня изнасиловать собирался! Да я его, к чёртовой матушке, ненавижу!

— Правда? — зрачки насыщенно-синих глаз Высоцкого моментально расширяются.

— Клянусь!

— Но, что тогда на игре было? — рука Максима напряжённо сжимается на моей талии.

— Спектакль ''Аля, хочу внимания Я'', - наигранно хихикаю, не в силах оторвать взгляда от голубоглазого омута.

— Во жучара! По делу всё же получил! — парень гневно шипит, переводя взгляд в сторону неба.

— Я не приму его предложения. А букет взяла, просто, чтобы перед камерами не облажать наглеца.

— Добрая ты девушка, Мария!

— Еще бы. Столько проблем из-за своей мягкосердечности схлопотала, век расплачиваться, — тяжело выдыхаю, опуская ресницы, замечая, что наши пальцы ног соприкасаются друг с другом, как и руки, как и животы, как губы… практически.

— Извини, — тёплое дыхание прекрасного спортсмена обрушивается на мои растрёпанные волосы, от чего, я чувствую несравненное головокружение, — Думал, ты всерьёз решила с ним встречаться начать. А может и меня заодно, тем самым позлить, когда букет приняла.

— Не-а. Ни капельки не хотела.

— Господи! Вот я дурак тупоголовый! — внезапно Высоцкий отпускает мои раскочегаренные, от его же жарких прикосновений бёдра, и запускает руки в собственные вздыбленные волосы, — Из-за своей ревности паршивой, столько боли тебе причинил!

М-минуточку! К-какой такой ревности???

— Ладно, п-прекрати. Давай просто забудем, раз мы наконец разобрались, — я осторожно кладу руки на его каменные плечи, пытаясь хоть как-то взбодрить паренька, но сама не понимаю, почему вдруг жалею чертёнка.

Кто этот обворожительный спортсмен для меня? Рабовладелец, друг или… некто больший??

Внезапно, вспоминаю о безумном вчерашнем поцелуе и моментально краской заливаюсь, словно на палящем солнце целый день провалялась.

— Машшш, — Высоцкий приоткрывает глаза, взглядом посылая невероятное сочувствие, от которого мурашки по всему телу скакать начинают, — Почему ты в том гадком баре решила поработать?