Факультет по связям с опасностью (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 40

— Ой, Кариш… — протянула она. — Ты не плачь, ладно? Вот пообещай мне, вот скажи: Гелька, я не буду плакать.

— Не буду, — пообещала Карина. Все-таки Гребенникова была пьяна.

— Молодец! Потому что из-за мужиков плакать не-че-го, — вразбивку промолвила суккубина. — Потому что все мужики козлы и сво-ло-чи.

Эту в высшей мере нравоучительную сентенцию она изрекла, уже двигаясь в сторону своей комнаты. Карина вздохнула и пошла на кухню. Сейчас ей прежде всего хотелось пить, а не думать о мужской натуре.

На кухне обнаружился Витовт в компании с Егором: они ждали, когда закипит чайник. Егор сидел на подоконнике, держась за голову и негромко стеная: вид у него был изможденный и крайне болезненный. Увидев Карину, он тотчас же спросил:

— Карин, а что вчера случилось-то?

Карина вопросительно изогнула левую бровь и, поставив чашку в кулер, нажала на кнопку подачи воды.

— А что? — ответила она вопросом на вопрос. Егор потер лоб и сказал:

— Я вообще ничего не помню. Вроде мы с тобой вальс танцевали… было такое, да?

Карина кивнула.

— А потом пошли сока выпить. И все, пустота. Что случилось-то, Карин?

Она взяла чашку и подумала, что Егор сейчас абсолютно искренен. Ему действительно нет дела до Оли, и вчера его просто зачаровали. Он в самом деле не виноват — тогда почему ей, Карине, сейчас настолько легко и одновременно грустно? Может, потому, что она до сих пор уверена, будто настоящая любовь должна противостоять любым чарам?

— Тебя Светлова приворожила, — ответила Карина, сделав несколько глотков. Вроде бы жажда была такой сильной, а теперь куда-то подевалась. — Присушка. Бросила пыльцу в твой бокал.

У Егора даже рот приоткрылся от изумления. Витовт, кстати, тоже был искренне удивлен.

— Эльдар сказал, что изучал с вами эти присушки во втором семестре, — продолжала Карина. — Странно, что ты ничего не заметил. Или просто замечать не хотел?

Она вдруг почувствовала, что внутри все дрожит и рвется от злости и ревности. Во взгляде Егора под изумлением теперь росла самая настоящая боль, но Карина ее игнорировала. Ей тоже было больно видеть его в объятиях бывшей девушки.

— Красота, — холодно сказала она. Вспомнилось данное на ходу обещание не плакать, и Карина подумала, что Гребенникова была права, и плакать она не станет. — Во всем присушка виновата. А своего ума нету, да? Или дай-ка я с бывшей замучу, а потом все на присушку свалю? Дескать, это все Светлова виновата, а я не при делах? Удобно на двух стульчиках посидеть?

Егор встал с подоконника, и его осунувшееся потемневшее лицо исказило гримасой искреннего страдания. Он шагнул к Карине, но она тотчас же сделала шаг назад.

— Не надо, — настолько непритворно попросил он, что у Карины сжалось сердце. — Ты же знаешь, что она мне не нужна.

— А почему присушку не почувствовал? — Карина вдруг поняла, что по щекам катятся слезы. В эту минуту она так сильно ненавидела и Светлову, и Егора, что готова была умереть от этой ненависти. В ауре Егора — теперь Карина умела видеть ауру — вспыхнули, разворачиваясь, алые лепестки гнева, пока еще сдерживаемого, но готового расцвести в любой момент.

— Да не знаю я, — промолвил Егор. — Карин, я правда не знаю, как так получилось. Наплевать мне на нее, мне ты нужна.

Несколько мгновений он смотрел ей в глаза, а потом добавил:

— Прости. Что мне сделать, чтобы ты простила?

Карина шмыгнула носом. Чайник давно кипел, сердито шипя и плюясь паром, но никто этого не замечал.

— Ничего, — сказала Карина. — Ничего тут уже не сделаешь, Егор.

Она развернулась и вышла из кухни, чувствуя, как рушится все, что успело вырасти между ними за эти месяцы, и понимая, что ни она, ни Егор уже ничего не смогут исправить. Что бы он ни сказал, что бы он ни сделал, она все равно будет думать, что Егор заметил присушку и с удовольствием выпил сок, чтобы вернуться к бывшей и остаться как бы не при чем.

Закрыв дверь в свою комнату, Карина некоторое время стояла молча, привалившись к ней спиной, а затем прошла вперед, упала на свою смятую кровать и разревелась настолько громко и жалобно, что все девчонки подскочили в ужасе. Несколько мгновений они смотрели на Карину, а потом бросились ее утешать. Елена обняла ее, прижав к себе и негромко шепча на ухо что-то успокаивающее, Марго, не тратя времени даром, принялась шарить в аптечке в поисках валидола, а Маша гладила Карину по спине, приговаривая:

— Ну гад! Ну гад такой..!

В дверь заколотили чуть ли не ногами, и из коридора донесся крик Егора:

— Карина! Карина, открой! Открой, говорю!

— Нет, — прошептала Карина, на мгновение освободившись из объятий Елены и смахивая слезы со щек. — Нет, девчонки, не открывайте. Не хочу его видеть…

Марго кивнула и, вручив Карине кругляш валидола, выскользнула в коридор. Егор попробовал было отодвинуть ее и войти в комнату, но Марго взяла его за руку и, оттащив в сторону, принялась что-то негромко втолковывать. Карина не могла разобрать слов, а Егор несколько минут хмуро слушал однокурсницу, а потом развернулся и ушел. Вскоре в коридоре хлопнула дверь с такой силой, что отдалось по всей общаге.

— Я сказала, что надо сделать паузу, — объяснила Марго, вернувшись в комнату и сев на кровать рядом с Кариной. — Хотя бы до вечера. Придете в себя — тогда и поговорите спокойно.

Карина выпрямилась и спросила, не глядя ни на кого из подруг:

— Девчат, ну Егор же отличник, так?

Елена и Марго дружно кивнули.

— Одни пятерки, — сказала Елена. — У Гамряна он на особом счету. Хотели его уже на втором курсе отпускать на практику.

— Причем кто-то из московских шишек его застолбил, — поддакнула Марго. — Большие перспективы у парня.

Карина только руками развела.

— Тогда я не понимаю, как он не почувствовал присушку. Эльдар сказал, что сам эти присушки объяснял.

Елена утвердительно качнула головой.

— Да, у нас были такие занятия. Егор лучше всех тогда работал, я точно помню. Мы были в паре, и он с первого раза узнал присушку, — вздохнув, она призналась: — А я только с пятого…

Карина хлопнула ладонью по колену и поднялась с кровати. Вместо растерянности ее теперь накрывало волной гнева.

— Как он ее в своем бокале не узнал? — воскликнула она. — Девки, ну как? Что ж получается, решил дурачком прикинуться? Вроде и с бывшей покрутился, и передо мной ни в чем не виноват?

Она прошла по комнате и яростно стукнула кулаком в дверцу шкафа. Та печально заскрипела и отворилась. Карина ударила по ней снова, отправляя на прежнее место.

Девушки переглянулись.

— Черт-те что, — сказала Елена. — Слушай, Карин, ну не похоже это на Егора. Он парень честный и не стал бы со Светловой вот так, почти на твоих глазах… Нет. Я не верю.

Перед глазами Карины снова всплыла цветная картинка: Светлова довольно улыбается, забрасывая ногу на Егора и со стоном подаваясь навстречу его жадным прикосновениям. Уже знакомая боль от разочарования и жалости к себе царапнула сердце.

— Я своими глазами видела, Лен, — устало сказала Карина. Елена кивнула и промолвила:

— Да я не спорю. Но Егор не такой человек. Он не стал бы так с тобой поступать.

— Но поступил же… — вздохнула Карина, чувствуя, как дрожит голос и вскипают слезы, готовясь пролиться снова. — Девки, что же делать-то?

Марго подошла к ней и обняла — крепко и искренне, как могла бы обнять сестра, которой у Карины никогда не было. Елена и Маша присоединились к ним, и несколько минут подруги стояли, обнявшись: Карина вдруг подумала, что за короткое время эти девушки стали для нее настоящей семьей.

— Не вешать нос, гардемарины, — промолвила Марго. — Разберемся.

***

Вокруг Люды была темнота — непроницаемая, глухая, понятия не имеющая о том, что существует свет. Она казалась плотной и вязкой, словно густое желе; Люда, застывшая на месте, не знала, куда идти, и возможно ли вообще передвигаться в этом мраке. Она попробовала пошевелиться, но у нее ничего не получилось, будто Люда лишилась рук и ног.