Факультет по связям с опасностью (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 32

— Извините, если я не в свое дело лезу, — сказала она, — но почему все-таки Эльдар так вас ненавидит?

Черников отложил вилку и пару минут молчал, задумчиво изучая рисунок на своей чашке. Марго не знала, что и думать. На всякий случай она вспомнила одно из боевых заклинаний, которое способно остудить любую горячую голову, и искренне понадеялась, что оно сможет остановить Черникова, если он решит на нее напасть.

— Когда-то очень давно, — произнес он, в конце концов, — мы с Эльдаром любили одну женщину. Впрочем… — Черников сокрушенно покачал головой, словно не мог подобрать правильных слов, — даже и не знаю, как сказать. Вы в курсе, что такое даэрана, Марго?

Марго пожала плечами. В магии было множество оттенков и полутонов, разумеется, она не успела выучить все.

— Это человек без свойств, — продолжал Черников, и в его голосе звучала та задумчивая и тихая печаль, которая всегда появляется, когда вспоминаешь о невозвратном прошлом. — Существо, которое не способно испытывать чувства — оно только отражает их от окружающих. Как сказала одна моя знакомая, это перчатка, в которую можно всунуть любую руку… Тогда я не любил Лизу сам — я отражал ее любовь. А потом получилось так, что я стал фамильяром одного из могущественных магов и по его приказу убил Эльдара. Вот вам и причины. Я встал между Эльдаром и его женой, а потом размазал его по стенке. Конечно, ему трудно испытывать ко мне теплые чувства.

Несколько минут Марго сидела молча, рассматривая остатки пасты в своей тарелке и удивляясь тому, насколько звонкая тишина воцарилась в ее голове. Мысли словно растаяли, и какое-то время Марго могла просто смотреть и воспринимать: это я, это моя рука с вилкой, это тарелки с едой, это Сан Саныч Черников, биоробот. Наконец, она смогла избавиться от оцепенения и спросила:

— А вы… вы до сих пор ничего не чувствуете?

Черников улыбнулся и, осторожно взяв Марго за руку, положил ее ладонь себе на голову. Марго послушно запустила пальцы в темные жесткие волосы и нащупала шрам — толстый и грубый, он стекал от макушки к затылку.

— Что это? — испуганно прошептала Марго, убрав руку.

— Однажды меня тяжело ранили, — объяснил Черников. — Этот шрам остался на память. А когда я пришел в себя в больнице, то обнаружил, что могу чувствовать сам, — он усмехнулся и добавил: — Вы не представляете, насколько мне было странно. Непривычно. Понимать самому, ощущать самому, быть собой, а не зеркалом, которое отражает других людей, но само всегда остается равнодушным и холодным. Я был счастлив. Вы даже не представляете, насколько.

Марго сдержанно улыбнулась — она вообще с трудом представляла, как можно не испытывать чувств. Впрочем, сейчас ее больше занимало другое: прикоснувшись к шраму, она словно открыла дверь и, заглянув в комнату, обнаружила только мрак — и в этом мраке не было ничего хорошего. Это чувство было настолько необычным и пугающим, что на какое-то мгновение Марго пожалела, что вообще затеяла эту авантюру.

— Да, — кивнула Марго. — Не представляю. Александр Александрович, а что потом случилось с Лизой?

Черников придвинул к себе чашку чая и принялся старательно размешивать сахар.

— С ней все хорошо, — промолвил он. — Лиза стала гхоулой Совета магов.

Марго ахнула — так вот кто такая гхоула, вот почему Эльдар смотрел на нее с такой грустью и с такой пронзительной болью во время вчерашней трансляции в ректорском кабинете. Они были женаты, кто б мог подумать. Теперь у Марго была одна и очень важная задача: удержать за зубами полученную информацию, и она понимала, что сил потребуется очень и очень много. Ей уже сейчас хотелось пойти и обо всем рассказать Карине и Маше.

— Почему-то мне жаль, — сказала Марго. — И ее, и вас всех… Простите меня, я не должна была спрашивать.

Черников улыбнулся снова, и Марго поняла, что все это время он хотел кому-то рассказать свою историю: пусть даже так, обрывочно и не углубляясь в детали. Теперь ему стало легче.

— Вы правильно сделали, что спросили, — произнес он. — Когда нет секретов, то все намного проще.

Марго отпила чая и не почувствовала вкуса. Пальцы на левой руке до сих пор ощущали прикосновение к шраму, и Марго не знала, что теперь делать: то ли убежать как можно дальше и никогда больше не встречаться с Черниковым, то ли действовать по плану. Эта растерянность ей не нравилась: Марго не любила беспомощности.

— Спасибо за чай, — сказала она, вставая. Черников поднялся тоже, и вдвоем они пошли к выходу. — Значит, в пять часов в спортзале?

— Да, — кивнул он и внезапно взял Марго за локоть. Она резко остановилась, чуть не споткнувшись от неожиданности, а Черников вдруг склонился к ее затылку и несколько раз втянул носом воздух, словно собака, берущая след. Марго почему-то почувствовала липкое прикосновение страха.

— Запах, — негромко промолвил Черников. Его горячее дыхание щекотало кожу на голове, и Марго чувствовала, как на щеках вспыхивают пятна румянца. — Странный какой-то…

Он принюхался снова. Марго стояла неподвижно, и ей казалось, что невидимая рука проникла в живот и стала перебирать внутренности. Здесь, в полутьме крошечной прихожей, Марго впервые в жизни не могла предсказать, что случится дальше.

— Может, это мазь? — предположила она и обнаружила, что говорит шепотом: голос почему-то сел. — Татьяна Юрьевна мне вчера смазывала след от червя.

— Нет, — откликнулся Черников. Он не выпускал руку Марго, стоял неподвижно и продолжал принюхиваться. — Это другое. Какое-то растение, но я не помню, какое. Вчера его не было.

Собравшись с духом, Марго сделала шаг вперед, и пальцы Черникова соскользнули с ее руки. Она испугалась, что инспектор снова схватит ее и, быстро открыв дверь, вышла в коридор — только тогда Марго сумела обернуться и посмотреть на Черникова.

— Спасибо, — повторила она и добавила: — До вечера.

Черников улыбнулся, но в этой улыбке не было ни капли мягкости или душевного тепла.

— Будь осторожна, — произнес он. — Мне очень не нравится этот запах.

Глава 8

Госпожа гхоула

Осень нахлынула на студгородок в ночь с воскресенья на понедельник: яркие звезды заволокло низкими клокастыми тучами, ветер стал не теплым, а студеным, пронизывающим до костей, и дождь занудно завел свою песню, смывая зеленую краску с листвы деревьев в лесу. Карина обнаружила, что не привезла с собой зонта и, собираясь на занятия, материлась так, что уши закладывало. Студенты бежали в главный корпус небольшими группками, толпясь под зонтами — не одна Карина, собираясь сюда в теплый летний день, оказалась забывчивой. Натягивая теплый свитер, Карина благодарила маму, которая сунула его в чемодан — сама Карина сроду бы его не взяла, он всегда казался ей слишком толстым и каким-то дурацким.

Одним словом, бабье лето миновало, и осень откровенно заявила, что шутить с ней не стоит. Теперь никто не гулял во дворе, не засиживался допоздна на лужайках, любуясь звездным небом — ребята предпочитали собираться компаниями в комнатах и проводить время под гитарную музыку. Эльдар периодически заглядывал к своим подопечным, проверяя собравшихся на наличие алкоголя, но вскоре это ему надоело.

Отношения Карины и Егора развивались стремительно и бурно. Они приходили в главный корпус, держась за руки, на переменах целовались, не в силах оторваться, а после занятий запирались в комнате и любили друг друга так, словно завтра должен был настать конец света. Иногда Карина ловила себя на мысли о том, что это ее первые мало-мальски серьезные отношения, и она ни в коем случае не должна их запороть. Потом Егор обнимал ее, и все сомнения убегали, сверкая пятками — Карина была счастлива и не думала о своем счастье.

Лекционные недели прошли, и теперь большую часть уроков занимали практические занятия. Помимо привычных и — Карина собралась с духом и назвала их нормальными — предметов студенты ходили на историю магии, методику заклинаний и основы ворожбы. Эльдар и Таня учили их варить зелья, собирать и заготавливать растения и разбираться с рецептами в таких старых книгах, какие Карина видела только в букинистических отделах магазинов. Вдобавок по средам и пятницам после третьей пары шли индивидуальные занятия с кураторами — после них Карина обычно приползала в общежитие, ложилась на кровать и хотела умереть: Эльдар гонял ее как сидорову козу, другим его подопечным было не легче.