В дебрях Южной Африки - Рид Томас Майн - Страница 32

Отец и сын, разгоревшись охотничьим пылом, предложили пуститься по свежему следу, но бушмен, не чувствуя влечения к «старому бродяге», с которым познакомился довольно близко, отказался наотрез. Без коней или собак, объявил он, слона не настичь, а так как у них нет ни тех, ни других, то продолжать преследование бесполезно.

Ван Блоом сознавал справедливость его слов и поэтому особенно жалел о потере своих коней. Слона легко догнать верхом на лошади, а собаки заставляют его перейти от бегства к обороне, но так же легко уходит он от пешего охотника, и раз уж он пустился наутек, преследовать его — напрасный труд.

Час был слишком поздний, чтобы разыскивать других слонов; с чувством разочарования охотники отказались от погони и направились обратно к лагерю.

Глава 29. ПРОПАВШИЙ ОХОТНИК И ДИКИЕ БЫКИ

«Беда никогда не приходит одна», — говорит пословица. Приближаясь к лагерю, наши охотники увидели издали, что там как будто не все благополучно. Тотти с Яном и Трейи стояли наверху у самой лестницы, и по их движениям чувствовалось, что случилось что-то неладное. А где же Ганс?

Едва завидев охотников, Ян и Трейи быстро спустились на землю и кинулись им навстречу. Беспокойные искорки в детских глазах предвещали недобрую весть, а когда дети заговорили, опасения сразу же подтвердились.

Ганса не было — вот уже несколько часов, как он куда-то ушел, и дети боялись, что с ним что-то приключилось, боялись, что он заблудился.

— Но чего ради он ушел из дому? — спросил ван Блоом, удивленный и встревоженный новостью.

На этот вопрос и только на этот, дети могли дать ему ответ. В долину пришло на водопой множество странных животных — очень-очень странных, по словам детей. Ганс взял ружье и быстро побежал за ними, наказав Яну и Трейи оставаться на дереве и не слезать до его возвращения. Он уверял, что уходит ненадолго и что им нечего бояться.

Вот и все, что знали дети. Они не могли даже указать, в какую сторону отправился Ганс. Он пошел по нижнему краю озера, но вскоре скрылся из глаз за кустами, и больше они его не видали.

— В котором часу это было?

Было это много часов назад, совсем еще утром, вскоре после того, как старшие ушли на охоту. Ганс долго не возвращался, и тогда дети начали беспокоиться, но им пришло на ум, что старший брат встретился, верно, с папой и Гендриком и остался с ними охотиться и что поэтому его так долго нет.

— А не слышали дети выстрела?

Нет, они все время прислушивались, но выстрела не слышали. Животные скрылись, когда Ганс не успел еще зарядить ружье, и он, наверно, не скоро их догнал. Может быть, потому-то дети и не слышали, чтобы он стрелял.

— А что это были за животные?

О, пока звери пили, малыши отлично разглядели их. Им никогда раньше не доводилось видеть таких зверей. Это были крупные животные, желто-бурого цвета, с косматой гривой и длинным пучком волос на груди, свисающим между передними ногами. Ростом они были с пони, уверял Ян, и вообще очень похожи на пони. Они прыгали и скакали совсем как пони, когда разыграются. А Трейи сказала, что животные скорей похожи были на львов. — На львов? — воскликнули разом ее отец и Гендрик, и голоса их выдали неподдельную тревогу.

Нет, в самом деле, животные показались ей похожими с виду на львов, повторила Трейи, и Тотти сказала то же самое.

— Сколько их было? Много?

Да, очень много, не меньше пятидесяти! Дети не могли их сосчитать, потому что животные были все время в движении: скакали с места на место и бодали друг дружку рогами.

— Ага! У них были рога? — подхватил ван Блоом и облегченно вздохнул.

— Да, конечно, рога были, — ответили дружно все трое.

Они видели у животных рога, острые рога, которые шли сперва вниз, а затем загибались кверху над самой мордой. А еще у них были гривы, утверждал Ян. Шея у них толстая, изогнутая, как у красивой лошадки, а на носу пучок волос, точно щеточка, тело круглое, как у пони, а сзади длинный белый хвост почти до земли, тоже как у пони, и такие же стройные ноги.

— Говорю вам, — продолжал настойчиво Ян, — что если бы не рога и не метелка волос на груди и на носу, я, наверно, принял бы их за пони. Они скакали совсем как пони, когда те разыграются: набегали друг на дружку, опустив голову, выгнув шею и потряхивая гривой, и даже фыркали совсем-совсем как пони; но иногда они принимались реветь прямо как быки, и, признаться, спереди они сильно напоминали быков; кроме того, я заметил, что у них раздвоенное копыто, как у коров. Я хорошо разглядел их, покуда Ганс заряжал ружье. Они почти все время оставались у воды, а когда снялись, поскакали длинной цепью друг за дружкой: самый большой — впереди и еще один, тоже очень большой, позади всех.

— Дикие быки! — провозгласил Гендрик.

— Гну! — закричал Черныш.

— Да, очевидно, дикие быки, — сказал ван Блоом. — Ян описал их довольно точно.

Догадка была вполне основательна. Ян правильно передал несколько очень характерных признаков гну, которого буры называют диким быком, этого самого необычайного, быть может, среди всех парнокопытных. Щеточка шерсти на носу, длинная метелка меж передних ног, рога, нависающие сперва над мордой и затем резко загибающиеся кверху, толстая, крутая шея, округлое, упругое, как у лошади, туловище, длинный белесый хвост и густая волнистая грива — все это верно рисовало гну.

И даже Трейи не сделала такой уж непростительной ошибки. Гну, в особенности старые самцы, бывают поразительно похожи на львов — настолько, что даже опытные охотники с трудом отличают их издали друг от друга.

Ян, однако, разглядел их лучше, чем сестренка, и будь они поближе, он мог бы заметить еще, что у животных красные горящие глаза, что мордой и рогами они несколько напоминают африканского буйвола и что ноги у них похожи на оленьи, тогда как в остальном они действительно походят на пони. Далее, он заметил бы, что самец крупнее самки и гуще окрашен. А если бы в стаде были телята, он увидел бы, что они еще светлее маток — что они белой или светлой масти.

Те гну, которых видели утром дети, принадлежали к самому обычному виду — белохвостому гну, известному среди голландских колонистов под именем «диких быков». Готтентоты же называют их «гноу» или «гну» — по гнусавому мычанию, которое они иногда испускают и которое передается словом «гноу-о-у».

Гну бродят большими стадами по диким южноафриканским степям. Это безобидное животное, пока его не ранят; но если ранить его, в особенности старого самца, то он становится чрезвычайно опасен и кидается на охотника, пуская в ход и рога и копыта. Гну может бегать очень быстро, но он почти никогда не скрывается от охотника, а кружит около него, держась на известном расстоянии, мечется по сторонам, грозно нагибает голову к земле, взбивает копытами пыль и ревет, как бык, а то и впрямь, как лев, потому что его рев напоминает львиное рычание.

Пока стадо пасется, старые самцы стоят на страже, защищая его с фронта и с тыла. А бежит стадо обычно вереницей, в одну линию, как описывал Ян.

Старые самцы держатся в тылу, между стадом и охотником; они скачут взад и вперед, бодая друг друга рогами, и нередко завязывают как будто серьезную драку. Однако стоит охотнику приблизиться, как быки тотчас прекращают ссору и пускаются вскачь, пока не уйдут от него. Нет ничего забавнее той причудливой игры, которой предаются эти животные, когда стадо пасется в степи.

В Южной Африке водится еще один вид антилопы из того же рода гну — полосатый гну. Охотники и колонисты называют его синим диким быком: шкура у него имеет голубоватый отлив — отсюда это наименование «синий», а на боках слегка намечены штрихи или полосы, почему и называется он полосатым. Всей повадкой он очень похож на обыкновенного белохвостого гну, но тяжелее его и глупее, а с виду еще причудливей и нелепей. Полосатый гну достигает в высоту пяти футов, белохвостый — от силы четырех.

Эти породы гну резко обособлены и никогда не смешиваются в одно стадо, хотя каждую из них можно встретить в обществе других животных. Гну принадлежат к характерной фауне Африки и не встречаются на других материках.