Пробуждение цикады (СИ) - Кутузова Елена - Страница 33

А Хон тем временем очухался. Анна открыв рот смотрела на его новую ипостась: вместо покрытого панцирной чешуей демона перед ней стояло существо, отдаленно напоминающее лошадь.

Темно- коричневая шкура лоснилась под лучами солнца. Синие глаза стремительно наливались чернотой, и из пасти, сквозь пену, пробивались острые клыки. Хон топнул ногой, и Анна вздрогнула — вокруг венчика лучами расходились шипы. Такие же, только куда длиннее, украшали длинный хвост, напоминающий хвост ящерицы.

Сообразив, что Наири не понимает, Хон мотнул головой. Длинные, загнутые, как у муфлона рога сверкнули сталью.

Анна очнулась и, сама не ожидая от себя такой прыти, взлетела на спину «коня». Хон фыркнул и… помчался.

В таком слаломе Анна еще не участвовала! Хон крутился, вертелся, останавливался, так что всадница то и дело норовила слететь ему через голову, но инкуб каждый раз ухитрялся извернуться так, что она оставалась на спине. Вскоре Анна поняла: её задача — просто усидеть. И она с ней справилась.

Хон умудрился вынести её за пределы боя, и, обогнув сражение по широкой дуге, со всех ног кинулся к каравану. Анна зажмурилась: вместе с ветром в лицо бил песок, словно кожу наждаком сдирали. В висках стучало, а руки, сжимающие гриву, свело судорогой. Так что рорагам, заслонившим Наири, пришлось силой разжимать побелевшие пальцы.

Едва Анна оказалась в безопасности, Хон зашатался и упал. Только в этот раз не было ни судорог, ни плавности «обычного» перевоплощения. Почти не дыша, на земле лежал рораг, так и не сумевший перекинуться обратно.

— Хон!

Анне не позволили даже приблизиться к нему. Оттаскивали в сторону, и она только могла наблюдать, как пена из раскрытого рта впитывается в песок, и мокрая от пота шерсть слиплась в пучки, так что «конь» стал напоминать ежа.

Очнулась, только когда поняла — стоит в чуть в стороне от битвы, в кольце из рорагов, а перед лицом маячит спина короля. В левой руке он сжимал меч, готовый убить любого, кто рискнет сунуться к Наири.

Анна огляделась. Животные каравана кричали, многие бились в судорогах. Погонщики лежали на земле, сбитые копытами или колдовством. Маги короля что есть силы сдерживали удары саритов, не позволяя навредить королю или Наири. Но силы оказались не равны. Пусть полукровки особо не нуждались в пране, их силы подходили к концу. То один, то другой падал на землю, чтобы подняться, исходя криком. Они напоминали марионеток, у которых частично оборвались нити. Рваные, суетливые движения, бледность, кровь из носа и ушей… Рораги, схлестнувшиеся с врагом, понемногу отступали. Шаг за шагом. Медленно. Но тем не менее — отступали. А саритов становилось все больше. Они вырастали прямо из-под земли, словно зубы дракона из старой сказки!

А еще Хон. Молодой, красивый, сильный парень, полный надежд… Темная масса на вершине бархана, вот во что он превратился.

Инкубы ни о чем не просили. Только сжимали кольцо, плотнее закрывая Наири своими телами. Анна заметила, как побелели пальцы короля, сжимающие меч. Тайкан рядом. Без оружия, но с такой решимостью в глазах, что Анна поняла — плевать!

Плевать на пуританское воспитание. Плевать, что только ненормальный мужчина может увидеть в ней, в серой мыши — женщину. Плевать на мнение окружающих, и на главное кредо, вбитое с детства: «Умри, но не дай поцелуя без любви».

Здесь — иной мир. Здесь не люди — инкубы. И ни один не посмеет осудить. А что не полюбят… Сейчас, когда вон там Хон вот-вот преставится, да и остальные… Единственное — не Тайкан! С ним, конечно, проще, да и не откажет… Но после всего случившегося это будет предательством. А лишаться единственного, кому она хоть с оглядкой, но начала доверять, Анна не желала.

Но, чем больше она думала, тем меньше становилась решимость. И, чтобы не растерять остатки, она выдохнула:

— Не смотреть!

И притянула к себе ближайшего инкуба.

— Не затягивай, — Анна закрыла глаза и впилась в губы избранника резким поцелуем.

Он ответил не сразу, словно опешив. А потом… Сильный язык раздвинул губы, пробежался по их внутренней поверхности и остановился, словно в нерешительности. Зато Анна ощутила на себе теплые ладони. Они гладили от шеи к плечам и обратно. Осторожно, едва касаясь, как будто мужчина не решил, что делать.

— Ну же!

Хриплый окрик заставил инкуба спохватиться. Ласки стали смелее. Чужие губы больно смяли её рот, так, что стало нечем дышать. Язык инкуба по хозяйски отстранил язык Анны, пробежался по нёбу. А руки соскользнули с плеч, но только затем, чтобы стянуть многослойный топик. Инкуб тут же отстранился, и соски затвердели то ли от горячего ветра, то ли от дыхания…

Анна не стала проверять. Закрытые глаза помогали решить проблему стыда. Так можно было представить, что нет ничего: ни саритов, ни открытого пространства, ни кольца инкубов вокруг… А еще — не видеть того, кто сейчас покрывал поцелуями её тело.

Быстрый язык поиграл сначала с одним соском, потом с другим. Провел по груди и ложбинку между ключицами обожгло поцелуем. Губы рорага гуляли по обнаженному телу, и вскоре Анна не понимала — то ли кожа горит от стыда, то ли это солнце палит. Как всегда, захотелось все закончить. Тут же. Немедленно. Но вместо этого Анна сосредоточилась на ощущениях.

Но отрешиться от происходящего не получалось — звуки боя становились все ближе. А инкуб не торопился, продолжая изучать губами её тело, выводить влажные узоры языком на пылающей коже. И Анна решилась — запустила руки в длинные восомы мужчины и потянула вверх, приближая его лицо к своему.

Грудь царапнули нашивки мундира. Но эта боль была уже не важна: поняв, что от него требуется, инкуб крепко обхватил её, прижал к себе так, словно хотел растворить в себе без остатка.

Неожиданная грубость помогла — шум в ушах заглушил и выкрики сражающихся, и лязг мечей… Кровь стучала в висках и, казалось, это барабаны рокочут. Те барабаны, с огненного праздника, где танцовщицы укрывались огнем.

Анна нырнула в воспоминания, как в спасительный омут. И очнулась, только когда почувствовала, как сокращаются мышцы внутри, обхватывая мужской член. А он прорывался вглубь сильными, даже грубыми толчками, увеличивался, наливался силой. Инкуб точно уловил желание Наири, и Анна была ему благодарна.

Возбуждение накатило неожиданно. Анна вдруг поняла, что извивается, стараясь вобрать в себя как можно больше мужской плоти, прижимается, стараясь не выпустить, даже постанывает. Это соитие на грани отчаяния оказалось необычайно сладким, и хотелось, чтобы оно длилось и длилось… Но оргазм накрыл с головой, а когда сладкий крик затих, Анна пришла в себя.

Она сидела, обвив ногами талию одного из королевских секретарей. Он крепко держал её за бедра, а за спиной, создавая дополнительную опору, стоял Тайкан.

Это оказалось уже слишком. Весь стыд, от которого Анна так старательно пыталась избавиться, вернулся приливной волной. Оттолкнув Тайкана, она соскользнула на землю и принялась поправлять юбку. Рораг-любовник тут же отступил, скрывшись за товарищами, словно и не было его. Анна с трудом сдержала вздох облегчения — он понял её состояние! Но вот Тайкан!

Мгновенно разозлившись, и позволив гневу вытеснить стыд, она развернулась к бывшему телохранителю и замерла с открытым ртом.

22

Битва продолжалась, но теперь удача повернулась лицом к инкубам. Сариты еще держались, но их магию блокировали полукровки, да и рораги, получившие прану, не остались в стороне. Они не просто перекинулись, но использовали все преимущества. Быстрые настолько, что глаз не успевал следить за их передвижениями, инкубы наносили удары, и наносимые ими раны уже не затягивались столь быстро. Враг отступал, так же медленно, как до этого — рораги, и так же постоянно. Нейтральная полоса увеличивалась с каждой минутой.