Миссия (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 54

Ну сцука и деньки у нас настали! Только и скажешь — да твою же мать-перемать!

А потом Ольга уже по сложившейся привычке первой отправилась в ванную комнату, а я остался лежать, смотреть в потолок и думать о бренности бытия. Сколько мне еще будет везти? И почему у меня никогда не бывает все гладко?

Хотя… грех жаловаться — жив, и даже не ранен. Деньги есть — пересидим период «непоняток», а потом и объявимся. Вот такая у меня сейчас программа-минимум.

Глава 8

Конечно, это не отель «Хамильтон», но человеку, который когда-то сутками лежал в лесу на сырой земле, глядя на то как перед носом копошится муравей, не пристало возмущаться ржавчиной на дне ванны, или не очень хорошо смывающим унитазом. Горячая вода есть? Душ работает? Полотенце тебе дали? Ну и радуйся. Радуйся, что жив, даже не ранен, что крыша над головой и не надо думать, что будешь есть и пить. А завтра будет видно, как и что делать. Утро вечера мудренее — чеканная истина, проверенная годами и даже веками.

Вытерся, надел белье… мда. Тоже уже отвык после душа надевать ношеное. К хорошему быстро привыкаешь!

Покосился на узенькие кружевные трусики, сиротливо повисшие на полотенцесушителе — Ольга успела и слегка постираться. Чистоплотная, однако.

Хе хе… может от страха в штанишки подпустила? Вполне вероятно, чего уж там… при такой движухе сам едва в штаны не наделал, чего уж тогда ждать от девчонки?

Вышел из ванной комнаты, прислушался — уже автоматически, живу-то «на щелчке»! Тихо. Из щели между портьерой и стеной начал сочиться тусклый утренний свет. Эта странная, жуткая ночь все-таки заканчивается. Что там сейчас у этой парочки копов? Я слышал, как перед тем, как началась стрельба кто-то из них вызвал подкрепление: «Нападение на офицера! Угол улиц…!». То-то так быстро прискакала кавалерия.

Может стоило остаться на месте? А тогда как я объясню происшедшее? А если все-таки меня «изымут» из участка по совершенно официальному запросу? Ну так, чтобы допросить! И грохнут уже на месте. А потом припишут мне всевозможные гадости и подлости, и скажут, что я был засланным агентом советов, и попытался… что я попытался? Или — что я сделал? Ох ты ж черт… как бы из меня убийцу президента не сделали! А что — свернут башку Никсону, и скажут, что это я сделал! И в розыск меня!

Что-то мне просто-таки хреново сделалось… такого я не ожидал. Не думал, что они решатся на такое! Хотя… одного президента-то уже грохнули, так почему не скрутить башку другому? Лиха беда начало!

И тогда — чего мне ожидать? Вот при самом что ни на есть хреновом раскладе — что будет? Будут допрашивать? Доведут дело до суда?

Нет, не доведут. Поймают, и тихонько убьют.

А тогда — что делать? Бежать? Как бежать? С подводной лодки.

Документы предъявлять нельзя — тут же меня арестуют. Чековой книжкой пользоваться? Засветка. Нельзя. Опять же — если они пустят по ТВ наши физиономии, то мы не то что чековой книжкой воспользоваться, мы выйти во двор безнаказанно не сможем! Да что выйти — мы и в мотеле не спрячемся! Добрая леди с умными и хитрыми глазами, не любящая стонов и криков — тут же нас сдаст, даже не задумываясь ни на секунду. Убийце президента нет места в этом мире! Хорошо хоть бороду отпустил, так называемое мировое сообщество знает меня без бороды.

Бежать в посольство СССР? Чтобы меня вывезли в ящике с дипломатической почтой? Смешно, право слово… ой, как смешно… до слез. Все прахом. Дом, вилла, работа… даже книга недописанная и та осталась в Монклере. Тринадцать тысяч баксов и драгоценности Ольги — больше ничего. Впрочем — и драгоценности, это тоже ничего. Я же ведь ей купил, как могу на них претендовать? В фильме теперь я не буду сниматься. С «Уолт Дисней» тоже все кончено. За границу выезд закрыт. Строил я, строил, и… построил. «Саид, поджигай!»

Но первое, что надо сделать — это поспать. Я довольно-таки выносливый мужик, и могу долго продержаться без сна, но… зачем держаться, когда можно просто поспать? И набраться сил.

Тихонько подошел к кровати. Ольга сопела в своей любимой (как я уже выяснил) позе — свернувшись калачиком, на боку. Я аккуратно отогнул уголок одеяла, присел на край кровати, лег и накрылся, с облегчением вытянув гудевшие от беготни ноги. Пару часов посплю, мне вполне хватит. А там уже и буду решать проблемы по мере их поступления. Другого пути все равно нет.

И уснул.

Проснулся от того, что нечто твердое задело меня по носу. Глаза открылись мгновенно, будто и не спал, и я напрягся, готовый вскочить, ударить, разорвать! Но через мгновение сообразил, что никакой опасности не наблюдается. Женская рука, которая лежала на моем правом плече снова дернулась, согнулась и опять задела меня по носу. Пока я спал, Ольга каким-то образом (во сне, само собой) подползла ко мне сзади и улеглась так, что и нарочно такого не придумаешь — грудь и живот прижаты к моей спине, рука заброшена на плечо, ноги, согнутые в коленях, вдоль моих согнутых в коленях ног. Проще говоря — оба мы лежим на левом боку в позе зародыша, плотно прижавшись друг к другу. И как так вышло — я не знаю. Даже не почувствовал, как она подползает.

На спине между лопаток горячо от дыхания — уткнулась носом и сопит. А груди упругие, да… между мной и ее грудями только короткая рубашка-блузка, задравшаяся до пояса, и моя майка, тоже до половины поднявшаяся над поясницей. Мы что, вертелись, что ли? Ничего не помню, ей-ей… спал, как убитый! Просто отключился, и делай со мной что хошь! Убивай, насилуй сисястыми секретаршами, а я буду только сопеть в две дырочки! Ну вот как так? Потерял бдительность!

Хотя… ничего я не потерял. Сторожевой пункт в голове работает в одном направлении — уберечь меня от опасности. А какая опасность от Ольги? Никакой. Вот мозг и не стал пробуждаться по-полной.

Медленно, осторожно протягиваю под одеялом правую руку, трогаю Ольгу за бедро, провожу по шелковистой коже выше, выше… до самого что ни на есть гладкого, упругого полушария ягодицы. Приятно, да…

Ольга вздыхает, откидывается на спину, снимая с меня свою руку. Потом накрывается одеялом, внезапно вздрагивая и дрожа (ну да, в номере прохладно — экономят на топливе, черти!), снова прижимается ко мне и вдруг хватает мою руку и зажимает между ног, что-то невнятно жалобно бормоча. Что именно бормочет — разобрать не могу, что-то вроде: «Ну что ты, что ты… несмелый какой! Мне холодно! Холодно!» Руке горячо и мокро, и меня вдруг настигает приступ смеха — хочется заржать во весь голос, громко, так, чтобы напугалась хозяйка мотеля! Но я тихонько хихикаю сотрясаясь всем телом, и Ольга сквозь сон, не открывая глаз бормочет: «Иди ко мне, погрейся… погрейся! Холодно, да? Вот сволочи! Не топят! Угля наверное в печке нет!»

Услышав про уголь я уже не могу удержаться — фыркаю, хохочу, и Ольга просыпается, недоуменно глядя по сторонам и на меня — я вижу это в зеркале напротив кровати. Кстати — дурацкая идея вешать большие зеркала напротив кроватей. Видимо в эти зеркала любовники должны видеть со стороны, как происходит процесс их соития. Глупо, на мой взгляд — зачем смотреть на себя со стороны? Но я знаю, что есть такие любители — та же Сьюзен, ее хлебом не корми только дай посмотреть, как некто рядом с ней занимается сексом. И лучше, чтобы она сама участвовала в процессе. Свингерские игрища в этом времени просто-таки в ранге положенности.

— Ой! — Ольга хватается за мою коварную руку, увязшую у нее в святая святых, и выдергивая ее, отодвигается в сторону — Михаил Семенович! Как вы можете!

— Аааха-ха-ха! — ржу я, не в силах сдержаться — Это я могу?! Да, я все могу! Ах-ха-ха-ха!

Это значит типа я подкрался к несчастной девушке задом, прижался к ней, а потом сунул ей руку… в это самое?! Ох, уж эти женщины! Ну черт подери, вот так и поверишь в свое сексуальное коварство!

Поворачиваюсь, смотрю в округлившиеся, испуганные глаза Ольги, и вдруг рывком бросаюсь к ней и нависаю на своей боевой подругой, стоя на локтях, глядя в ее блестящие, влажные глазенки. И целую в пухлые со сна губы.