Заметки на полях (СИ) - Криптонов Василий - Страница 30

Ещё одну бутылку повезло найти на газоне. Ну вот, два с половиной рубля… Как низко я пал! А ведь неделю назад я бы, может, и не нагнулся за пятирублёвой монетой. Хотя нет, вру, за пятирублёвой нагнулся бы. Но работать за два с половиной — это дно.

Вдруг я заметил двух парней, идущих через площадь. Один из них как раз допил пиво из правильной бутылки и поставил её на скамейку рядом с мусоркой. Спасибо, что об асфальт не ё**ул, конечно. Да и вообще — спасибо. Чё я выпендриваюсь? Со скамейки взять бутылку — всяко приятнее, чем из урны.

Я пошёл к скамейке, но тут заметил, что я не одинок. К той же скамейке весьма бодро ковылял мужик в рваной телогрейке и с замызганной клетчатой сумкой на плече. Сумка издавала побрякивания. Ах ты ж… Конкурент!

Я врубил четвёртую скорость и, распугав стаю голубей, подбежал к скамейке. Схватил бутылку.

— А ну, оставь! — хрипло рявкнул на меня бомж. — Поставь, говорю! Моё!

— На х*й иди, — посоветовал я, пряча бутылку в пакет.

Блин, где он целую сумку-то насобирал? А… У бомжа есть суперспособность, он по мусорным бункерам шарится. Ясно-понятно, дома бухают чаще, и бутылок, соответственно, выбрасывается больше. Готов ли ты, Сёма, пощупать новый слой дна?..

— Я тебе язык сейчас вырву! — рявкнул бомж, подковыляв ко мне вплотную. — Пакет отдал!

Я сунул руку в карман и достал «бабочку» Рыбы. Одним движением привёл оружие в боевую готовность.

— Ты мне сумку сейчас отдашь! — пообещал я.

На бомже, помимо телогрейки, было много всего намотано, и я сильно сомневался, что добьюсь чего-то, ткнув не таким уж и длинным лезвием. К тому же наверняка он подложил «броню». Ну, я бы точно подложил, если бы жил на улице. Как знать, когда тебя захотят чем-нибудь пырнуть коллеги по работе.

— Ах ты, щенок! — Бомж аккуратно поставил сумку на скамейку. — Да я тебя…

Дальнейшее было технически просто. Я изобразил ужас и нерешительность, начал пятиться, поливая бомжа матерной руганью и делая ложные выпады. Довёл его до угла фонтана, потом повернулся к бомжу спиной, обежал фонтан кругом и, подхватив со скамейки сумку, двинул домой.

— Сука! — орал вслед бомж. — Мразота! Порешу!!!

— Разрешите представиться, — сказал я, повернувшись. — Меня зовут Семён, и я — говно без малейшей толики раскаяния.

Отвесив издевательский поклон, я ушёл, оставив бомжа сокрушаться. Ну а чё он? «Оставь», «моё»… Никаких понятий о здоровой конкуренции, блин. Докопался до ребёнка. А у меня, между прочим, любовь, отношения, там, всякие. Вложения нужны. Понимать надо такие вещи, взрослый же человек.

Неприятно будет, конечно, заполучить ещё и такого врага, который запросто свернёт мне шею в тёмном переулке. Ну, буду чаще оглядываться. Авось как-нибудь и проживу до выпуска. А может, это вообще перелётный бомж? Возьмёт — и улетит на юг. Вот здорово бы было…

Дома я выложил все бутылки в ванну и набрал воды. Пусть поплавают до вечера. Я хорошо помнил, что приёмщики охотнее брали чистенькие бутылки, без этикеток.

А неплохой у бомжа улов оказался. Даже несколько водочных бутылок. Эти, кажется, брали подороже пивных — не помню. Они редко попадались. Кто особо водку на улице глыщет…

— Так, первый пункт вычёркиваем, — сказал я мокнущим бутылкам. — Что там у нас дальше? А, да, подписка.

Подписка, да будет вам известно, это не только когда вы покупаете впроцессник любимого автора. И не только когда с вас каждый месяц сосут деньги за сервис, которым вы пользуетесь раз в полгода. Подписка — это когда за вас подписываются. И таких подписчиков найти посложнее, чем нагнать ботов в группу ВКонтакте.

Далеко ходить было не надо. Я спустился на второй этаж и постучал в дверь. Лёха, в трусах и тапочках, открыл почти сразу — из сортира, наверное, выходил.

— Те чё? — сказал он вместо здравствуйте.

— Дело есть, — тоже не стал рассусоливать я. — Проблемы у меня с одним пацаном.

— А я чё? — удивился Лёха.

— Ты, б**дь, старший товарищ и сосед по подъезду! К тебе ребёнок за помощью обратился. Неужели гордость не играет?

Лёха почесал нос, обдумывая вопрос.

— Да нет, вроде. А чё за пацан-то?

— Рыбин, — сказал я, ободрившись тем, что Лёха перешёл к конкретике. — Погоняло — Рыба. Знаешь такого?

— Рыба? — вытаращил глаза Лёха. — Пф! Забудь.

— Чё не так? — удивился я. — Он меня едва старше.

— Ага. А ты знаешь, что он с Цыганом гоняет?

— И чё?

— А за Цыганом — Француз стоит.

Настал мой черёд почесать нос. Про Цыгана и Француза я что-то слышал во времена первой молодости. Цыгана даже видел — кабан немаленький и уже не школьник. Ну и студенчество его явно не засосало. Его засосала опасная трясина. Что же до Француза, то это был отморозок из высшей касты. Отрыжка девяностых. Тот, кого гопники называли исключительно шёпотом и старались не переходить дорогу. Авторитет с большой буквы «А».

— Ясно, — подытожил я. — То есть, если Рыбин скажет тебе встать раком, ты протянешь ему баночку вазелина. Так?

От прямого в голову я увернулся. К счастью, Лёха быстро охолонул.

— Слышь, я те обязан чем-то, что ли? — набычился он.

— Да ты выйди, покурим, — предложил я.

— А у тя есть?

— Нет.

— Халявщик, блин… Щас.

Он накинул какой-то древний бушлат, и мы поднялись на пролёт выше. Лёха протянул мне сигарету. Я задумчиво покрутил её в руках…

— Чё ты? — невнятно сказал Лёха, держа сигарету одними губами. — Бросаешь, что ли?

— Ну… Хрен с ним. Одна сигарета — это просто одна сигарета, так?

— Базару нет.

Он сунул мне под нос зажигалку, и я затянулся. Боже, ну и гадость… И как я этим дерьмом травился? Нет, бля буду, последняя. Аж на душе противно стало.

— Чё ты с Рыбиным-то зарамсил?

Я коротенько и без излишеств описал сложившуюся ситуацию.

— Мне не за себя — за державу обидно, — подытожил я. — Если б хоть этому х*ю объяснить, чтоб Катьку с Гошей не прессовал… Мне то по хер, я контуженный.

Лёха думал, посасывая сигарету, и смотрел в замызганое подъездное окно. Я молчал. Меня ситуация пока только радовала. Думает — уже хорошо. Мог бы сразу послать.

— Один на один с ним пойдёшь? — спросил Лёха.

— С Рыбиным? Да не вопрос, — пожал я плечами. — А смысл? Он меня стопудово вынесет.

— Ну, вынесет и вынесет. Успокоится. А ты больше вы**ываться не будешь, и нормально.

Я хмыкнул. Так-то логично. Если пострадала Рыбья гордость — то проблема решаема.

— Давай, короче, я пацанов позову, — сказал Лёха. — Чисто постоим, чтоб всё ровно было. Побазарим. Длинный вроде Волохина знает. Забьём стрелу на семь.

— Это всё, о чём я прошу, — развёл я руками.

25

Я уже собирался надеть куртку, когда зазвонил телефон. Соблазн проигнорить был, и немалый, но я подумал — вдруг мама? Я сейчас трубку не возьму, а она через час с работы примчится и поднимет тревогу на весь посёлок.

— Семён у аппарата, — сказал я в похрустывающую от старости серую трубку.

— О, Семён! — обрадовался голос в трубке. — Приве-е-ет… Как твои дела?

Я отвёл трубку от уха, внимательно на неё посмотрел, будто подсознательно надеясь увидеть имя, или даже фото звонящего абонента. Не увидел ничего и приложил трубку обратно.

— Алло? Алло?! — встревожился голос. — Семён, ты тут?

— Да я-то тут. А вот какого дьявола вы делаете в моей трубке? Мы же с вами завтра…

— Угу, я помню, — перебила Аня. — Просто решила узнать, как ты там, как прошло свидание…

— Я кладу трубку, мне идти надо.

— Постой! Семён… На самом деле у меня к тебе важный вопрос.

— Ну давай, — вздохнул я.

Если бы кто-нибудь спросил, по какому признаку я определяю, что пора переходить на «ты», я бы затруднился с ответом. Наши с Аней беседы струились по своим, особенным извилистым руслам.

— Помнишь, ты говорил, что работал с аквариумными рыбками?

— Я не только помню, как говорил, я помню, как работал. Эти воспоминания наполненны болью и отчаянием.