Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 99

"Вот куда делись местные, — мрачно подумал его светлость, лавируя между раньярами и наблюдая за строителями. Трудились здесь и женщины, и мужчины, и подростки, и военнопленные под присмотром иномирян на охонгах, и сами иномиряне. Их было больше всего. — Еще пара-тройка недель, и мы вполне можем завязнуть тут. Даже если выступим сегодня, до Нестингера армия дойдет в лучшем случае как раз через две недели".

Умный враг. Который не может не понимать, что против змея ему не выстоять со всеми укреплениями, — значит, Люку нужно готовиться к сюрпризам. Личный враг — потому что хотел забрать Берни, потому что решил, что ему позволено тронуть Марину.

Его светлость зашипел, агрессивно оглянувшись туда, где стоял замок, вокруг которого роились раньяры. Там ли Ренх-сат? И не проще ли сейчас уничтожить противника, покусившегося на его землю и его женщину?

"Оссстынь, змеенышшш, — прошелестел стихийный дух, легко омыв его потоком воздуха. — Ты еще неуссстойчив, ссссследи за этимсссс".

Люк помотал башкой, успокаиваясь, и полетел вдоль полос вырубок, мысленно запоминая, где они находятся, — хотя вернее было бы иметь карту, карандаш и лапы, способные это все удержать, — а затем вернулся к подсчету инсектоидов.

Охонгов оказалось около двух тысяч, на треть меньше, чем атаковавших Дармоншир, и сотни три еще патрулировали улицы и окрестные леса. А вот раньяров в загонах было около сотни, большая часть кружила в воздухе, и сосчитать их не представлялось возможным. Много, очень много. Форты почти две недели назад атаковало около пяти сотен, и сейчас их было точно не меньше.

Долетев до противоположного края лагеря и запомнив цифры, Люк вернулся к замку. Прелестному, белоснежному, очень нарядному, с единственной башней, увенчанной лазурной острой крышей и шпилем, с балконом на башне, с окнами-витражами. Дармоншир смутно помнил и графа с женой: они присутствовали на Серебряном балу, — и их старшую дочь, и знал, что вся семья Нестингера была убита при захвате графства.

У замка на бывшем зеленом газоне с редкими выжившими розами тоже стояло несколько орудий, с которыми возились люди. Во дворе горели костры, на них кипели котлы, тянуло жареным мясом; несколько женщин в нездешних одеждах, с повязками на волосах, развешивали белье. Если наемники у костров громко говорили, хохотали, то женщины были тихи и молчаливы. Люк послушал разговоры, ничего не понял и уже собрался улетать, поднявшись к башне, когда вдалеке грохотнуло.

Он дернулся, выругался по-змеиному. Раньяры суматошно прыснули в стороны, громко захохотали снизу наемники, вскакивая и показывая на что-то далекое пальцами.

Люк тоже смотрел на дымную полосу, уходящую к морю: все-таки на замеченных ранее орудиях велась пристрелка, и стоило попытаться их уничтожить, раз он все задачи уже выполнил. Отлетел выше, оглянулся на замок и замер.

На балкон башни вышел генерал Ренх-сат в сопровождении нескольких наемников — его Люк видел в амбаре Берни, его рассматривал на редких фотографиях разведчиков. Широкий, с выбритой паутиной на голове, с бородой, заплетенной на конце в короткую косу, в простой рубахе и холщовых штанах, он с мрачным удовлетворением разглядывал след от ракеты. Ему что-то почтительно и возбужденно говорили — он кивал, не поворачивая головы, и смотрел чуть ниже того места, где завис Люк.

Его светлость зашипел, встопорщил воротник и медленно снял невидимость.

Генерал перевел взгляд выше — и противники на пару ударов сердца застыли, глядя глаза в глаза. А потом змей с шипением рванул к башне. Он, обратившись в воздушный поток, врезался в нее ураганным тараном через несколько секунд после того, как Ренх-сат с неожиданной для человека такой комплекции скоростью метнулся внутрь, успев снести в проем и кого-то из соратников. Башня дрогнула, затряслась; заскрипела лазурная острая крыша, ломаясь со скрежетом, с треском старых стропил, как вершина тонкого карандаша, — и полетела вниз, рассыпаясь, и с жестяным оглушительным грохотом врезалась в землю у газона с орудиями.

Как по неслышимой команде понеслись в эту сторону десятки раньяров, наемники снизу закричали, принялись палить в воздух.

Люк, вернув невидимость, взмыл выше, заглянул в башню через сломанную крышу. В ней было пусто — только уходила вниз засыпанная камнем винтовая лестница, — и он досадливо выругавшись на себя, понесся прочь.

Но по пути он завернул-таки к орудиям, поднырнул под стайку раньяров, расшвыряв их, и, пока они возвращались, с минуту увлеченно опрокидывал танки и артиллерию колесами и гусеницами вверх.

Когда Люк летел обратно, злой, возбужденный и сердитый на себя, в голове почему-то звучал голос Луциуса Инландера: "Побольше самоконтроля, Лукас".

"Я всегда буду вести себя в этом теле как подросток?" — сдавленно прошипел герцог в сторону воздушного духа, неотступно следовавшего за ним.

"Нетссс, — усмехнулся змеедух. — Есссли бы ты инициировалсссся вовремя, то обе ипосссстассси взрослели бы равномерно. Еще летссс дессссять — и ты исссправишшшься. А до этогоссс за тобой будетссс очень весссело наблюдать".

Люк фыркнул непечатное и полетел быстрее. Ему уже очень хотелось увидеть Марину. И не только увидеть. Но прежде нужно было поохотиться в море и передать Майлзу все, что он рассмотрел и узнал.

В этот раз оборот прошел менее болезненно — Люк был сыт и почти не зол, и его лишь немного пошатало по пути к форту. Майлз выслушал его светлость и сдержанно попросил подождать около часа, чтобы собрать командиров фортов и старших офицеров. Герцог на совещании еще раз повторил свой рассказ, нарисовал на карте линии будущих укреплений иномирян, расположение загонов. Делиться своим идиотским поступком он не стал — вряд ли кто мог обругать его сильнее, чем он сам.

Смерть генерала иномирян не помогла бы закончить войну, и на его место пришел бы другой. И если повадки Ренх-сата уже были понятны: например, он не станет отступать вместо того, чтобы принять бой, — то новый человек внес бы в планирование большую долю неопределенности.

Но уж если решил убивать, то нужно было убивать, а не заниматься подростковой показухой. То, что Ренх-сат убил бы противника, не медля, Люк не сомневался.

После его рассказа слушали доклады разведчиков, а герцог злился, тосковал, курил и хотел к Марине. Как будто до сих пор был змеем с ветром вместо мозга в голове.

— Я, признаться, не хотел выступать, пока не решена судьба Угорского котла в Рудлоге у нашей юго-восточной границы, — поднялся из-за стола полковник Майлз. — Потому что, если рудложцы уступят, мы не успеем вернуться и закрыть герцогство с юго-запада. Но по последним сведениям, быстро бои там не завершатся, а мы не можем позволить Ренх-сату накопить больше сил и окопаться. Наши подразделения готовы к наступлению. Предлагаю выступать завтра, господа. Нужно бить врага, пока он слаб. Ваша светлость?

— Я согласен, — сказал Люк. Махнул подтверждающе рукой, не справился с координацией, больно ударился пальцами о столешницу. Майлз внимательно посмотрел на него.

— Что врачи говорят о восстановлении, ваша светлость?

— Нужно еще дней пять, — проворчал Дармоншир, кривясь и затягиваясь. — Но я прекрасно себя ощущаю, командующий.

— Вижу, — сухо проговорил полковник. — Ваша светлость, три ближайших дня вы нам точно не понадобитесь: поблизости нет иномирян, а если будет нападение, с отдельным отрядом мы справимся сами. Как командующий я приказываю вам отдыхать. Догоните нас через три дня, а уж окончательно восстановитесь в пути.

— Так точно, — сокрушенно сказал Люк, потирая ноющие пальцы. — Есть отдыхать, полковник.

Когда совещание закончилось, он позвонил Марине.

— Ты уже вернулась в Вейн? — спросил он нетерпеливо, докуривая на плацу сигарету и примеряясь к светлому еще небу — вот сейчас как взлетит, как понесется к жене.

— Нет, — рассмеялась она. — Я недавно только приехала из замка. Позвонили из центра размещения — у них массово начали болеть гриппом, просили лекарств и персонал, пришлось решать. Так что я только-только закончила в Восьмом форте и выехала обратно.