Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 29

Так она долго металась и собиралась с духом — Тротт уже почти задремал, когда девичья ладонь осторожно легла ему на плечо. Пальцы пробежались вниз по руке, к брачному браслету, и замерли.

И Макс тоже замер, открывая глаза. От простого ее движения тело сразу бросило в жар — и все он ощутил: как она прижимается, льнет сзади, как неловко обнимает горячей рукой за талию, скользит по коже, забираясь под сорочку, касаясь живота под пупком.

Он не хотел реагировать — но тело отреагировало. Дрожью мышц, по которым робкой обжигающей лаской проходили пальцы столь желанной ему девушки, трепетом крыльев, сорвавшимся дыханием, мгновенным диким возбуждением.

Принцесса с тихим бормотанием "боги, я вообще не знаю, что делать", потянулась вверх, скользнув грудью по его спине и крыльям, — и Макс почувствовал ее мягкие, нежные губы на шее. Она пробовала его неуверенно, отрываясь и нервно вздыхая, невольно и едва заметно двигая ладонью по его животу, когда прижималась снова, — а он, замерев, смотрел в темноту, не имея сил ее остановить и с ума сходя от невинных, неловких этих движений, которые добавляли остроты происходящему.

Никогда еще с ним не происходило ничего более возбуждающего.

Алина поводила ртом туда-сюда по его плечу, опаляя кожу. Погладила живот и запустила пальцы второй руки в подкрылок, в мягкий и чувствительный пух. Макс едва не застонал — дыхание, уже рваное, зачастило, тело закаменело от попыток отстраниться, не реагировать.

Было бы проще, не знай он уже, какая она. Не помни до малейших деталей ощущение ее нежной кожи под ладонями, сладость ее губ, вкус ее и то, как она вздыхала в ответ на его поцелуи.

И как плакала потом.

Он мог бы нагрубить ей так, чтобы она больше даже не посмотрела в его сторону. Мог прервать все это одним издевательским замечанием или насмешкой. Мог повернуться и спокойно, ровно, равнодушно повторить все уже сказанное — и это было бы обиднее насмешки.

Но он не хотел больше делать ей больно. И не стал — даже ради нужной цели.

Возможно, это было трусостью. Пониманием, что стоит повернуться — и он не устоит. И поэтому Тротт сдерживался, даже когда она, осмелев, приподнявшись и касаясь его уха губами, настойчиво и упрямо звала шепотом — а ему казалось, что он прямо сейчас взорвется, так сладки были ее застенчивые поцелуи и слова:

— Лорд Макс, лорд Ма-а-акс, лорд Макс.

А потом снова целовала в шею, и ухо, и щеку под звуки шумного дождя. И гладила неловко под сорочкой, то и дело замирая и отнимая руку. И вздыхала тяжело.

— Я з-знаю, что вы не спите, — несчастным голосом бормотала она, нервно сплетая свои пальцы с его пальцами и прижимаясь сзади. — Я слышу. Вы сами говорили, что у спящего совсем другое дыхание. Ну помогите же мне… мне и так ужасно страшно… — И тут же сердито: — Немедленно п-повернитесь и исполните свой супружеский долг, лорд Тротт.

Он улыбался в темноту и ее напору, и категоричности. Безумно желал повернуться. И не отвечал.

И когда она, снова затихнув, вдруг уткнулась ему в плечо мокрым лицом и беззвучно заплакала, он тоже не пошевелился. Хотя и чувствовал себя опять настоящим скотом.

Алина

Принцесса, засыпая, отодвинулась, отвернулась от спутника, чувствуя себя одинокой и бессильной. Сжалась, прикрывшись крылом и сердито моргая в темноту, — и даже в дреме, уже уплывая в сон, продолжала обижаться и переживать, и надувать губы, периодически вздрагивая, просыпаясь от этого и снова задремывая под шум дождя. Но усталость взяла свое, и она провалилась в зябкий сон, четко зная, что нужно куда-то бежать, что-то срочно доказывать, спасать, убеждать, иначе будет поздно, — и бежала, и карабкалась куда-то, и замерзала, беспокойно ерзая, пока ей вдруг не стало тепло.

Она почувствовала, как ее обнимают — спине сразу стало жарко, — почувствовала и как осторожно, едва ощутимо целуют в висок, и снова начала всхлипывать, не в состоянии разлепить веки, чтобы проверить, не снится ли ей это.

— Хватит реветь, Богуславская, — приглушенно и оттого очень мягко скомандовала ей темнота ироничным и усталым голосом лорда Макса. Алина сердито заворчала сквозь сон. — Леди Тротт, — усмехнулась темнота, и принцесса, окончательно уверившись, что это ей снится, повернулась к источнику тепла лицом и так и заснула, согревшись и расслабившись.

Утром она первый раз за все время проснулась раньше инляндца. Из расщелины в стволе пробивался едва заметный серый свет, пахло свежей зеленью и сыростью. Тротт лежал на спине, расслабленно раскинув крылья, а Алина прижималась к нему сбоку, поднырнув под руку и уткнувшись лицом в бок.

Воспоминания о том, как она отчаянно, умирая от собственной отважности, касалась его, и целовала, и требовала ответить — а ведь сейчас, когда лорд Макс проснется, придется смотреть на него и говорить с ним, — смутили ее так, что жарко стало всему телу. Почему-то после ночи их свадьбы у нее не было такой неловкости — хотя Тротт вел себя куда как откровеннее. Но тогда она была оглушена всем случившимся, испугана и очень подавлена.

Алина вспомнила, насколько откровеннее вел себя лорд Макс, и, зажмурившись, едва не застонала. Голова была тяжелой, но принцесса, полежав так немного и не в силах больше оставаться неподвижной, осторожно села и посмотрела на спутника.

И он мгновенно открыл глаза. Еще сонные, полные туманной зелени. Рука его двинулась, коснулась ее бедра — он моргнул — и тут же убрал руку.

— Я вам совсем не нравлюсь? — грустно спросила принцесса. Голос после сна был сипловатым.

Он непонимающе посмотрел на нее. Проворчал сонно и глухо:

— Отчего же, ваши губы… и святого… могут довести до греха… и колен… — он осекся и, запрокинув голову, с усилием потер лицо рукой.

Алина недоуменно подняла пальцы к губам, потрогала их. Неуверенно и застенчиво улыбнулась.

— То есть дело именно в принципах?

Тротт поглядел на ее пальцы — и, словно очнувшись, резко сел, отворачиваясь, поднялся — сейчас, в полумраке, стало понятно, что он почти достает головой до верхнего сочленения папоротника. Склонился над сложенными вещами, взял фляги и, сделав несколько глотков, начал переливать воду из одной в другую.

— Лорд Тротт, — с упреком позвала принцесса.

— Вы очень красивы, — сказал он тихо, не оборачиваясь. — Я уже говорил вам это.

— Тогда вчера вы могли бы… — дрогнувшим голосом начала Алина, чувствуя, как снова жарко становится щекам. Розовые пятна проступили даже на кистях рук.

— Нет, не мог, ваше высочество, — ровно ответил инляндец.

Принцесса села, поджав колени к груди. Понаблюдала за ним.

— Я, наверное, казалась вам очень смешной, — сказала она сердито. — И сейчас кажусь.

Тут же захотелось зажмуриться, чтобы не слышать его ответ.

Он наконец-то повернулся. Усмехнулся, прикрепляя к поясу нож в ножнах. Поднял с пола миску.

— Нет, Алина. Вы мне кажетесь очень упрямой.

— Это наша фамильная черта, — пробормотала она, подавляя желание уткнуть лицо в колени. — Вся наша семья такая. И я… наверное… надо признать… — она осеклась под его ироничным взглядом и выпалила: — Но я хочу сказать, что вы, лорд Макс, можете посрамить любого из моих предков.

— Сочту это за комплимент, — сказал он, подходя к расщелине.

— Это не к-комплимент, — возмущенно крикнула Алина вслед. — И вообще, куда вы?

— В этом папоротнике много сока, — Тротт хлопнул рукой по зеленоватой стенке изнутри, — он по вкусу похож на кокосовый. Я не знаю, сумеем ли мы сегодня найти воду, поэтому пока нацежу его в одну из фляг. Это лучше делать поутру, когда встает солнце, — корни всасывают воду из почвы, давление увеличивается, и минут за пятнадцать накапает достаточно влаги. Можно было бы поставить на ночь миски, чтобы наполнились дождевой водой, но сок полезнее и питательнее. Пока будет капать, я разомнусь. Одевайтесь, Алина. Позавтракаете, соберете сумки и спустите их вниз.

— А вы?

— Я поем на ходу, — ответил он и выпрыгнул из укрытия.