Шолох: Теневые блики (СИ) - Крейн Антонина - Страница 45

— Да. И одновременно с этим мы тоскуем по их былому величию.

— Мда. Ну и комплексы у вас на национальном уровне, — покачал головой господин Кес. — А я думаю, все могло быть по-другому. Если собрать все факты о том времени, то можно осмыслить их совершенно иначе. Например, выяснить, что срединники не «портились» после ухода богов. А остались столь же умными, великодушными, стремящимися вперед и так далее. И то, что против них пошли войной, да еще и с привлечением драконов, — величайшая несправедливость и, считайте, чистый геноцид.

— Так, ладно, закрыли тему. У меня недостаточно знаний, чтобы ввязываться в историческую дискуссию, поэтому останемся каждый при своем.

— Но неужели вам не любопытно?…

— Нет. Как я уже сказала, Срединное государство — несбывшаяся надежда, горе и позор для шолоховцев. Не хочу об этом. Лучше расскажите ваши планы на завтра, — я вспомнила о том, зачем вообще нахожусь рядом с этим странным чужестранцем.

Он пожал плечами и перечислил мне несколько библиотек, в которых собирался поработать.

— Я проверю, — предупредила Мелисанда Кеса я.

— Всегда пожалуйста, — он шутливо поклонился. — Может, даже присоединитесь? Я с удовольствием попробую перетянуть вас на свою сторону.

— Какую сторону?

— Сторону смелых искателей истины. Странно слышать, что Шолоху наплевать на историю своих предков. Можете чем угодно оправдывать это, но, на мой взгляд, любое знание лучше незнания. Я сам только недавно это понял. И это в корне изменило мою жизнь, — неожиданно признался Мелисандр. Я еще раз с сомнением окинула его взглядом. Куда уместнее он смотрелся бы в кабаке, дерущимся «розочками» от бутылок, нежели вот так вот рассуждающим.

— Ну, поздравляю вас с этим, — я кивнула и откланялась, когда нужный мне плот подплыл к станции. Ловко запрыгнула туда, кинула монетку извозчику и уселась на боковую лавку. Когда мы отчалили, я не удержалась от того, чтобы не обернуться.

Мелисандр так и стоял на набережной, расставив ноги на ширину плеч и спрятав руки в карманы брюк. Его монументальная фигура лицом была обращена к высившейся вдалеке Башне Магов. Там, на верхних ярусах, располагалась самая древняя шолоховская библиотека.

Издали мне не было этого видно, но я подозревала, что историк смотрит на голубые окошки с настоящим исследовательским вожделением.

ГЛАВА 18. Полевые работы по маньяку начинаются!

Каждому шолоховцу имеет смысл направлять свои молитвы лишь к одному из богов-хранителей, выбрав его в качестве наставника и старшего друга. Впрочем, согласно опросам, 80 % населения Лесного королевства не верят в значимость богов и их влияние на нас. Это катастрофа.

Речь Даннуили Болтович,

Фрейлены Ее Величества королевы Аунтури.

— Этот кулон защитит своего хозяина от прочтения мыслей, очень сильная вещь, — осклабился ювелир, низенький толстый дядька с бегающими пальцами и неестественно блестящими глазами. Как крыска, право слово.

Я отложила безделушку в сторону и двинулась дальше вдоль витрины. Чего тут только не было!

Серьги из лунного камня, повышающие шансы на встречу с истинной любовью; агатовые кольца, которые облегчают горечь потери; браслеты-хохотунчики, пользующиеся особенной популярностью на студенческих вечеринках и, конечно же, всевозможные защитные амулеты.

Лавка господина Бундруми, расположенная неподалеку от Посольского квартала, явно пользовалась успехом у шолоховцев! Причем, учитывая, что товары тут были на любой кошелек, в магазин с одинаковым проворством наведывались как знатные представители двора, так и прислуга из Метелочного квартала.

Бундруми знал, как себя подать: внутреннее убранство лавки, выполненное в восточном стиле, притягивало взор тысячью и одной любопытной мелочью. Благодаря мягкому полумраку украшения, разложенные тут и там, сияли особенно проникновенно.

— А эта вещица — лучший вариант, если вам предстоит трудное дело: успокаивает нервы и концентрирует внимание… — заливался соловьем хозяин, следуя за мной по пятам. Небеса великие, как же я не люблю этих навязчивых торгашей! Если б тут имелась диадема-невидимка, то ее я купила бы, не задумываясь. Но, увы, даже если забыть о магии, самые полезные вещи, как водится, попадают под графу запрещенных. И нигде, кроме Рокочущих рядов, не продаются.

Между тем, судя по его говорливости, ювелира совершенно не волновал тот факт, что за его конторкой уже полчаса кряду сидел Полынь. Куратор, замотанный в несколько слоев разношерстных рубах (по ходу, у него 100 % нарядов были выполнены в этом странном стиле — только цвета и материал менялись ото дня ко дню), удобно устроился со скрещенными ногами. Вокруг него стопками были разложены бухгалтерские книги. Он дотошно, медленно-премедленно изучал каждую страницу журнала доходов и расходов. Заинтересованная физиономия Ловчего, как мне показалось, не предвещала для Бундруми ничего хорошего, но толстяк держался бодрячком. Это было смело, учитывая, что Полынь не объяснил ему цель нашего визита, только ограничился показом татуировки и внушающей печаткой, дающей право на обыск. На печатке была изображена традиционная эмблемой, выглядящая как доска для игры в крестики-нолики с гербами всех главных государственных структур. По одному такому кольцу есть у главы каждой из этих структур, и они выдают их своим представителям на время исполнения того или иного поручения.

Мы явились к господину Бундруми благодаря мне. Точнее, благодаря написанному мною вчера списку с именами людей, побывавших в покоях Лиссая. Пока я зажигала на балу, Полынь продолжал свою бессменную вахту в «Доме Искристой Пляски»: попивал минчай, завораживал фэйри перезвоном своих фиштифлюшек и анализировал данные, бесконечно посылая ташени то туда, то сюда в поисках информации. Короче, в итоге куратор пришел к выводу, что из всех одиннадцати человек допросить нам нужно именно Бундруми.

Чем мы и занялись, после того как встретились перед Ведомством (внутри все еще кипела уборка, но из некоторых окон уже свисали белые флаги — символы того, что эти кабинеты вычищены до блеска: пыль и грязь сдались!).

Итак, Полынь читал бухгалтерские книги и периодически поглядывал на свои огромные часы. Помню, в день нашего знакомства меня просто бесило их громчайшее «тик-так», но теперь я привыкла и начала по этим часам тайно фанатеть. Циферблат был трехслойным. На нижнем уровне по кругу располагались изображения каждого часа. Пять утра в виде крыльца, час дня в виде суповой тарелки, семь вечера в виде кленового листа и так далее. Впрочем, все картинки сразу увидеть нельзя — из-за второго, внешнего уровня циферблата, представляющего собой темную эмалированную поверхность с нанесенными на нее золотыми звездами. Этот уровень медленно вращался вокруг своей оси, и специальное круглое окошечко сбоку открывало только один определенный час. А по мере прохождения времени окошечко смещалось дальше — и появлялась уже следующая картинка. В этом всем была своеобразная мудрость — тебе известно только настоящее, а прошлое и будущее скрыто звездной пеленой. На третьем уровне располагались две отдельные сферы, одна из которых изображала фазы Луны (хитрый механизм затемнял невидимые в тот или иной день части), а вторая — положение Солнца на небосводе (светило радостно ползло то вверх, то вниз по специальной бороздке). В общем и целом, часы Полыни были абсолютно волшебными, хотя он клялся, что они не имеют никакого отношения к башне магов.

Так вот, пока куратор сидел за бумагами в лавке Бундруми, я исполняла роль тоскующей и отвлекающей потенциального злодея девицы. В какой-то момент мне стало это надоедать.

— Минутку, — назидательно приподняла я палец, жестом останавливая словоохотливого (может, это как раз от нервов?) торгаша. И потопала к Полыни в темный угол.