Крадущийся охотник, затаившийся дракон (СИ) - Прядильщик Артур Иванович - Страница 40

– А девочку свою брать не будешь, что ли? – Хана явно была разочарована.

– Если заберу ее, то сильно усложню ей дальнейшую жизнь. В произошедшем могут обвинить ее. А ей еще из-за этой заколки отписываться и отписываться. Хотя… – Я внимательно посмотрел на торчащую из глаза убитого заколку.

Я посторонился, пропуская Хану к двери из номера.

– Пф! Как измельчали мужчины! – Вещала медведица уже из коридора. – В стародавние времена храбрый мужчина легко взял бы эту женщину, не обращая никакого внимания, что там могут подумать остальные! Кста-а-ати! – Хана легко спускалась вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки. – Ты мне так про кота-то и не рассказал! Что за зверь такой?

– Да не особо интересная история. – Догнал я спускающуюся по лестнице девушку. – Однажды Шихонг притащила домой кота… точнее, котенка. Маленький, серенький, миленький. Мохнатый такой весь и жалостливый. Ну, ты знаешь – коты это умеют изображать…

Из своей гостиницы мы ушли почти сразу.

Хвала Предкам, Хана не успела разбросать свои вещи по комнате номера… хоть и пыталась. И каждый раз я принуждал… заставлял… давил авторитетом матери-медведицы. Чуть ли не насиловал бедного ребенка. Ну, тут сыграл богатый опыт совместного проживания с сестрами, дочерьми, внучками, а потом опять с сестрами… У Ханы не было и шанса откосить – постоянно ворчать (нудеть, жужжать, скрипеть – как публика пожелает) на тему беспорядка и разбросанных вещей я мог виртуозно.

Я сумел придушить свое земноводное, которое попыталось придушить меня. И не стал стрясать с хозяина гостиницы компенсацию за клопов и блох, которые стали формальной причиной нашего съезда из номера. И даже удержал Хану, которая, услышав о блохах, чуть ли не буквально воспылала своей красной яки. В таком состоянии она компенсацию стрясла бы в полном объеме, но – во-первых, время, во-вторых, девушку, давящую медвежьей яки, запомнили бы. Что помешало бы сохранить хотя бы видимость того, что мы как-то шифруемся… ну, может, я как-то переоцениваю местных, но лучше таки перестраховаться. В-третьих, казенных ящеров мы таки оставили – следовательно, формально мы не съезжали из гостиницы, а просто не придем туда ночевать. Имеем право.

А вот факт въезда в другую гостиницу вполне можно списать на наш непрофессионализм. Ох, уж эти любители, играющиеся во взрослые шпионские игры!

А вечером, в новом номере для семейных пар… была тренировка. Та самая. Обещанная.

Хана сменила внешность. Зашла в ванную комнату, пошебуршала там пару минут, а обратно вышла уже очень… зрелой девушкой лет шестнадцати-семнадцати. Зрелой во всех отношениях. Там даже описывать нечего. Достаточно взять ее матушку Зану, немного ужать по всем осям и параметрам, получив ее юную, только-только расцветшую версию. И получится Хана в человеческом обличии.

В общем, тренировка началась не в момент, когда стриптизерша сбросила с себя простынку и стала профессионально имитировать змею, а еще когда только появилась из двери ванной.

Я смог! Я выдержал! Я не поддался соблазну! Это было… легко.

Спустя несколько минут оседлавшая меня Хана недовольно буркнула:

– Плохо. Эта твоя самк… медведица. Шихонг. Она является для тебя слишком сильным и мощным якорем, Фан-Фан!

– Большим кораблям нужен надежный мощный якорь. – Блаженно улыбаясь, ответил я, рассматривая балки потолка нашего номера.

– Вот только большие корабли несут свой якорь с собой! – Возмутилась взмокшая девушка, слезая с меня. – Ты понимаешь, что твоя сила должна быть твоей и только твоей? А не взятой из внешнего источника! Ты знаешь, сколько подобных идиотов отправилось в края вечной охоты, положившись на какой-нибудь особо мощный артефакт, партнеров-«батареек», на амулеты и тому подобное?

В словах Ханы была определенная логика. Вполне себе для этого мира логичная логика. Но я почему-то чувствовал, что логика эта ущербна. Во всяком случае, для меня.

– Ты здесь мою Шихонг видишь? Или даже Мару?

– Не вижу. А эта слепая тут вообще не при делах! И?

– И, значит, кораблю «Лю Фан» не нужно нести якорь на своем борту… постоянно.

– А если с якорем что-то случится, а?

– Значит найду и урою того, кто в этом виновен. – Пожал я плечами.

– А если… – Хана, что для нее совсем нехарактерно, замялась.

– Шихонг – не юная безмозглая дефачка, следовательно, если произойдет это твое «а если», значит, сама так решила и нашла того, кто куда лучше, чем я. Я вполне допускаю такой вариант. Ты пойми, я «завязался» не на нее саму, а на тот образ, который САМ в своей голове создал на ее основе… Эта ментальная пауза в сочетании с ментальным щитом да еще и под медитацией – чумовая штука!

– Пф! А то!

Обнаженная Хана выставила свои выдающиеся прелести и по достоинству оценила мой взгляд. Взгляд мой не был алчущим – я эстетически наслаждался идеальными женскими формами. Без вожделения… ну, так, чуть-чуть… «без затяга». Фигура Ханы была более «рюмкообразной», чем фигуры Шихонг или даже Мары. Красивые ноги, полные бедра, узкая талия, высокая грудь… Если считать, что все это – результат осознанной трансформации своего тела, то, следует признать, что у Ханы великолепный вкус, основывающийся на прекрасном знании мужских предпочтений… мужчин того мира – здешние любят потоньше и полегче.

– Отстой! – Хана набросила на себя домашний халат. – Первого своего мужчину я насиловала! А он лежал, как бревно! И идиотски при этом лыбился, представляя на моем месте эту кошку дранную! Я даже видела твои образы, настолько яркими и мощными они были! Ты представляешь?! Ты хоть представляешь себе, насколько это оскорбительно, Лю Фан?! Хорошо, твоя нефритовая сила тебя при этом не оставила! Тьфу! Если кто-то об этом в лесу узнает… – Она ужаснулась.

И – снова ужаснулась, но уже другому:

– А если… когда об этом узнает маменька… Вот она-то будет в полном восторге, да-а-а! – И уныло повторила, протянув. – Отсто-о-ой!

Девушка вдруг осеклась и огромными глазами посмотрела на мой пах с едва заметными красными разводами:

– Бедненькие! – Прижала она ладошки к щекам. – А ведь семь из десяти человечьих женщин вот так же под вами лежат! Как бревна! А три оставшихся – каких-нибудь актеров-мачо или певцов ртом себе представляют! Ах, бедненькие вы мои двуногие мужчинки!

Я сделал то, чего не делал в этом мире еще никогда. Я выполнил классический смачный хлесткий до горящей кожи жест «рука-лицо»:

– Хана! Ты такая… Хана!

А потом не выдержал и расхохотался. У кровати рядом «кашляла» Хана. А из-за стены кто-то что-то кричал и ругался, колотя кулаком в тонкую деревянную перегородку – голоса-то из нашей комнаты Хана как-то блокировала, а вот громкие голоса и хохот – видимо, не очень…

А ведь на остальные звуки, издаваемые парой минут назад Ханой – за стенкой молчали в тряпочку. А хохот их, видите ли, раздражает и не дает уснуть! Вот же – эксгибиционисты! Или это мы с Ханой – эксгибиционисты, а за стеночкой – вуайеристы? Всегда путался в этих терминах.

– Я понял! – Подскочил я.

– Что ты понял? – Сонно пробормотала Хана, приподнимая голову с моего плеча.

– Понял, зачем использовали заколку именно Шихонг!

– Тогда не «понял», а «постиг». – С зевком поправила она. – «Я постиг» – звучит круче на двадцать процентов!

А я тут же скорректировал «показания», так как спросонья чуть не разболтал Хане того, чего она знать пока не должна:

– Шихонг на самом деле угрожает только небольшое разбирательство и в два раза большее количество отчетов. А ее заколку использовали, чтобы приостановить операцию по моему похищению или устранению. Пока будут разбираться, пока будут сомневаться – время-то и уйдет. Могли взять и заколку из головы ее подруги. Этой… Ри Сахон.

– Это которую есть нельзя, потому что она ядовитая? Замечательно. А теперь можно я просто посплю?! Я только-только загуглила монгольские сложносоставные традиционные луки!