Этот охотник из Лисьих Лапок (СИ) - Прядильщик Артур Иванович - Страница 1

Этот охотник из Лисьих Лапок

Глава 1

Глава 1

С чего-то надо начинать.

Кто-то начинает с живописания природы. С того, как легкий ветерок играет с листвой деревьев. Или, там, про журчащий ручеек. А еще - про трели певчих птичек, стрекот всяких специальных насекомых типа цикад, стрекоз, жучков и кузнечиков, плеск рыбы… И из-под чьего-то пера подобные описания выходят просто изумительно, превращаясь из зевотно-рвотной скукотищи в завораживающий или умиротворяющий вид из окна. Редко, но такое бывает. Когда к умению писать буквы прилагается мастерство рассказчика. Рассказчика, долго и упорно на этой стезе тренировавшегося. Или человека, вовремя сообразившего, что такой «расслабон» очень уместен перед каким-нибудь «напрягом».

Кто-то сразу начинает с этого самого «напряга» - крутого замеса, мордобоя, перестрелки, битвы, баталии. Трассеры в ночи, свист пуль, пиу-пиу навороченных футуристичных девайсов, лязг стали о сталь, взрывы, слаженные «у-ух» бортовой артиллерии, лихорадочные выкрики заклинаний, сияющие от закачанной в них силы печати боевых заклятий, хрипы раненных и умирающих, азартное хэканье и ругань сражающихся…

Кто-то начинает с различных мест неведомых, находящихся вне времени и пространства. Таких, как Пустота, Чернота, Неведомая Комната, в которой Непонятная Всемогущая Сущность дает в зубы квест... и пинком под зад вышвыривает на его выполнение.

Кто-то вообще не заморачивается и поэтому началом его истории будет Незнакомый (или, напротив, Знакомый) Потолок. Ну, типа: шел-шел, упал, очнулся, знакомый-незнакомый потолок… Кто я? Где я? Почему все вокруг разговаривают на незнакомом языке? Почему у меня ручки такие тоненькие? Или (это вообще трэш!) откуда у меня сиськи, и куда (и почему???) пропала моя горячо и регулярно любимая дудулька? В отдельных терминальных случаях и сиськи и дудулька присутствуют одновременно…

+++

Как легко догадаться, я тоже не хочу напрягаться и выёживаться. Поэтому начну, как придется, а продолжу - как получится.

Начну с того, что в данный момент я отмечаю свой день рождения.

В этом мире не принято ежегодно отмечать дни рождения. Во всяком случае, среди крестьян, селян, пейзан и прочих простых жителей. Да и горожане, из простых и обычных, этим не страдают. Оно и понятно: селянин почти во всех мирах – существо насколько бесправное, настолько же занятое и непраздное. И в какое время года его ни пни – ОНО постоянно в делах и заботах. Если не в делах и заботах, то, следовательно – спилось и опустилось. Последнее, что таких опустившихся интересует – вопросы дня рождения. Хотя, сойдет, как повод в очередной раз нажраться… С другой стороны, таким и повод не нужен.

Дел и забот нет, наверно, только в короткий зимний период, когда надо тихохонько сидеть в избе (халупе, землянке, хижине, где-то-там-еще) и не выпускать тепло на улицу. И починять инвентарь, шить сети, заготавливать стрелы, плести тетиву, чинить плуг, разбирать семена, плести корзины, шить одежду и обувь... м-да.

Ну, и еще более короткой осенней поры, когда урожай собран, добыча настреляна и надо бы шустро перепрятать хотя бы часть этого добра, дабы оно не попало на глаза и в отчеты сборщиков разнообразных и многочисленных налогов, податей, сборов-поборов-дани. И еще успеть где-то в процессе хорошенечко оттянуться, нализавшись до изумительного состояния, чтобы сбросить со своих натруженных плеч невероятное напряжение лихорадки посевов, прополок, поливов, охоты, сборов, покосов, заготовки, маринования, копчения, засола, консервирования…

Так что отвлекаться в процессе еще и на бессмысленные и ненужные празднования своих и чужих дней рождений – штука вредная, антисоциальная, обществом неодобряемая. Потому как экономически невыгодная.

Здесь отмечают юбилеи. Двенадцать лет – раз, двадцать четыре – два, тридцать шесть – три… а дальше – как получится. То есть по дюжинам. Да и «отмечают» - слишком громко сказано. Простенький подарок в зубы, лук в руки и пошел в лес за добычей. В моем случае подарком как раз новенький лук и был. Врать не буду – подарок хороший и нужный, так как отец у меня человек обеспеченный, может позволить лук от хорошего мастера. Но подарок – ожидаемый. То есть никакого сюрприза и неожиданности.

В нашей деревне, где-то на две трети состоящей из охотников, луки, колчаны, кобуры, ягдташи, наборы наконечников – стандартный универсальный подарок. Даже для девочек. Как фоторамки, календари, галстуки и носки.

Оставшаяся треть деревенских, что логично, состоит из кожевников, стрело-, лукоделов и прочих специалистов, «обслуживающих» нашу, охотников, работу. Починка снаряжения, разделка и заготовка добычи, ее продажа… Они, соответственно, считают «обслугой» нас. Но уже молча. Нас таки тупо больше.

Мне, как всякому уважающему себя попадуну, на обычаи местных, касающихся празднований дней рождений, понятно, сугубо положить. Свою днюху я отмечал, отмечаю и отмечать буду! Ежегодно! Как высокородный!

Правда, есть нюанс. Своим… СВОИМ днем рождения я считаю не момент появления из утробы матери, а тот миг, когда впервые осознал себя. Понял вдруг, что мирок, в котором жил пятилетний пацаненок – не просто мал, а микроскопичен по сравнению с ТЕМ миром, бывшим домом для обычного офисного работника. Электричество, интернет, авто, самолеты, космос, видео, компьютерные игры… И туалеты, в которых горит свет!

Сегодня мне исполнилось десять лет. Со «здешними» - пятнадцать. Где-то примерно так.

+++

Отпраздновать решил с размахом. Вроде как с утра ушел из дома на охоту, а на самом деле, подстрелив по пути всего трех птах, устроился на полянке километрах в десяти от родной деревни.

Родители против моего ухода не возражали: поздняя осень, урожай собран, припасы из дичи заготовлены на хранение и на продажу в город (ядреный запах от коптилен стоит над деревней с середины лета и до сих пор). Отец, к тому же, был не в состоянии чему-либо возражать – боролся с последствиями вчерашнего бурного возлияния в нашей деревенской «столовой». Боролся по всем правилам – повторным опохмелом пивом. Имел, кстати, на это полное право, как один из самых лучших и уважаемых охотников нашей деревушки.

Младшие - сестры-близняшки Цу и Мики, сестра Хао - попытались «упасть на хвост», но, увы (для них) – охота на мелочь (а на крупняк такого молодого, как я, никто пока не возьмет и не пустит) не терпит больших компаний. Ну, а старшие уже давно обзавелись не только своими семьями, но и своей отдельной жилплощадью… Да и сами участвовали в общедеревенских празднованиях по поводу окончания сельхозработ. И сейчас тоже… боролись. Вместе с отцом, ага.

С «днюхой» мне повезло – пятилетним юным охотником в каком-то непонятном примитивном мире я стал десять лет назад глубокой осенью, когда все хозработы в основном завершены, народ совсем не покидает деревню, занятый употреблением спиртного или заготовкой добычи и подготовкой ее к предстоящим городским ярмаркам.

Места тут глухие. До ближайших соседей – деревни Семероножки, деревни пасечников-пчеловодов-медоделов – километров семь. И – в противоположную сторону от моей «праздничной полянки».

Праздничный… да, по времени все-таки обед. Так вот, мой праздничный обед состоял из маленькой тыквы-фляги с абрикосовым вином, запеченной в глине пираксы и… четырех конфет.

Бухло (если этот компотик так можно назвать) – честно купленное в единственной деревенской забегаловке. Несмотря на местечковый монополизм, единственное (в радиусе десяти «кэмэ») заведение общепита умудряется держать приемлемый уровень цен. Демократичность цен легко объяснима: если владелец заведения уступит в яростной борьбе своей персональной жабе и взвинтит в своем «ресторане» цены, его основная клиентура пожмет плечами и начнет гнать спиртное дома – для рукастых и трудолюбивых крестьян в этом нет ничего запредельного. А то и конкурент проклюнется. Менее жадный… хотя бы на первых порах.