Клинком и сердцем. Том 1 - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 4

– Яйца с паштетом! Печеные овощи! Спаржа нежная, как пальчики благородной девицы! Попробуйте спаржу, синьор! – вторил ему другой.

– Эта форель еще час назад плавала, клянусь добродетелью моей жены! А устрицы? Вы видели таких устриц, великолепный синьор? Купите пять дюжин и возьмите шестую бесплатно! Принесите их своей возлюбленной, и если она вам потом откажет, вернитесь к старому Паоло – я вам дам бесплатно самого колючего живого краба!

– И что я буду с ним делать, почтенный Паоло? – невольно заинтересовался Лучано, замедлив шаг у лотка с устрицами.

– Ха! – расплылся в улыбке торговец. – Сунете ей под одеяло! Девушка, не способная оценить свежие устрицы и горячего мужчину, ничего другого не заслуживает.

– Прекрасная мысль, синьор, – рассмеялся Лучано. – Даже жаль, что прямо сейчас у меня нет девушки. Но уверяю, как только она появится, я приду к вам за устрицами.

Пройдя почти до самого конца моста, он остановился возле булочника, чей товар был спрятан в плетеные корзины, чтобы не остыть. Знакомый торговец с достоинством кивнул и, приоткрыв крышку, откинул белоснежное полотенце, уточнив:

– Как обычно, синьор Фарелли?

– Совершенно верно, – поклонился ему Лучано и принял заботливо завернутую в холщовую салфетку фокаччу, круглую, горячую, упоительно ароматную.

Посмотрел на нее и сглотнул, борясь с желанием отщипнуть румяный краешек, щедро присыпанный пряностями. Ему ведь уже не десять, пора вести себя пристойно! Булочник, понимающе улыбнувшись, взял другую фокаччу, отхватил ножом горбушку, капнул на нее оливковым маслом и посолил.

– Передавайте мастеру Ларци мои искренние пожелания здоровья, – попросил он, пока Лучано торопливо рвал зубами, жевал и глотал восхитительную хрустящую корочку и душистую мякоть. – А это к шамьету ему и вашей милости.

– М-м-м-м-м! – отозвался с набитым ртом Лучано, снова кланяясь и забирая второй сверток.

По небу уже разлилось крыльями сказочной птицы зарево рассвета. Золотые, розовые, жемчужно-серые и малиновые перья чередовались длинными слоями. Внизу, под мостом, серебрилась гладь реки, воздух был чист, прозрачен, напоен благоуханием цветов… Лучано, прижимая к себе оба свертка, спустился по широким низким ступеням и небрежно кивнул двум парням, стоящим у начала лестницы. Одетые как небогатые подмастерья, они, тем не менее, были Шипами, как и он. Правда, из рядовых.

– А, Счастливчик! – обрадовался ему Фелипе, невысокий, крепкий, с быстрыми точными движениями. – Мы сейчас шли мимо вашего дома. Мастер Ларци тебя хочет!

– М-м-м? – протянул Лучано, все еще пребывая в благодушнейшем расположении духа. – И как именно он меня хочет, мастер не говорил?

Шутка получилась так себе, на грани пристойного, но Фелипе его хорошо знал, так что и не подумал принять за чистую монету.

– Как можно быстрее, – сообщил он и слегка усмехнулся, показывая, что оценил.

А вот его спутник расплылся в скабрезной ухмылке и окинул Лучано взглядом, от которого утро сразу чуть поблекло в своей прелести, будто подернувшись грязной дымкой. «Витторио, да? – вспомнил Лучано. – Недавно работает с Фелипе…»

– Так вот как знаменитый Счастливчик вылез в младшие мастера? – насмешливо бросил долговязый и рыжеватый Витторио. – А шуму-то было. Что, по-честному никак не получалось?

– Нет, конечно, – улыбнулся Лучано, и Фелипе за спиной напарника скривился, словно у него внезапно заболел зуб.

– Фортунато, слушай… – начал он и замолчал, поймав предостерегающий взгляд, а Лучано, опершись о перила, в ответ смерил Витторио таким же взглядом с ног до головы.

Конечно, каждый в гильдии думает о них с мастером все, что хочет. Но тот, кто считает, что Ларци будет путаться с учеником – и, особенно, этому ученику облегчать экзамен, – сильно ошибается.

Ну и тот, кто считает, что Лучано Фортунато Фарелли, Лучано Счастливчику, нужно было послабление, чтобы в двадцать пять лет стать младшим мастером, ошибается тоже. Что полезно. Пусть недооценивают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Однако спускать такие мысли о своем мастере… Пусть даже Лучано первый ляпнул глупость, но ему можно, а другим – нет.

– Фортунато… – безнадежно вздохнул Фелипе, уже все понимая. – Нам с Витто сегодня работать. Вместе.

Все-таки Фелипе – умница. Даже не пытается его отговорить, просто попросил отсрочки. Что ж, работа – это святое. Раз Витторио нужен этим вечером живым и здоровым, пусть пока гуляет.

– Удачи, – улыбнулся Лучано и прошел мимо.

От Моста Поцелуев по аллее, потом в узкий переулок. Слева в его конце – три дома, а справа – высокая стена, за которой видно лишь крышу двухэтажного маленького палаццо. В стене – зеленая дверь, не запертая, наверное, мастер выходил на улицу совсем недавно.

Лучано аккуратно закрыл дверь за собой и пошел по саду, утопающему в цветах, несмотря на раннюю весну. Летом здесь и вовсе не вдохнуть от густых ароматов, а яркие краски будут резать глаз, но даже сейчас петляющая тропинка вела через островки зелени и первоцветов, а дом едва виднелся из-под плюща, затянувшего его до самой крыши. Шурх! Из кустов метнулась черная тень, прыгнула ему в ноги, ловя их лапами.

– Мр-р-р-р?

Лучано наклонился, погладил густую блестящую шубку угольного цвета, и зеленые глаза пытливо уставились на него с круглой мордочки. Мандрагора… Значит, и Аконит где-то рядом, он от подруги далеко не отходит.

Действительно, большой серебристо-серый кот вывернул из тех же кустов, и они с Мандрагорой важно пошли вперед, словно указывая путь.

Улыбаясь, Лучано взбежал на крыльцо, толкнул дверь. Втянул ноздрями ошеломляющий запах и сразу пошел на кухню, словно по стелющемуся в воздухе следу.

Мастер готовил яичницу с овощами. На широкой плоской сковороде томились ломтики золотистого бекона, исходили соком и паром крошечные белые луковки, кусочки спаржи, молоденькой репы и тыквы, стручки зеленого горошка. Рядом в глиняной мисочке нежно желтела молочно-яичная смесь, приготовленная для заливания, высилась горка мелко нарезанной зелени, вторая – тертого сыра, стояли баночки с молотым перцем, кориандром, семенами пажитника и чем-то еще…

– Доброго утра, мальчик мой, – сказал мастер, не оборачиваясь и неторопливо священнодействуя над сковородой. – Ты как раз к завтраку.

Лучано прошел по надраенному и навощенному деревянному полу, на котором уже плясали солнечные лучи, опустился на колени и почтительно поцеловал протянутую ему узкую жилистую руку. Единственное кольцо на ней, железное, в виде свернутого стебля розы и с цветком вместо камня, мягко блеснуло на солнце.

– Доброго утра, мастер, – тихо сказал Лучано, вдохнув запах сыра и специй, душистых масел, алхимических ингредиентов, чистой одежды, шамьета…

Этот неуловимый аромат, состоящий из десятков других, изменчивый, но безошибочно им узнаваемый – запах его дома.

Замерев, он дождался, пока мастер кивнет, и лишь тогда поднялся, ожидая распоряжений.

– Почему бы нам не позавтракать в саду? – задумчиво сказал мастер Ларци. – День прекрасный…

– Тогда я накрою? – радостно отозвался Лучано и получил еще один согласный кивок.

Пока дожаривалась яичница, источая умопомрачительный аромат, Лучано собрал и отнес на террасу, выходящую в сад, все необходимое. Расставил глазурованные сине-белые тарелки, поломал фокаччу на куски – в доме мастера Ларци придерживались старых порядков и не оскорбляли хлеб прикосновением ножа. Соль, перец, оливковое масло и чистая вода – ну это как полагается. Напоследок он торопливо разжег особую жаровню для шамьета, стоящую в углу террасы, и, пока угли разгорались, нарезал принесенную из погреба сырую печенку, поставив ее на пол в большом блюде.