Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия - Страница 18

Передернув плечами, Алька вернулась к тем платьям, которые были названы повседневными и простыми.

— Позвольте, я вам помогу переодеться, — тут же, словно по волшебству, рядом появилась девушка-продавщица, — вы будете брать это платье?

— Как пожелает приор Эльдор, — растерянно выдавила Алька, — я не знаю, какую сумму он здесь собирался потратить.

— По слухам, приор Эльдор никогда не скупился, когда его супруга здесь делала покупки, — внезапно сказала девушка и весело подмигнула, — только теперь вот фье Мертци не часто тут бывает. Говорят, у мужа ее дела совсем плохи. Говорят, дело попахивает очередным разводом…

— Простите, но мне совершенно неинтересно, как дела у фье Мертци, — Алька смотрела на себя в зеркало. Платье в коричневую и кремовую клетку было чудо как хорошо. Только вот печать никуда не денешь.

— А зря, — вкрадчиво ответила продавщица, — потому что фье Мертци, бывшая ниата Эльдор, уже наводила справки о том, как и с кем живет ее бывший супруг. Наверное, жалованье приора Надзора покажется ей куда более привлекательным, чем жалованье Стража.

— А мне-то что с того?

— Так вы же, моя милая, заняли ее место.

— Разве?

Алька вздохнула и подумала, что не обязана объяснять этой ушлой девице о том, что именно связывает ее с приором.

Когда она, наконец, вышла к ожидавшим ее Эльдору и Тибу, братик сорвался с дивана, бросился к ней и обнял за ноги, путаясь в длинном клетчатом подоле.

— Алечка. Какая ты красивая. Как и раньше…

— Не нужно, Тиб, — Алька поняла, что краснеет. Посмотрела на Эльдора — тот сидел на диване, вытянув вперед ноги, и с прищуром ее рассматривал.

— Недурственно, — наконец сказал он, — очень даже. Куда лучше, чем было.

"Он просто смеется надо мной. Просто смеется".

— Тогда прошу в повозку, фье Ритц.

…Когда уселись — Алька с краю, Тиб между ней и приором, и когда в повозку погрузили все короба и пакеты, Тиб извлек из кармана курточки пряник в виде лошадки.

— Смотри, как мама покупала, — похвастался он Альке, — и грива розовая, и копытца белые-белые.

— Хорошо, — она потрепала его по макушке, — я рада… надеюсь, ты сказал спасибо ниату Эльдору?

— Сказал-сказал, — насмешливо ответил за Тиба приор, — а от тебя, как я погляжу, спасибо не дождешься?

— Мне не нужно все… это… — Алька нахмурилась, — конечно, я очень, очень благодарна, но…

Ничего не говоря, Эльдор залез рукой в карман, вынул оттуда нечто, завернутое в коричневую бумагу, и положил на колени Альке. Тиб хихикнул.

— Что это?

— Тебе.

Алька недоверчиво покосилась на Эльдора, но тот уже напустил на себя привычное каменное выражение и взялся за вожжи. Она непослушными пальцами развернула хрустящую бумагу — там оказался точно такой же пряник, как у Тиберика. Такой, как мама покупала.

— Зачем… вам все это, — прошептала она, — зачем?

Но приор уже не расслышал. Он сосредоточенно правил повозкой, и вскоре они уже ехали прочь из Роутона, в тихий осенний пригород.

ГЛАВА 5. Незваные гости

— Вот увидишь, все наладится. Ну, а ошейник… Ну а что — ошейник. Он не выглядит так, будто его с собаки сняли. Тонкий черный ремешок. На украшение похоже.

Они с Эжени возились на кухне, наполняя песочные тарталетки паштетом. Марго тоже принимала участие в приготовлениях, жарила блинчики, и Альке даже досталось несколько — тонких, кружевных, как следует намазанных маслом.

— Я в рабстве на пять лет, — напомнила Алька, переходя к украшению паштета ягодками клюквы. — Что тут может наладиться?

— Деточка, — подала голос Марго, — но разве тебе здесь плохо? Разве ниат Мариус тебя хоть чем-то обижает? Двуликих он, конечно, люто ненавидит, но на то есть причины.

Червячок любопытства давно беспокоил Альку, но тут она решилась:

— А вы не знаете, почему? Откуда такая ненависть?

Марго вылила тесто на сковородку и ответила назидательным тоном:

— А как можно относиться к тварям, которые убили всю его семью? Даже детей не пощадили… А теперь вот ниат Эльдор единственный остался. Погибнет он — и род угаснет. И дом этот превратится в развалины. А ведь я помню, как здесь детвора бегала, у ниата была сестра и братья.

— Понятно, — выдохнула Алька. По крайней мере, теперь все стало на места. Возненавидишь тут… Хорошо, если рассудок сохранить удастся.

— Он поэтому стал Стражем Надзора? — тихо спросила она, — мне всегда говорили, что в Стражей набирают сирот…

Марго ловко сняла готовый блинчик со сковородки, налила еще теста.

— Нет, деточка. Ниат Эльдор стал Стражем потому, что так захотел Магистр. Сам Магистр тогда по счастью проезжал мимо и остановил резню… Но напали на них не здесь, нет. В доме кровь не пролилась… Все, можно подавать на стол. Гости, поди, уже пришли.

Алька вздохнула и принялась водружать приготовленные деликатесы на поднос.

Еще утром ниат Эльдор сообщил всем, что к вечеру в гостях будут полицмейстер Роутона с сыном, и распорядился, чтоб Алька подавала закуску. Ей не хотелось, потому что все будут пялиться на печать, но против воли хозяина не пойдешь. Да и не очень хотелось скандалить и сопротивляться, особенно после той памятной поездки в Роутон, когда приор едва ли не в первый раз вел себя с ней не как с животным или вещью, а как с человеком. Пряник, кстати, Алька так и не съела. Аккуратно завернула в бумагу и оставила рядом с маминой вазочкой.

— Ну, я пошла, — она взяла поднос.

— Иди, — улыбнулась Эжени, — и не смотри на всех букой. Не то гости разбегутся, а ниат Эльдор будет недоволен.

Алька усмехнулась и молча вышла из кухни.

Подходя к гостиной, услышала обрывки разговоров, рокочуще-низкие мужские голоса. Не стала прислушиваться, вдохнула поглубже и вошла, отыскивая взглядом приора.

Эльдор расположился в кресле с пузатым бокалом, где на донышке перекатывалось что-то темно-коричневое. Его лицо казалось расслабленным и не лишенным того доброжелательного внимания, с каким слушают не очень интересных, но важных собеседников. На миг Альке даже показалось, что он ей улыбнулся, быстро, уголком губ, но потом она подумала, что это просто невозможно. После того, как двуликие растерзали всю семью.

Полицмейстер Роутона уже сидел за столом, крутил в толстых пальцах серебряную вилку. Он был полноватым, еще не старым, с красным лицом и шапкой пегих волос — так седеют рыжие. Сын полицмейстера тоже присутствовал, ровесник самой Альки, и вот он-то и был огненно-рыжим, веснушчатым и очень неприятным на вид. Почему неприятным — Алька и сама не поняла. Ну вот бывает же, что посмотришь на человека, и он не нравится. И дело не во вздернутом носе, и не в мелких, глубоко посаженных глазках. Может быть, в надменном выражении лица? Или в дурной привычке постоянно щипать себя за ухо, даже сидя за столом?

Алька молча подошла к накрытому столу и принялась составлять с подноса блюдо с паштетом и хрустальные розетки с фруктовыми салатами. Ну и конечно же, ее печать не осталась без внимания.

— Двуликая? — удивленно спросил полицмейстер, — вы наняли прислугой двуликую?

— Почему нет, — сухо ответил Эльдор, и Алька, не оборачиваясь, почувствовала на себе его тяжелый взгляд.

— Забавно. Двуликая в доме приора Надзора.

— И ближайшие пять лет в нем останется, — заметил Эльдор.

— Не боитесь, ниат? — подал голос сын, — никто не знает, насколько надежны печати прежнего приора, Эймса.

— Держи врага ближе к себе, — насмешливо процитировал Эльдор устав Надзора, — не сомневайтесь, я справлялся со многими птичками… И с этой справлюсь.

На этом Алька взяла пустой поднос и, коротко поклонившись, вышла. Собственно, давно уже привыкла, что обсуждают ее печать, этот проклятый синяк во всю щеку, но все равно было неприятно. Она вернулась на кухню, погрузила на поднос стопку блинчиков, щучью икру в хрустальных вазочках и снова отправилась к гостям.

На сей раз приор уже сидел за столом, лицо полицмейстера из просто красного стало багровым, а в комнате плавал запах вина. Сын полицмейстера что-то жевал, запивая из тонкостенного бокала.