У порога великой тайны - Ивин Михаил Ефимович - Страница 33

В пустыне люди прибегают к манне, когда наступает голод. А на Крайнем Севере, в приполярных областях человек вряд ли вообще мог бы жить, если бы природа не заселила тундру лишайниками. Олений мох, или ягель, который служит кормом северному оленю и летом и зимой, — вовсе и не мох, а лишайник; назвали его когда-то мхом по ошибке, так же как назвали водоросль гонидией. Ягель — корм для оленя, а олень всегда давал человеку Севера и молоко, и мясо, и шерсть, и шкуру — для постройки жилья, для одежды.

И еще одна особенность отличает лишайники — долголетие. Лишайник может жить несколько веков, больше иного дерева.

Тимирязев назвал лишайник растением-сфинксом. Возможно, не все тайны этого сфинкса еще разгаданы. Возможно и то, что, достигнув в ближайшие десятилетия соседних с Землей планет, человек обнаружит там растения, подобные лишайникам. Ведь давно уже высказана догадка о том, что на Марсе, с его крайне суровыми условиями, могут обитать такого рода растения…

А теперь вернемся к Фаминцыну. Почему он не вмешался в спор, разгоревшийся вокруг его открытия? Почему предоставил западным ученым доводить до конца начатое им дело? Почему даже не попытался дать ответ на простой, казалось бы, вопрос — что такое лишайник? Ответ, прямо вытекавший из опытов, так блестяще поставленных им и Баранецким.

Фаминцына, как и Тимирязева, всю жизнь занимала тайна хлорофиллового зерна. Тимирязев вступил в науку немного позднее, он был моложе Фаминцына на восемь лет. Оба посвятили себя физиологии растений, и каждый создал свою школу, воспитав плеяду талантливых ученых.

Друг друга они недолюбливали — слишком разные они были люди. Но никогда ни один из них не позволил себе отозваться пристрастно об исследованиях другого. Тимирязев чрезвычайно высоко ценил опыты Фаминцына над водорослями и лишайниками. Подобные же отзывы можно найти в книгах Фаминцына и о работах Тимирязева, посвященных хлорофиллу.

Между ними возникали острые споры, но касались они не их собственных опытов. Тимирязев резко нападал на Фаминцына за то, что тот слишком либерально, терпимо относится к противникам Дарвина. Позднее на этом основании и самого Фаминцына причислили к антидарвинистам. На самом же деле он с глубоким уважением относился к Дарвину и его учению.

Фаминцын пытался развить, дополнить эволюционную теорию. Вся его жизнь — гигантский, напряженный поиск. Иногда это были странствия в потемках. Но даже и заблуждения такого мощного ума поучительны… Тем более, что искания Фаминцына были не просто теоретическим умствованием. Они сопровождались сотнями и сотнями точных опытов, которые явились сами по себе вкладом в науку.

Клетка, по Фаминцыну, есть сожительство, симбиоз нескольких простейших организмов. А раз так, предположил ученый, то хлорофилловое зерно можно выделить из клетки и оно будет, как и на заре жизни, развиваться самостоятельно.

Раз зародившись, новая идея ищет подтверждений. И когда Фаминцыну вместе с Баранецким удалось выделить из лишайников зеленые круглые тельца, которые продолжали развиваться самостоятельно, он решил, что найдено подтверждение его гипотезы. Гонидии лишайников, убеждал он Баранецкого, не что иное, как хлорофилловые зерна, приспособившиеся к совместной жизни с бесхлорофилловым грибом. Но ведь зеленые тельца лишайников совершенно сходны с одноклеточной водорослью цистококкус — Фаминцын и Баранецкий сами это обнаружили!? Значит, водоросль цистококкус и есть хлорофилловое зерно, живущее обособленно, вне растительной клетки, рассуждает Фаминцын. Еще одно подтверждение его идеи о том, что растительная клетка — сожительство наипростейших организмов, могущих существовать и самостоятельно!

И все-таки он не считает, что его гипотеза стала теорией. Ему нужны новые и новые факты. Достоверность его опытов с лишайниками подтверждена во всем мире. Правда, и Симон Швенденер и Антон де Бари делают из его опытов совсем иные выводы; они считают, что гонидии — это водоросли и что, следовательно, лишайник есть сожительство гриба и водоросли. Но Фаминцына это сейчас не интересует. Он одержим своей идеей и ведет поиск дальше, а попутно делает все новые и новые открытия.

Не случайно он так увлечен низшими растениями и близкими к ним одноклеточными простейшими организмами. Как и микроскопические водоросли, простейшие, обитающие в океане, в пресной воде, в почве, устроены совсем не просто. Они поражают нас удивительной приспособленностью к среде. Некоторые из них (жгутиковые, к которым относится и эвглена) образуют как бы мост между растениями и животными, обладая свойством тех и других. Предполагают, что жгутиковые ближе всего стоят к общим предкам животных и растений; и предки эти, несомненно, были одноклеточными.

Фаминцын одним из первых в науке понял, что, изучая пристально микроскопические водоросли и простейшие, можно выведать у природы некоторые тайны, касающиеся зарождения и развития жизни.

Приехав в 1889 году в Неаполь, Андрей Сергеевич занялся радиоляриями и ресничными инфузориями.

Радиолярии — микроскопические простейшие, обитающие в теплых морских водах — играют большую роль в жизни океана. Ученые насчитали 4400 видов радиолярий. По форме эти организмы напоминают то звезду, то туфельку, то колокол, то ощетинившегося ежа. У радиолярий изящные тонкие скелетики.

Когда радиолярии отмирают, скелетики опускаются миллиардами на дно и образуют так называемый радиолярный ил, который служит пищей донным жителям океана. Если глубина больше пяти — шести тысяч метров, то скелетики, опускаясь, успевают раствориться в океанской воде.

Инфузории населяют, главным образом, пресные воды. Но и в океане их немало — около семисот видов. Живут они, как и радиолярии, в толще воды в тончайших прозрачных домиках, напоминающих бокалы, рюмки, стопки самой разнообразной формы. Инфузории и радиолярии обладают способностью светиться. Светятся у них капельки жирообразного вещества, включенные в протоплазму. Вместе с другими организмами радиолярии и жгутиковые создают тот светящийся ковер, который всегда поражал морских путешественников.

Ласковый, прогретый солнцем Неаполитанский залив полон жизни. В пробах воды Фаминцын быстро находит интересующие его организмы. Это те виды инфузорий и радиолярий, которые, подобно лишайникам, сожительствуют с одноклеточными водорослями. Изобретательность природы неистощима. Но Фаминцын не созерцатель. Присмотревшись к жизни инфузорий и радиолярий, он проводит над ними серию блестящих опытов. Это, в сущности, тончайшие хирургические операции. С помощью иглы ему удается под микроскопом отделить от инфузорий и радиолярий сросшиеся с ними водоросли. И насильственно разделенные создания продолжают развиваться уже в одиночку.

Но и эти блистательные неаполитанские опыты не удовлетворяют Фаминцына. Он разъединил сросшиеся организмы разных типов. Ну, а главная его цель — разделить и принудить развиваться в одиночку части растительной клетки, прежде всего хлорофилловое зерно.

Он терпит неудачу за неудачей, но вновь и вновь пытается достигнуть намеченной цели. И так до последнего дня жизни…

Мы должны представить себе клетку высшего растения с ядром и хлоропластами диаметром в тысячные доли миллиметра, клетку с ее тончайшей, сложнейшей организацией живого вещества, чтобы понять, какую непомерную тяжесть взвалил на свои плечи ученый. Да ведь и микроскопическая техника того времени кажется нынешним экспериментаторам допотопной.

Наука не подтвердила идеи Фаминцына о развитии органического мира путем симбиоза, сожительства организмов.

И даже если бы Андрею Сергеевичу удалось выделить и отдельно выращивать хлорофилловые зерна, — все равно это бы еще не доказывало, что в минувшие эпохи части клетки жили как самостоятельные наипростейшие организмы. Современная наука считает клетку простейшей единицей строения организма. Живое тело растительной клетки, именуемое протопластом, включает в себя протоплазму, ядро, пластиды и хондриосомы; все эти органоиды клетки обладают жизненными свойствами не в одиночку, а во взаимодействии.