Жених в наследство (СИ) - Михеева Рина "Пушися" - Страница 5

Волчье тело распрямилось, мгновенно преображаясь, и оказалось человеком.

— Куда, глупая девчонка?! Ты моя, — это было сказано настолько властно и уверенно, что Полина и в самом деле едва не остановилась, — не только потому, что силы её были на исходе, но и потому, что сопротивляться этой власти было почти невозможно.

Ноги ослабели, тело перестало слушаться, она прошептала онемевшими губами "нет", и внезапно ощутила прилив сил, будто волна тепла окатила её с головы до ног. Полина рванулась вперёд, и снежная искристая стена приняла её в свои объятия — мягко и оглушающе одновременно. Полина потеряла сознание.

ГЛАВА 4. Новый мир

Первым, что увидела Полина, когда пришла в себя, была всё та же искрящаяся стена. Только теперь стало совершенно ясно, что к снегу белая круговерть никакого отношения не имеет, но долго размышлять на эту тему не вышло — слишком много было других причин для удивления.

Начать с того, что с той стороны стены, с которой теперь находилась Полина, царило лето — зелёное, цветущее, ароматное — самое настоящее лето. Девушка лежала на траве, — похоже, это была лесная поляна, — за цветочной идиллией полянки, тонущей в густых вечерних сумерках, виднелся перелесок, вероятно, переходящий в лес. С неба на Полину смотрела огромная почти полная Луна. Такая большая, что казалась ненастоящей. В её свете было лишь немного темнее, чем пасмурным днём. Звёздные россыпи завораживали, но любоваться этой красотой было некогда, следовало срочно понять, где она и что с ней!

Полина осторожно поднялась, ощупывая себя и осматриваясь. Голова слегка кружилась, было жарко — ну ещё бы! — в тёплой куртке, свитере, сапогах и… Шапки не было! Слетела, наверное, — с сожалением подумала Поля, сама себе удивляясь: до того ли тут, чтобы сожалеть о копеечной шапке?! Она и обеих сумок лишилась, но их почему-то было не так жалко.

"Наверное, я головой ударилась, — подумала Поля, — повезло, что словила такие приятные глюки, могло быть намного хуже… Стоп! А чудища — одно из кошмаров, а другое — волк, превратившийся в человека, — они-то откуда взялись?! Тогда я ещё не падала и головой не стукалась…"

Она ощупала голову — ни шишек, ни чего либо ещё нехорошего, вроде крови или хотя бы просто болезненных мест, не нащупала. Всё было в порядке. Или казалось, что в порядке. Но такого же не может быть! Только что был зимний лес… Правда, с чудовищами. А теперь — летняя полянка с одной стороны и непонятная искрящаяся стена — с другой.

Полина подошла к стене, осторожно протянула руку, но коснуться так и не решилась. При ближайшем рассмотрении оказалось, что "стена" состоит из множества движущихся белых частиц, будто это был… водопад из белого сверкающего песка. Прикасаться было страшно, а пытаться пройти через неё — ещё страшнее. И потом… даже если, пройдя сквозь эту стену, она снова окажется там, где и была, то… чудовища тоже будут там? Или нет? Если они ей не померещились, а всё было слишком достоверно, чтобы с лёгкостью принять эту версию, то они, похоже, не могут последовать за ней сюда, иначе уже давно были бы здесь.

Полина отступила от "стены" и снова начала осматриваться, одновременно расстёгивая куртку. Жарко… куртку пришлось снять, и всё равно было тяжело.

Рядом в траве что-то блеснуло, Полина наклонилась, протянула руку и только теперь заметила, что на запястье у неё браслет — золотой, уплощённый, но всё равно массивный, с чёрным камнем в центре. Поля замерла, не веря своим глазам.

Золотой браслет был на правой руке, а на левой, похоже, серебряный — куда более изящный, переплетённый восьмёркой, там, где тончайшие серебряные ленты соединялись, мерцал красный камень глубокого рубинового цвета, а может, это и был рубин?!

Никогда у неё ничего подобного не было, она никогда даже не видела этих вещей! Полина попыталась стащить браслеты, но они не снимались, сидели плотно, даже не понять, как их вообще можно расстегнуть, чтобы надеть… Как она ни пыталась вытащить кисть — ничего не выходило. Почему-то золотой браслет с чёрным камнем её особенно тревожил, но после нескольких неудачных попыток и безуспешных поисков застёжки пришлось капитулировать.

В траве у её ног снова что блеснуло и, кажется, шевельнулось. Полина повторила попытку рассмотреть — что же там такое. На первый взгляд… на первый взгляд было совершенно ничего непонятно! Какая-то блестушка, почему-то шевелится… Наверное, следовало проявить осторожность и оставить неведомое нечто в покое, но оно казалось таким безобидным и ещё — почему-то притягивало. И даже… беззащитным казалось и будто бы нуждающимся в помощи.

Полина опустилась на колени и наклонилась. Ей показалось, что она видит прозрачные мерцающие крылышки, как у бабочки, но куда нежнее и совершенно какие-то нематериальные. К чему, собственно, эти крылышки крепились, разглядеть никак не удавалось. Вдруг они стали больше, взмахнули синхронно, и крохотная искра поднялась в воздух. Вокруг искры трепетали радужно переливающиеся крылышки. И этот вот — непонятное — подлетело почти к самому носу Полины и зависло в воздухе. Оно по-прежнему не вызывало страха, и Поля не нашла ничего лучшего, чем спросить:

— Ты кто?

На ответ она, впрочем, совершенно не рассчитывала, но искра с крылышками, как ни странно, ей ответила:

— Я… не помню… — звонким голоском пискнуло странное создание. — Но я знаю… — оно зависло в воздухе, — что я… твоя… фая?

— Кто? — опешила Полина.

— Кажется, фая, — растерянно ответила искра.

— Может, фея? — выдвинула гипотезу Полина. Окружающая обстановка располагала именно к таким предположениям.

— Может, — покладисто согласилась искра. — Но мне кажется, что я… фая.

— Это имя или вид? — уточнила Полина, поражаясь собственному спокойствию.

Ну а что ей остаётся, с другой стороны? Впасть в истерику? Пока что ничего ужасного не происходит, а орать и биться головой обо что придётся она всегда успеет. Или не успеет, если конец наступит внезапно. Ну и не велика потеря! Вряд ли на том свете она станет сожалеть о том, что перед смертью не успела всласть поистерить. Между тем искра, похоже, всерьёз задумалась над вопросом и даже мерцание своё приглушила.

— Не знаю, что ты подразумеваешь под видом, — ответила она наконец, пытаясь пристроиться у Полины на плече, — но мне кажется, что все, подобные мне, хотя нас и немного, называются… фаями… или феями… Не помню! Какой ужас, кошмар какой!

— всполошилась искра. — Я должна быть хранительницей знаний! А я не помню даже, кто я такая… Кошмар… — простонала она.

Полина, до этого уворачивавшаяся от этой то ли фаи, то ли феи, замерла и позволила стенающей искре устроиться на плече. На миг стало страшно, что от неё загорится свитер — настолько сильно было сходство с чем-то, хоть и крохотным, но всё-таки горящим, но ничего такого не случилось.

— Я должна всё знать, всё помнить! Я должна передавать знания! А я… а я… что со мной?! — страдала искра, трагически взмахивая крылышками.

— Почему это ты должна всё знать? — удивилась Поля. — Всего никто не знает.

— Всё, что положено… — искра замерла, сложив крылья. — Что нужно знать… тем… той… ох… Всё, что положено знать тебе!

— Мне?! — на этот раз удивление Полины было куда более глубоким.

— Ну… тем, кто приходит из мира за стеной. Всем им положена своя… фая? Или всё-таки фея…

— А зовут тебя как?

— Этого я и подавно не помню, — радужные крылышки поникли.

— А что помнишь? Хоть что-нибудь ты помнишь? Что мне там знать положено? Из какого-такого другого мира? А это какой мир? Ну не молчи! Где я вообще?! — всё-таки начала паниковать Полина.

— Ты в Залесье, — успокаивающе пропищала искра и подняла крылья. — Уж это-то я помню! Для вас наш мир называется Залесье. Попасть в него вы можете только через лес и только в определённых местах и в определённое время.

— А обратно? — спросила Полина, чувствуя, как, несмотря на летнее тепло, царящее вокруг, её начинает потряхивать от озноба.