Сеня с планеты Земля (СИ) - Синтезов Евгений Викторович - Страница 50

- Ой, бли-и-ин, что так долго-то! – я всё-таки не сдержал крика.

Мне не ответила даже Буханка. Действительно, она мне мамка, что ли? По сути дела только она мне и остаётся…

- Всё, можешь заткнуться, - Док наконец-то подал голос, - сейчас тебя достану.

Захваты разжались, кушетка выкатилась в медотсек.

Док бросил из-за пульта, - одевайся. Чаю сегодня не будет, не заслужил, да и обедать пора. Результаты обследования сообщу завтра после регенерации. Заодно вживим тебе гравикомпенсаторы.

Глава 13

Башню ломило, не переставая, и за обедом я для отвлечения продолжил грустные свои размышления, хмуро поглядывая на близнецов. Вот же счастливые люди, счастливее могут быть только мертвецы, в смысле на том свете.

Плевать им, что до этого совсем недалеко лететь, живут собой и друг другом здесь и сейчас в данной конкретной вечности. Завидно, конечно, но по-доброму… и достало уже с них умиляться, особенно с такой головной болью. Старался, не слишком бледно улыбаясь, поддерживать разговор и только.

Ребята всё-таки почувствовали мою отчуждённость и поняли по-своему. Мол, колись, кто обидел, мы же пилоты – дерёмся друг за друга, побеждаем и гибнем, если что, все вместе.

Я совершенно искренне признался, что просто болит голова, а вообще, именно они сами мне надоели, в частности их лыжи. Вот если бы поиграли со мной в хоккей хотя бы половину того времени, что я уже потратил с ними на катания, разлука с родиной переносилась бы мною гораздо легче.

Бред, конечно, но патриотизм для немцев – больная тема, они же, как русские, патриоты «всему миру вопреки». Тем более, во всём мире известно, что русские жить не могут без балалаек, водки, балета, фигурного катания и хоккея, конечно. Поэтому они без особого удивления приняли новости о наших с валькириями занятиях в ангаре.

Хелен и Марта строго поджали губки. Всё-таки немцы и в космосе те ещё снобы – они никак не могли одобрить моего общения с «техперсоналом». Особенно со шведками, всем уже известными… э… своей неразборчивостью. Вот и этот несчастный мигрант за ними подглядывал, мне бы не стоило ему уподобляться.

Но если я стану от этого счастливее, и это временно, пока «тренируются» костюмы, и вообще, для ознакомления, они, так и быть, согласны при этом присутствовать.

Прикольно было бы их послушать в другой жизни. Раньше я б поржал с них в душе, приветливо улыбаясь, и это сошло б за проявления полного с ними согласия. А сейчас от их рассуждений в голове заныли даже зубы.

Я скривился, как от боли, и сказал спокойно, что не нуждаюсь в чьих-либо одолжениях. И уж конечно, не собираюсь ни во что втягивать «хороших деток». Если им нравится вечное детство, виртуальные гонки, виртуальные бои, если они хотят навсегда остаться всего лишь пилотами-истребителями – что ж, я понимаю их выбор. Ведь главное, чтобы им было хорошо, не так ли?

Ребята растерянно примолкли, так с ними ещё никто не разговаривал. А мне плевать, не собираюсь ни с кем сюсюкать, не хочу, чтобы когда-нибудь ещё меня назвали дебильным клоуном.

Бросил им, уходя, что пока пусть катаются и размышляют над моими словами. Если надумают, жду их с трениками, чтоб передать Максу на прокачку.

***

С обеда пошёл сразу в мастерскую, как к себе домой, вернее, как на работу. Фара согласилась всё проведённое там время засчитывать за отработку штрафов, а если баллов не хватит, поставить их мне задним числом.

Впрочем, трудно себе представить, чтобы Буханка допустила такой подлог, так что её стараниями штрафов у меня всегда в достатке. К тому же ей, кажется, действительно стали интересны человеческие отношения. Занялся я косметикой для Хелен и Марты, и попутно разъяснял искину, отчего вдруг стал так резок с близнецами.

Ну, что с её подачи у меня в голове без наркоза прибавилось деталей для неё не аргумент. Попытался объяснить и сам разобрался в своём поведении. Да, я мог запросто упросить немок сделать мне одолжение, а ребят и упрашивать бы не пришлось – парни явно заинтересовались. Мог купить этой несчастной косметикой.

Примерно теми же методами я формировал первую команду там, на Земле. Только с сотрудниками, загнутыми с использованием служебного положения, идти в бой насмерть я не собирался.

Закончив на этой оптимистической ноте с косметикой для Хелен и Марты, я сосредоточенно примолк. Требовалось продумать, представить, прочувствовать, чего бы такого пошикарнее сделать для моих блондинок.

Так здоровски думать о них! То есть до такой степени, что отношение немок вызвало во мне глухую, природную злобу. Ну, кто мне эти немки такие? Теоретически боевые товарищи, по факту уже чьи-то девушки – точка.

Заводить интриги в экипаже я не собираюсь, это вопрос элементарного выживания, а с валькириями всё и сложнее, и проще. Не сказать, что я их сильно боюсь, на Земле это меня только ещё больше б завело. К тому же Максимка вон – ещё живой, даже улыбается.

Мне нравится, как они на меня смотрят, по-детски открыто, очень по-доброму, как, наверное, смотрят младшие сестрёнки. Даже впервые пожалел, что был у мамочки один.

Самое главное в шведках, с ними легко – они будто видят меня насквозь, настоящего, и их всё во мне устраивает. Променять такое отношение на какие угодно сладости мне и подумать неловко. Как было бы глупо думать такое о сестрёнке, не будь я у мамочки один.

И если уж вопрос в недостатке любви, здесь совсем другой, даже обратный случай. Этим девушкам, как никому другому, подходит слоган: «Почувствуй нашу любовь». Я б добавил только «на расстоянии».

К тому же держать их на дистанции совсем не требуется, они при всей своей простоте сами чётко обозначили «красную» границу. Я её уже чувствую - так беспомощно, беззащитно смотрят, что просто чувствую себя тупой грязной свиньёй, как вспомню…

Ну, с ними-то ничего, кроме смешных недоразумений, и не было, а вот земную жизнь под их даже воображаемыми взглядами мне вспоминать стало неприятно. Ещё гордился и хвастался, как дебил. Вот так они на меня влияют.

Мне понравилось удивлять их, радовать, они сразу возвращают радость в тройном размере, а радоваться у них получается от души - аж до мурашек и холода в груди. Восторг, как в детстве от нового открытия или классной песни.

Помнится, только чтоб испытывать эти ощущения снова и снова, мы забивали плей-листы копиями одного файла, кружились до одури, а у мамы хранилась реликвия, аудиокассета исписанная «Белыми розами».

По офисной хомяческой природе и собственной менеджерской вампирской сути придумал, как аккумулировать эти моменты, вызывать их в памяти, чтоб не было порой слишком грустно. Например, в учебных спаррингах с Воем.

Нужны «напоминалки», вещественные воплощения, завязанные в воображении на светлые образы валькирий. Мистика, конечно, но вот мама моя всегда носила кулончик на цепочке, по её словам, подаренный моим героически пропавшим папашей.

Она говорила, что у него такой же, реликвия их семейная. Вроде бы, благодаря этим штукам она чувствовала, что папка живой. Можно продолжать грустно скептически улыбаться, а можно и попробовать сделать что-нибудь наподобие.

Решил я, что вещи должны быть дорогими, сделанными одним человеком, с душой и с... э… пусть любовью к тем, кому они предназначены. То есть себе включительно.

Кстати, один классический фэнтезийный умелец так же наделал колец, поэтому кольца я решил не делать, чтоб не вызвать дурных ассоциаций. Кулончики с цепочками признал непрактичными, девочкам затруднительно будет их невзначай продемонстрировать, такие вещи принято носить под одеждой. Остаются браслеты.

В меру способностей попытался объяснить Буханке, что мне снова вдруг взбрело в голову. Она помогла подобрать материалы, создать процедуру. Неожиданно поругались.

В целом-то поняли друг друга легко – браслеты должны надеваться и сниматься только по мыслеприказу владельца, сами подстраиваться под руку и, Боже упаси, не вызывать ни малейшего неудобства.